Маска Атрея - Хартли Эндрю Джеймс - Страница 9

— Так... вся эта дребедень... — Кернига обвел рукой витрины, — это все бронзовый век? Все... м-м... ми?..

— Микенское. С виду похоже, хотя...

— Хотя? — вскинулся Кин, словно считал, что она из профессионального педантизма вдается в тонкости вместо того, чтобы говорить по делу.

— Я не понимаю, как это могут быть подлинники, — сказала Дебора. — О них бы знали. Их бы видели раньше. Нельзя просто наткнуться на подобную коллекцию.

— Но если это подлинники, — настаивал Кернига, — сколько все они могут стоить?

— Миллионы. Миллиарды, — ответила Дебора. — Боюсь даже пытаться оценивать такую коллекцию.

Воцарилось молчание. Два детектива, отвернувшись от нее, рассматривали золотые, бронзовые и керамические изделия, тускло поблескивающие в мягком свете. Миг благоговения, как бывает, когда сидишь совсем один в храме между службами. Так сама Дебора сидела много лет назад, после смерти отца, — миг, запечатленный памятью и горем.

Неужели все это просто из-за денег? Неужели Ричард погиб из-за этого?

— А как насчет этого слова? — Вопрос Керниги резко вернул ее к настоящему. В руке у полицейского был блокнот с тумбочки Ричарда — теперь завернутый в полиэтиленовый пакет. — Атрей. Это что-то значит для вас? Что-то личное? Или служебное, связанное с мистером Диксоном?

Дебора покачала головой:

— Только легенды.

Глава 11

Без четверти шесть утра ее отправили домой, предупредив, что поговорят с ней снова, когда она немного выспится. Дебора дала номер домашнего телефона и сказала, что во второй половине дня будет в музее. И во второй раз за эту ночь вышла на стоянку к машине.

Ричард. Господи, она просто не представляла, что будет делать, когда реальность его смерти протиснется в разум. Пока что в сердце была только неожиданная пустота, словно какую-то часть души отняли, оторвали так быстро, что она не успела ничего толком почувствовать. Потом будет все: жгучая боль, рубцы, но прямо сейчас была только дыра, пустота, хотя со временем ее и затопят чувства. А дальше?

Как она справится? Будет и дальше заниматься музеем, словно все нормально? Сейчас Деборе ни за что не хотелось бы дойти до момента, когда она сможет думать о работе, не думая о человеке, который ей эту работу дал. Чтобы справиться с горем, надо забыть, а это казалось изменой. Непростительной.

Было еще темно, когда Дебора подъехала к кооперативным домам на улице Джунипер. Припарковалась возле старого белого кизила и подошла к парадной двери, почти не обращая внимания на стрекот сверчков и влажную духоту. До квартиры надо было пройти по узкому коридору с коваными железными воротами и вьющейся глицинией вместо крыши. Еще в коридоре сознание отметило разлитый в воздухе аромат, но Дебора уже стояла на тускло освещенной площадке перед дверью в квартиру, приставив ключ к замочной скважине, прежде чем успела задуматься. Это не цветы. Запах пикантный, какой-то экзотический ликер или одеколон, но есть и что-то еще: сладкий привкус трубочного табака, вдруг напомнивший ей об отце.

Стоп.

Дебора замерла. Принюхалась — осторожно, словно сам запах мог быть ядовитым, — и снова уловила тот же аромат, только резче и отчетливее. Дебора не курила и могла посчитать на пальцах одной руки, сколько раз за последние шесть месяцев пользовалась духами. Косметикой чаше, хотя не слишком. Перед сегодняшним приемом она собиралась воспользоваться и тем, и другим, но, замотавшись — надо было успокаивать Ричарда, укрощать Тони, подгонять организаторов банкета, — так и не смогла попасть домой и в конце концов обошлась и без того, и без другого.

В узкий, увитый глицинией коридор выходила еще одна квартира. Принадлежала она миссис Рейнолдс, вдове, которая, насколько знала Дебора, никогда не уходила и не входила в дом в темноте и, похоже, требовала от гостей придерживаться такого же расписания.

