Ярослав Мудрый - Павлищева Наталья Павловна - Страница 23

Священник Десятинной церкви, Анастас, привезенный Владимиром еще из Корсуни, смотрел на молившегося у иконы князя и раздумывал. Как сказать Владимиру, что ему нужнее всего сейчас в Киеве сын Ярослав, который может привести с собой помощь с севера, встать во главе дружины вместо тихого и спокойного Бориса, объединить русичей вокруг себя? Боится Владимир Ярослава, может, и верно, что боится, тем более что тот сросся с Новгородом, пришелся по душе этому строптивому городу. Но еще хуже, если Ярослав встанет против, тогда Русь ждет разделение. Епископ хорошо знал, что киевские бояре совсем не жаждут власти Ярослава над собой, понимая, что тот уже новгородский, да только сам князь Владимир стар и немощен, а его любимый Борис с Русью сейчас не справится.

Владимир выслушал епископа молча, чуть поморщился, потом вдруг резко вскинул голову:

– Тебе кто это подсказал, новгородский епископ Иоаким?

Тот растерялся:

– Нет, сам так мыслю, князь. Князь Борис всем хорош, да только не ратник он.

– Не ратник? А хромый Ярослав ратник? И Волчий Хвост на что? Тебе бы за Бориса ратовать, который столько для Десятинной сделал, а ты!.. – Князь с досадой махнул рукой и отвернулся от епископа.

Тот не выдержал, возразил вслед:

– Я за Русь ратую.

Разговор с Анастасом разозлил Владимира, умом князь понимал, что епископ прав, Борису не удержать Русь даже с помощью Волчьего Хвоста. Злило его больше всего то, что это понимали все вокруг, в самом Киеве так и глядят в сторону опального Святополка, считают его законным наследником. Новгородцы спят и видят, как бы своего Ярослава над Киевом поставить. Раздражение князя росло с каждой минутой. Нужны были новые деньги и новые дружинники, как никогда нужна сильная власть, а он слабеет с каждым днем. Все тяжелее подниматься по утрам, одолевают болезни, которых в молодости и не замечал.

Но шли день за днем, а из Новгорода вестей не было. Зато приплывший по первой воде киевский купец, которому пришлось зазимовать со своими ладьями в Новгороде, вдруг попросился к князю. Владимир велел позвать, купец Антипий хорошо знаком. Пусть расскажет о том, как у князя Ярослава дела. Антипий вел себя чуть странно, вроде и хотел что-то сказать, и боялся. Владимир, уже поняв, что вести будут не самые хорошие, повелел:

– Говори как есть!

Антипий протянул что-то на раскрытой ладони. Князь переводил взгляд с его ладони на лицо и обратно, не понимая, в чем дело, наконец сообразил посмотреть ближе. Купец подавал ему монету. Рассмотрев ее у огня, Владимир рассвирепел:

– Да кто ему позволил?!

На монете значилось: «Ярославле серебро». Отсутствие новостей и вот этот серебреник означал только одно – Новгород отложился! Рука князя сжала монету в кулаке, ее края врезались в ладонь до крови. Таким Владимира давно никто не видел.

– Власти захотел?! Против отца пошел?! Готовьте пути и мосты мостите!

С ладони, порезанной новгородским серебреником, капнула кровь, но князь не заметил этого. Он велел спешно вызвать из Ростова Бориса с его дружиной, решив стереть с земли мятежного сына вместе с городом, который ему помогал!

А еще в Киеве вдруг принялись чеканить совсем иные монеты, чем те, которые князь Владимир выпускал до того дня. На них уже не было, как раньше, княжеского изображения, а только надпись: «Серебро святого Василия». Увидев одну такую впервые, Анастас покачал головой:

– Вспомнил, что Василием крещен…

Потянулись тревожные дни, Владимиру почему-то казалось, что без Бориса он никак не должен выступать в поход, а тому требовалось время, чтобы добраться из Ростова в Киев. Борис, которому отец не удосужился сообщить, для чего зовет, торопился как мог, гадая, что за срочность у князя. Решил, что снова Болеслав или печенеги.

Замер Киев, замер Вышгород, затихла в ожидании чего-то неведомого Русь.

Но спешно выступать на Новгород Борису не пришлось, его дружина и Волчий Хвост с киевской вышли на печенегов. Отдохнувшие от рати и собравшие силы левобережные печенежские князья готовы оторвать свой кусок от терзаемой разладом меж отцом и сыновьями Руси.

