Мертвый Лерой - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 1

Андрей Круз

Мертвый Лерой

– Лерой! Лерой, не спи, жирный! Давай, подъем, подъем, а то и побазарить не с кем. Вставай, гавна мешок, хватит спать. Че ты там ворочаешься, а? Давай, давай, в ритме рэпа, вскочил бля! Во, вот так уже лучше, шевели жопой.

Голый по пояс мужчина в линялых джинсах стоял этажом выше, опираясь локтями на ограждение террасы и смотрел вниз, на балкон следующего, тридцать девятого этажа. С виду годам к сорока, широкоплечий и мускулистый, загорелый под калифорнийским солнцем, жарким даже с раннего утра.

Широкий, просторный балкон с ограждением из сверкающих, никелированных труб и толстого ударопрочного стекла. Там, среди разбросанных ажурных стульев и перевернутого столика, тяжело и неуклюже ворочался огромный, очень толстый человек в когда-то белом, а теперь пятнисто-грязном тренировочном костюме. Дорогом костюме, из тех, что так любят черные, и поверх которых они любят надевать золотые цацки на золотых цепях. И заляпан костюм был не только и не столько грязью, сколько бурой запекшейся кровью. Два больших пятна, в середине спины и на плече.

Кстати, человек и был черным. Когда-то был, сейчас он выглядел скорее серым. Или черно-бледным, если кто-то вообще в силах себе представить подобный цвет. Человек, а точнее – труп человека, которого когда-то звали Лероем, все же встал на ноги и выпрямился во весь свой почти двухметровый рост. Да, Лерой был высок и толст. По-настоящему толст, толст так, как умеют быть толстыми только американцы, особенно те, которые "добились успеха" в многочисленных гетто в больших городах. Голова, бритая наголо и глубоко сидевшая в складках шеи, напоминала какую-то огромную опухоль, выпучившуюся из воротника. Толстые, словно надутые воздухом ладони, огромный живот, дрябло свисающий под просторной майкой с символикой "Лэйкерс".

– Во, встал…, – усмехнулся человек сверху. – Давай, рассказывай чего-нибудь, а то тут со скуки сдохнешь.

Мертвец тупо уставился на него мутными, какими-то блеклыми и страшными глазами и тихо заскулил, глядя на своего мучителя.

– Чего вылупился? – спросил тот, положив руку на кобуру, висевшую на поясе. – А то гляди, надоешь ты мне как собеседник – и я тебя за кузеном твоим отправлю. И остальными.

"За кузеном" прозвучало как "за кузэ-эном".

Как начинается все по-идиотски, так все и заканчивается. Пять лет по жарким и пыльным странам, фугасы у дорог, желтуха, крикливые и враждебные люди вокруг, но какие-то деньги на счету. Тогда платили хорошо, бизнес был на подъеме. "Гринка", "грин кард", "зеленая карта", свой автосервис в Юме, штат Аризона, в удачном месте, который разорился через год из-за начавшегося ремонта дорожной развязки – никто не мог подъехать к нему. Все, что за пять лет заработал, испарилось вместе с ним. Снова ехать в жаркие страны не получалось, рынок услуг "частных военных подрядчиков" стал тесным, в Ираке требовались лишь румыны с угандийцами за смешные деньги, в Афганистане то же самое, а все хлебные места на двадцать лет вперед были захвачены бывшими американскими военными. Русскому там места уже не было, все, "тема закрылась".

Хорошо, что не влез в долги к банкам, на это ума и денег хватило, иначе даже не представляю, как бы выкручивался. Но остался все равно ни с чем, со старым, но переделанным в почти что в новый "Фордом Бронко", одним из тех, что мы превращали в машины мечты для аризонской деревенщины, и который я просто не в силах был бы продать. И все же передо мной открылась прекрасная перспектива вскоре ночевать в нем, где-нибудь на стоянке за большим магазином. И без каких-либо перспектив ситуацию улучшить.