Она медленно и аккуратно вставила ключ в замочную скважину. Густой воздух Атланты казался плотнее, чем всегда, и стрекот сверчков назойливо звенел в темном коридоре. Дебора медленно, тихо повернула ключ, готовая к знакомому звяканью и внезапной обманчивой невесомости двери. Дверь открылась в темноту гостиной.

Подожди.

Она не вошла. Просто замерла на месте, принюхиваясь.

Уловила запах вчерашних макарон, которые оставила киснуть на плите, с чесноком и базиликом. Что еще? Знакомая тепличная сладость комнаты, полной растений, закрытых от уличного воздуха на весь жаркий летний день. И? Привкус одеколона или лосьона после бритья и застарелого табачного дыма.

Беги.

Не потрудившись закрыть дверь, Дебора резко повернулась и бросилась обратно к зеленой «тойоте». Издали нажала на брелоке ключами. Габаритные огни машины мигнули, щелкнули замки. Она побежала.

В квартире кто-то был.

Дебора рывком распахнула дверцу, скользнула на сиденье, стукнувшись коленкой о дверную раму, и сунула ключ в зажигание. Один быстрый поворот, и замки снова защелкнулись, двигатель заработал.

Слава Богу.

Дебора включила фары и повернула на несколько футов, чтобы осветить дорожку и железные ворота. Пятно света выхватило из темноты сочную зелень камелии и темно-красные кирпичи. И белую мужскую руку, вцепившуюся в кованое железо.

Рука была видна не больше секунды, потом она выпустила металл и исчезла в укрытом листьями коридоре. Ворота слегка задрожали на петлях.

Дебора дала задний ход, одновременно набирая номер на сотовом телефоне.

Глава 12

Полицейский поморгал фарами служебной машины, давая знак подъехать к дверям музея. Она вошла, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, взять себя в руки перед неизбежными объяснениями.

Ее ждали в фойе возле тираннозавра и корабельного украшения в виде женщины-дракона. Дебора ожидала увидеть только полицейских, но два детектива все еще были на месте. Как и Тони. Когда Дебора вошла, раскрасневшийся Кин бросил на нее сердитый взгляд.

— Вы унюхаликого-то в квартире? — Он голосом выделил это слово. По крайней мере они знают все, что она рассказала диспетчеру. Деборе не хотелось повторяться.

— Да, я почувствовала, что там кто-то есть.

Она посмотрела на Тони. Неясно, допрашивают ли еще уборщицу или с ней уже закончили. Чернокожая женщина резко отвернулась, показав седеющую косу, однако Дебора успела заметить взгляд, совершенно ясно говоривший: «Драгоценной мисси нужно побыть одной? Да пожалуйста».

— Можно попросить чашечку кофе? — спросил Кин.

Дебора ожидала услышать возмущенную тираду, но ее не последовало. Тони просто пожала плечами.

— Вряд ли вы дадите мне сегодня нормально работать, — сказала она. — Вам с сахаром и сливками?

Кернига повернулся к мерзкой носовой фигуре, оглядел ее.

— Вот так красотка, — пробормотал он.

— И не говорите, — отозвалась Дебора. Потом, немного успокоившись, добавила: — Ричард хотел ее отреставрировать. По-моему, она похожа на обложку альбома группы «Уайтснейк».

— Мне нравится, — решил Кернига и усмехнулся, вытаскивая блокнот из внутреннего кармана.

— Десятка — и она ваша, — хмыкнула Дебора, усаживаясь за свой стол. — Наверное, мне надо рассказать вам о человеке в моей квартире?

— Вообще-то нет, — ответил Кернига. — Если вам нечего добавить к тому, что вы рассказали по телефону...

Дебора выдохнула:

— Пожалуй, нечего.

— Вы его не видели?

— Только руку на ворогах.

— Белый?

— Да.

Кернига постучал шариковой ручкой по обрезу блокнота:

— Давайте еще поговорим о музее. Может, в офисе?

Она провела его мимо информационной стойки и уборных к книжному магазину (на самом деле это была сувенирная лавка, но по настоянию Ричарда торговали там в основном книгами) и примыкающему офису. Там стояли пара письменных столов с компьютерами, принтер, два телефона и книжный шкаф. Большую часть комнаты занимали овальный стол полированного красного дерева и восемь стульев.