Золотое дерево - Лейкер Розалинда - Страница 60

За несколько дней до долгожданного вечера ее охватила паника — за обедом она съела что-то, от чего ее затошнило, и ей стало настолько плохо, что она уже подумывала отказаться от посещения ратуши в назначенный день. К счастью, вскоре она поправилась и вновь мысленно начала представлять себе то, как они встретятся на этот раз и что скажут друг другу. Конечно, им не удастся переговорить с глазу на глаз, вокруг будет слишком много людей. Скорее всего они просто обменяются приветствиями и разойдутся в разные стороны. И все же даже такая встреча окажет на ее измученную душу целебное воздействие, успокоит на время ее боль.

С тех пор, как она и Николя виделись в последний раз, произошло так много событий! Незадолго до Рождества Император развелся с Жозефиной, и начали распространяться еще более упорные слухи о новой невесте Наполеона. Что касается Великой Армии, то она была разделена пополам — одно войско должно было разбить австрийцев, навсегда ликвидировав угрозу с их стороны, а второе вторгнуться в Испанию и сразиться там с объединенными силами испанцев, британцев и португальцев. Новости, приходившие из Испании, нельзя было назвать хорошими, войска обеих противоборствующих сторон несли жестокие потери не только в кровопролитных сражениях, но и от болезней, ужасной погоды и трудных условий походной жизни. Зима 1810–1811 годов выдалась в Европе на редкость суровой и побила, пожалуй, все рекорды по продолжительности лютых холодов и обилию выпавшего снега, так что весной ждали необычно бурного половодья.

В тот вечер, когда Гастон вез Габриэль, закутанную в меховую шубку, по едва освещенным улицам Лиона в ратушу, на дворе стоял страшный холод. Она выбрала на этот раз один из своих любимых нарядов, надев на выезд шелковое платье мраморного цвета с голубовато-серовато-зеленым отливом, длинными рукавами с пуфами на плечах по парижской моде, а также воротом, отделанным плиссированным жабо. В неглубоком вырезе виднелись бусы из опалов, оправленных в золото, под стать им были и серьги. Габриэль, гордившаяся отменным качеством своего шелка, использовала любую возможность, чтобы продемонстрировать его на себе, особенно если знала, что на ее наряд будут взирать люди, знающие толк в шелкоткацком деле.

Подъехав к зданию ратуши, Гастон и его хозяйка были удивлены тем, что у подъезда не было толпящихся приглашенных, а на близлежащих улицах карет и экипажей.

— Неужели мы так рано приехали? — обеспокоенно спросила Габриэль своего кучера.

— Нет, мадам, мы прибыли вовремя, как вы и велели.

Габриэль думала, что прибыв точно в назначенное время, она сможет подольше побыть с Николя, задержавшись рядом с ним на несколько липших мгновений, но, похоже, ее ждет более продолжительное общение с месье Дево. Войдя с холода в хорошо натопленный вестибюль ратуши, Габриэль испытала отрадное чувство — так приятно было снова оказаться в тепле, продрогнув на морозе. К ней подошел слуга и, взяв ее пригласительный билет, проводил ее по коридору в просторный зал с высоким сводчатым потолком и стенами, обитыми обтянутыми шелком панелями. Габриэль осталась совершенно одна, оказавшись единственным зрителем выставленной здесь походной палатки Императора.

Она была установлена на зеленом ковре, как будто на поросшей травой поляне. Палатка имела овальную форму, что делало ее похожей на шатер, и довольно большие размеры, которые были предварительно оговорены заказчиком. Изготовленная из брюссельской парусины в белую и голубую полоску, палатка имела крышу с ламбрекеном, украшенным фестонами, алой вышивкой и черной тесьмой, и напоминала шатры королей средневековья, разбивавших свои военные лагеря по всей Европе, поскольку вся Европа была превращена тогда в огромное поле сражения, простиравшееся примерно на той территории, которую Наполеон включил в свою империю. Сбросив шубку вместе с муфтой на один из стульев, стоявших у стены, Габриэль подошла к веревкам, ограждавшим палатку. Обойдя ее вокруг и внимательно осмотрев со всех сторон, она прошла за ограждение к открытому входу и вошла.