Помогли все же старые связи. Сел на телефон, и откликнулся Джо Чапмен, с которым я проработал два года в Ираке, и который жил поблизости. Он уже встречался со мной с неохотой, это у американцев общее. На меня легла тень неудачника, я постепенно переходил в разряд лузеров, не выдержавших крысиных гонок жизни, и американцы боятся, что это заразное. У большинства из них благополучие призрачное, оно до тех пор, пока есть стабильная работа и медицинские счета не вышли за пределы медицинской страховки. Лузеры – это пример того, как жизнь может любого из них одним пинком выставить за дверь. Они не хотят этого видеть. Пока глаза закрыты – не так страшно.

Но все же Джо помог. Позвонил кому-то, поговорил, порекомендовал, договорился обо всем, после чего быстро меня покинул, перестав отвечать на звонки. Зря, я просто хотел ему сказать спасибо.

Работа нашлась далеко от Юмы, штат Аризона, аж в Калифорнии. Точнее даже не работа, а сначала учеба, надо было пройти сертификацию по специальности "частный патрульный оператор", а следом за ней уже получить сертификат телохранителя. А с сертификатом на руках мне уже обещали помочь с работой. Господи, благослови Америку за то, что здесь это можно сделать частному лицу, а не сотруднику ЧОП.

Я загрузил свое барахло в машину, после чего уселся за руль и оказался на шоссе, которое сулило привести меня к новой, более удачной жизни. Кондиционер в "бронко", едва я покинул Юму, приказал долго жить, испустив хладагент в атмосферу, поэтому пересечение пустыни Мохаве мне запомнилось надолго. Затем был дешевый мотель, неистребимый запах то ли грязных носков, то ли грязных трусов в номере, а потом я взялся судорожно искать жилье, без которого ни о каких сертификатах не могли идти и речи. Нужен был постоянный адрес.

Жить в гетто, где даже машину на улице без присмотра страшно оставить, не хотелось, поэтому я решил избегать Южного Лос-Анджелеса. И довольно быстро нашел крошечную студию в аппарт-отеле "Уильям Пенн", что в Мид-Уилшире, практически центре Лос-Анджелеса. Дом был старым, начала двадцатого века постройки, пятиэтажный, с большими пожарными лестницами на фасадной стене, но внутри его недавно капитально отремонтировали, разбив внутренне пространство на тесные клетушки-мебелирашки, которые раздавались в аренду. В моей, за которую пришлось выложить пятьсот два доллара плюс пять сотен страхового депозита, был крошечный стол, кухонный уголок из плиты и единственного шкафа, а также прижавшегося к нему рычащего холодильника, крошечной ванной в лучших традициях хрущевок, и встроенного в стену шкафа, в который все мое имущество легко уместилось, включая даже нелегальный теперь, за пределами Аризоны, карабин "Ругер Мини-14" и маленький "Глок-26", а также несколько коробок патронов. Ну и кровать была, куда же без нее. Главным достоинством места была охраняемая парковка прямо через дорогу, на которой всегда были свободные места, и на которой мой автомобиль смотрелся самой неотесанной деревенщиной в округе, что меня совершенно не парило, потому что я и себя почитал за таковую.

Несмотря на то, что это центр, район был обшарпанным и потреханым, населенным самой разноцветной публикой, хотя и просто белых хватало. Живописным его было тоже трудно назвать, так что гулять по нему не хотелось. Да и некогда было.

Как бы то ни было, у меня появился адрес, с адресом я сменил водительское удостоверение с аризонского на калифорнийское, а уже с ним смело направился в "Академи Секьюрити Трейнинг", которая, как выяснилось, принадлежала тому самому мужику, который распоряжался всем движением грузовых конвоев от Киркука до Багдада, и в которых мы с Джо катались.

Сорок часов занятий принесли мне лицензию "частного патрульного оператора" и разрешения на открытое ношение оружия, а после того, как к этому добавился курс скорой помощи, курс обращения с перечным баллончиком, дубинкой и дополнительный курс стрельбы, я стал обладателем лицензии уже телохранителя, с разрешением на скрытное ношения пистолета сорок пятого калибра. В меньшем калибре смысла не было, потому что в "апельсиновом штате" под запретом магазины больше чем на десять патронов. Так что, "если собираешься сделать в ком-то дыру – сделай ее большой". И получив этот самый "пермит", я направился в магазин и долго прицениваясь, а потом так же долго торгуясь, купил себе "Глок 21" с позорными калифорнийскими магазинами. После чего позвонил по указанному мне номеру и сказал о том, что готов работать.