На дворе двадцатый век - Колупаев Виктор Дмитриевич - Страница 2

— Гром? Осенью гром? Откуда сейчас гром? Стреляет кто-то.

— Стреляет? Из чего тут можно стрелять? Подумай!

— А ведь верно, — спохватился Микола. — Если стреляют, значит стрельцы, больше некому.

— А если на нас набредут? Что будем делать?

— Рыбу есть будем. Спокойно так будем есть. Ты смотри, чтоб не подгорела.

— На воде-то подгорит. Даже соли нету. Ну а все же, если они на нас набредут? Что тогда?

— По инструкции... сматываться надо, если предполагаются враждебные действия. Особенно если нас еще не заметили.

— Деваться нам некуда. Хорошо, если не заметят. Тропинки-то ведь к дому нет.

— Нет. А если все-таки набредут, начнут гадать, почему тропинки нет, а дом стоит.

— А! Будь что будет. Готова рыба?

Андрюха вытащил из печи огромную сковороду, потрогал ножом рыбу.

— Кажись, готова...

— Тогда давай есть. Живот подтянуло.

Только они начали есть, как где-то вдали раздался крик. Словно звали кого-то. И сразу же громыхнуло, да не так уж и далеко.

— Вот что, — сказал Микола. — Ты тут в случае чего дверь подопри рогатиной. А я пойду посмотрю, что там.

— Один? С чем пойдешь?

— Нож возьму. Дай нож.

Микола, как был без полушубка, спрыгнул с крыльца и исчез в кустах, только капли воды с них брызнули во все стороны. Андрюха поставил к дверям обе рогатины, потрогал их. Крепкие жердины!

Микола осторожно пробирался вперед, перелезая через поваленные стволы, по возможности прячась за деревьями и кустами. Он вымок уже весь, но не замечал этого. Минут через десять он добрался до небольшого овражка и залег на его краю, напряженно всматриваясь в кусты.

— Лю-ю-ю-ди! — услышал он вдруг.

И в это же время на другом краю овражка появился мужик. Он был весь в грязи, а за плечами тащил рогожный мешок. А где-то за ним уже слышался треск сучьев. Микола чуть приподнялся и махнул рукой заросшему рыжей щетиной мужику. Тот увидел его, что-то пробормотал сквозь зубы, скатился вниз прямо по мокрой, скользкой глине и начал карабкаться наверх, хватаясь свободной рукой за корни деревьев и мелкие кустики.

— За тобой, что ли? — спросил Микола, кивнув в сторону, откуда уже раздавались хорошо различимые крики.

— А то за кем же, — хрипло ответил мужик.

— Брось мешок-то. Упреешь.

— Ишь ты, — огрызнулся тот и вылез из оврага.

— Гонятся-то зачем?

— Догонят — разбираться не будут. Бегляков тут много. Ловят и на березу. А сам-то кто будешь?

Не отвечая, Микола бросился в чащу, откуда только что выбрался. Метров через сто оглянулся и сказал:

— Беги за мной. Тут изба есть.

— Изба, — обрадовался мужик. — Один ты или двое?

— Двое. Да брось ты свой мешок. Золото, что ли, тащишь?

— Может, что подороже золота, — сказал мужик и не бросил.

Так и тащился с ним, иногда падая на четвереньки, чертыхаясь и часто оглядываясь.

В избу они ввалились, оба грязные как черти. Мужик сразу бросился под грубо сколоченный стол и что-то высыпал из мешка.

— Ну вот, — сказал он. — Теперича пусть догонят, если смогут.

— А много их? — спросил Микола.

— Да поболе двух десятков. Кругом идут. Какие пешие, какие на конях.

— А коли наткнутся на нас? — забеспокоился Андрюха. — Всех ведь заберут. Драться с ними разве? Так трое нас только.

— Али спужался, — засмеялся мужик. — Что-то у вас тут стрекочет, будто сверчок?

Андрюха и Микола настороженно прислушались.

— Так ведь это!.. — крикнул Андрюха. — Заработала, милая. Теперь поедем. — И вдруг осекся. — Куда поедем? Блокировка сработает. Пока нас трое, с места не сдвинемся.

Микола надвинулся на него, брови сердито свел.

— Может, выкинуть его? И стрельцы зря мучиться не будут.

— Не знаю. Времени-то подумать нет. Пропадем.

— Закрой дверь! — крикнул ему Микола. — Подопри рогатиной.

— Все одно подожгут.