Внутри палатка была освещена светильниками, висящими на поддерживающих крышу столбах. Просторное помещение вмещало в себя складную походную кровать, стулья и четыре столика, которые при необходимости можно было составить вместе. Один из двух находившихся здесь походных сундучков, обитый изнутри парусиной в красно-белую полоску, был открыт. Из него выглядывали карты; блестящие металлические цепи обоих сундучков, которыми во время похода они крепились к спинам вьючных мулов, лежали на полу.

Но не эти подробности привлекли внимание Габриэль, остановившейся на пороге в восхищении, — ее очаровало великолепие шелка, которым палатка была отделана изнутри. Узор ткани, казалось, был совсем прост и состоял из красных и синих букетов, разбросанных по сероватому фону, но эффект был потрясающим. Казалось, что ты вдыхаешь свежий воздух погожего утра.

Снаружи в зале открылась и закрылась дверь, как будто кто-то вошел. Габриэль давно уже с тайным нетерпением ждала встречи с Николя, и напряжение этого ожидания нарастало в ней с каждой минутой. Поэтому сейчас она вздрогнула и застыла на месте, стоя спиной к открытому входу в палатку. Послышались шаги, как будто кто-то шел по паркету, а затем их звук поглотил мягкий ворс ковра.

— Я намеренно оставил вас на некоторое время в одиночестве, чтобы вы смогли составить мнение обо всем увиденном, — прозвучал за ее спиной голос Николя, обращенный к ней. — Итак, что вы думаете обо всем этом?

Она на секунду закрыла глаза от охватившей все ее существо радости, что он снова здесь, рядом с ней. Как удалось ей выдержать все это время, не видя его, не слыша его милый голос и — главное — пытаясь исторгнуть его образ из своего сердца?!

— Вы великолепно справились с заданием, — ответила она, не оборачиваясь к нему, ровным спокойным голосом, хотя ее сердце бешено колотилось.

— Впрочем, я заранее знала, что так оно и будет.

Она увидела его тень, отбрасываемую светильником, оказавшимся за его спиной, когда он подошел и встал рядом с ней.

— Мне так не хватало тебя, Габриэль.

Внезапно у нее к горлу подступил комок, и на глазах навернулись слезы. Она была застигнута врасплох его словами, и у нее больше не было сил сопротивляться тем чувствам, которые она так долго пыталась подавить в себе.

— Мне тоже очень не хватало тебя, — сдавленным голосом произнесла Габриэль единственное, что сумела сказать.

Он нежно обнял ее за плечи и медленно повернул лицом к себе. Его руки соскользнули на талию Габриэль и замерли там. Им не требовалось слов, потому что их взгляды, устремленные друг на друга, красноречиво свидетельствовали об их чувствах — в них отражались любовь, тоска и огонь желания. Николя крепко обнял ее, а она, обхватив его лицо ладонями, начала медленно проводить кончиками пальцев по его скулам, щекам, губам и подбородку, как будто знакомилась с этим дорогам ей лицом. Когда он, наконец, привлек ее к себе, она покорно припала к нему всем телом, закрыв глаза, и, чувствуя его дыхание на своих губах, застонала от еле сдерживаемой страсти. Он заглушил ее стон своим поцелуем. Габриэль отвечала ему так, как не отвечала никогда никому — с полным самозабвением. Для нее весь мир в эту минуту сосредоточился в объятиях его рук, его страстном горячем теле, прижимающим ее к себе, и поцелуе, который она будет помнить до конца своих дней.

Когда они, наконец, перевели дыхание, Габриэль показалось, что прошли века с тех пор, как она переступила порог ратуши. Как во сне, она склонила голову ему на плечо, а он начал нежно ласкать ее грудь, зарывшись лицом в сияющую копну ее волос.

— Дорогая моя, — шептал он, — я едва могу поверить, что держу тебя сейчас в своих объятиях.

— Я была уверена, что увижу тебя здесь, — еле слышно прошептала она. — Но я не думала, что буду в этот час единственным посетителем…

— Я хотел устроить все так, чтобы мы с тобой увиделись наедине. Я не мог упустить такой случай. Все это время я надеялся встретиться с тобой в гостях, театре, на балу, как это бывало прежде.