Воевода смотрел на князя и думал совсем не о том, что говорил ему Владимир. Нет, не печенегов боится он сейчас, не на них отправляет Бориса и киевскую дружину в Степь. Волчий Хвост все больше понимал, что князь не хочет, очень не хочет воевать с собственным сыном Ярославом! Да и тот, видно, тоже. Прошло немало месяцев, но ни отец, ни сын не сделали ни шагу друг против друга. Если, конечно, не считать, что в Новгороде полно нанятых Ярославом варягов, а в Киев прибыл Борис со своей дружиной. И на степняков князь Владимир посылает ратников попросту для того, чтобы не идти на север!

Владимир, заметив пристальный взгляд своего давнишнего воеводы, ходившего с ним еще на вятичей и ятвягов, рассерженно фыркнул, точно тот и впрямь застал его за тайными мыслями.

– Чего глядишь? Пойдешь с Борисом, он Степи не знает, надо помочь.

Волчий Хвост кивнул:

– Помогу, князь. То верно, лучше печенегов воевать, чем свой же Новгород.

Сказал и осекся, ответный взгляд князя был просто бешеным, губы его дрожали от гнева:

– Думаешь, я твоего Ярослава боюсь?! Раздавлю, как муху, одним хлопком! – Дернул головой, вскочил, резко зашагал по горнице, несмотря на боль в спине. Но долго не выдержал, снова вернулся на подушки. Вспышка гнева далась князю тяжело, задыхался, губы посинели, лицо покрылось пятнами, выступил холодный пот. Добавил уже чуть тише: – А не иду на Новгород пока только потому, что опасаюсь нападок печенегов, пока дружина там будет. Уже не раз так бывало…

Воевода, подумав: «Сам себе лжешь, князь», вслух возражать не стал, но все же сказал:

– Ярослав за то время силы соберет…

Показалось или из-под бровей князя блеснул синий глаз? Таким взгляд Владимира бывал еще в молодости, когда тот придумывал что-то уж очень хитрое. Волчий Хвост оказался прав, сил у князя Владимира уже было мало, а вот ум его работал по-прежнему.

– Ярослав варягов нанял, чтобы на меня идти или чтобы от меня защититься?

– Мыслю, чтобы защититься, князь, не пойдет он просто так на тебя…

Взгляд Владимира действительно был с хитринкой.

– А я на него не нападаю. Что варягам делать?

Воевода с недоумением пожал плечами:

– Сиднем сидеть пока.

Что Владимир думает, что варяги, устав ждать, уйдут обратно, и тогда идти можно на Новгород? Нет, князь мыслил иначе:

– Что делают варяги, когда им нечем заняться? Вспомни Киев. – Воевода все равно не понимал. – Они начнут хозяйничать в городе! Вот тогда Ярославу придется либо отправить варягов обратно, либо выступить против меня первым.

Волчий Хвост замер, вот это да! Хитрость князя не иссякла, он и сейчас продумал все на много дней вперед. Все думают, что Владимир слаб, Владимир не может ни на что решиться, а он просто выжидает. Ждет, пока закончится терпение у старшего сына, когда его подведут наемники, а Борис с Волчьим Хвостом заодно печенегов погоняют, чтобы не напали в самый тяжелый час. В Новгороде у князя много своих глаз и ушей; если только Ярослав решит все же выступить, сразу сообщат, дружина успеет вернуться из Степи. Воевода кивнул:

– Разумно придумал, князь. Но тогда нам далече в Степь ходить не стоит…

– А кто вас далече гонит? По краю походите, главное, чтобы Ярослав знал, что дружины нет в Киеве.

Волчьему Хвосту очень хотелось спросить, что будет с Ярославом, если отец одержит над ним победу. Владимир, видно, почувствовал невысказанный вопрос, усмехнулся:

– Непокорные сыновья посидят под замком, пока Борис в силу не войдет!

– Борису не очень хочется княжить…

– Знаю! Да только выхода другого нет, некому, кроме него, остальные друг другу глотки перегрызут. – Тяжелый вздох князя говорил о том, как трудно ему давалось такое решение.

– А может, пусть бы правил себе Ярослав в Новгороде сам по себе. Все же он против Киева не идет…