— Не так-то сразу. Сырость вокруг.

Микола подошел к печи и с ожесточением дернул на себя вьюшку. Так сейчас должна была пускаться в ход машина.

И вдруг за окном и в избе потемнело, тошнота подкатила к горлу, все стало каким-то нереальным. И хоть ничего в избе и не было видно, они чувствовали, как все вокруг меняется, все становится другим.

— Продвигаемся ведь, — застонал от радости Андрюха. — Вырвались.

— Как же это? — удивленно произнес Микола. — А блокировка?

— А блокировку я выключил, — раздался голос мужика. — Еще когда бежал к вам. Дистанционно. Чтобы не возиться тут. Значит, трухнули маленько?

— Подожди-ка. Кто это? Темнота, черт возьми! Голос-то знакомый. Алексей, ты?

— Я самый.

— Откуда ты?

— Аккумуляторы пусковые вам, чертям, принес.

— Вот это да! — ахнул Андрюха.

— Значит, все-таки искали? — спросил Микола.

— Искали... Да там в институте такой переполох! Все машины срочно вызвали, чтобы вас искать. Едва нашли. На обычных машинах пробивались. Меня оставили здесь с этим мешком, а сами назад, чтобы никто не видел. Я примерно знал, куда надо было идти, да на стрельцов наткнулся. Заметили они меня... Хорошо, что Николай встретил. Я его сначала и не узнал. Что, думаю, за образина из кустов выглядывает?

В избе все еще было темно, хоть глаз выколи. Может быть, это была уже вовсе и не изба?

— Ты и сам, Алексей, выглядел больно по-здешнему. Даже когда в избу тебя завел, и то не догадался, что это ты.

— Почему так долго нас искали? — спросил Алексей.

— Почему? Но ведь чем дальше во времени, тем больше разброс выхода машин времени в пространстве. Вот и оказались километров за полета. А аэрофотосъемкой здесь не займешься, да она мало бы что и дала. Так бы и сидели тут!

— Николай уже хотел с рогатиной на медведя идти, — чуть с иронией заметил Андрей.

— А что? — ответил тот. — И пошел бы... Как там Антон Павлович? Начальство как ко всему этому отнеслось?

— Я уже говорил, что все машины вызвали. Все вас искали. Начальство, конечно, трухнуло немного. А Антон Павлович держался молодцом. «Не верю, — говорит, — чтобы они что-нибудь не придумали сами».

— Ну ладно, — сказал Николай. — Сейчас явимся в свое время, сразу же под душ, потом покувыркаюсь на глайдере с часок, а там можно будет и за отчет сесть.

— Как там Ирина? — спросил Андрей.

— Ах да, — спохватился Алексей. — Ничего. Привет передавала. Волнуется, конечно. Но она всего не знает. Волновалась бы больше. Приедем, расскажешь сам.

— Уж он-то расскажет, — неопределенно протянул Николай.

Вдруг стало светлее. На столе стояла коптилка. И знакомый вибрирующий звук прекратился.

— Что за черт! — выругался Николай. — Опять остановка?

— Этого еще не хватало, — испугался Андрей.

— Дайте сюда свет, — попросил Алексей и полез под стол.

Николай посветил ему. Под столом стоял деревянный ящик с какими-то допотопными аккумуляторами. Алексей проверил их соединения.

— С реверинами что-нибудь, — предположил он. — Проверить надо.

— Постойте, а где мы сейчас? — спросил Андрей.

Они огляделись. На всех троих были изрядно поношенные гимнастерки, сапоги. Вдоль стены шли нары. Посредине стоял стол. На нем коптилка, котелки, ложки, ножи. На гвоздях, вбитых в стену, висели три шинели. Николай был в пилотке. Дверь подпирали два автомата.

— Братцы! — заорал Андрей. — Да ведь это же... двадцатый век! На дворе двадцатый век!

— Ура! — закричали все.

— Двадцатый век! Да мы теперь пешком можем дойти до своих.

В дверь долбанули чем-то твердым и тяжелым.

— Открыть? — спросил Андрей.

— Открой. Что делать...

Андрей подпер дверь плечом, откинул в стороны автоматы и потом сам распахнул ее. Запахло сырой землей. За дверью было темно.

— Это что тут у тебя, Савчук? — спросил чей-то голос.

— Та ведь выходят потихоньку, — ответил кто-то, наверное невидимый Савчук. — Выйдут и пристроятся. Не видел еще их. И землянки этой еще вчера не было. Ничего здесь не было.