Золотое дерево - Лейкер Розалинда - Страница 47

Ей удалось бы добиться своего, если бы это зависело лишь от главарей, ворвавшихся в здание фабрики. Как ни горели они желанием сокрушить ненавистные станки на опустевшей фабрике, все же их ярость слегка поутихла — поскольку ткачам не очень-то хотелось совершать правонарушения на глазах постороннего человека, хорошо известного в городе, еще труднее это было сделать тем, кто лично знал Габриэль. Но как бы ни медлили, ни колебались в нерешительности ткачи, находившиеся в первых рядах, остальная часть толпы яростно напирала на них, и стоявшие на пороге рабочие не в силах были противостоять натиску своих товарищей. Никто не знал, откуда был брошен камень. Возможно, кто-то целился именно в Габриэль, но скорее всего он отлетел, срикошетив, от дверного косяка, пущенный в окно чьей-то неумелой рукой. Если бы Габриэль оставалась стоять у внутренних дверей, этот камень не задел бы ее, но выйдя в коридорчик, она оказалась под градом камней, пущенных из толпы и залетавших в дверной проем. Камень ударил ее в висок, и она рухнула на пол, оглушенная болью и изумленная тем, что произошло с ней. Запутавшись в складках атласной ткани, окрасившейся ее кровью, она почувствовала, как кто-то, бросившейся к ней со стороны ткацкого цеха, оттащил ее в сторону. У Габриэль защемило сердце от страха и отчаяния: значит, погромщики высадили дверь черного хода и проникли в цеха. Пол задрожал под ней от топота ног погромщиков, устремившихся с улицы в глубь помещения, они дико кричали, надрывая глотки. Внезапно где-то рядом раздался пистолетный выстрел. Должно быть, кто-то пальнул в потолок, потому что сразу же вслед за этим послышался шум падающей на пол штукатурки. Чувствуя, что теряет сознание от боли, Габриэль вдруг услышала громкий голос Николя.

— Убирайтесь отсюда! Все до одного! Да поживее! Это было всего лишь предупреждение. Следующим выстрелом я уложу того, кто сделает еще один шаг!

Превозмогая боль, от которой, казалось, раскалывалась голова, Габриэль подняла тяжелые веки и взглянула туда, откуда доносился голос. В проеме двери, ведущей в цех, стоял Николя, широко расставив ноги; в каждой руке у него было по пистолету. За его спиной никого не было видно. Значит, это именно он оттащил ее в сторону и спас от смертельной опасности. По-видимому, с ним был еще кто-то, и этот человек сдерживал сейчас натиск толпы, рвущейся с черного хода. Габриэль снова закрыла глаза, и ее голова бессильно откинулась на пол. Послышался щелчок, — по-видимому, Николя взвел курок второго пистолета. Этого было достаточно для того, чтобы погромщики в спешном порядке начали покидать здание фабрики. С улицы все еще доносился гул голосов, но Габриэль не могла больше ни на чем сосредоточиться, в ушах стоял шум, она не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Она то забывалась, теряя на минуту сознание, то вновь ясно отдавала себе отчет в том, что происходит вокруг, — это было странное ощущение. В один из моментов, когда Габриэль пришла в себя, она услышала крики, хлопанье дверей, раскатистый смех Гастона, а затем почувствовала, как Николя поднял ее на руки, отнес в кабинет и положил там на диванчик. Она хотела задать ему вопрос: каким образом он оказался в здании ее фабрики, но не могла произнести ни слова.

— Она получила серьезное ранение? — послышался озабоченный голос Гастона.

— Она потеряла сознание от удара камнем в висок, рана довольно глубокая, — произнес Николя, прикладывая к кровоточащему виску Габриэль свой носовой платок. Прижав его к ране, он отошел на шаг и, сняв сюртук, набросил его на Габриэль. Затем он вновь принялся вытирать бегущие по щеке пострадавшей струйки крови. — Всех разогнали?

Гастон подошел к окну.

— Да, ваши люди и полиция сделали свое дело. В переулке все еще кипят страсти, по-моему, полиция пытается арестовать кого-то. А во дворе фабрики уже никого нет.

— Тогда подгоните карету к парадному крыльцу. Мы должны перевезти мадам Вальмон в дом ее невестки.

Габриэль так хотелось поблагодарить Николя за его помощь, но голова ее кружилась от слабости и боли в виске, а губы не слушалась. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как Гастон ушел за каретой, оставленной им неподалеку. Но вот, наконец, Николя вновь подхватил ее на руки и, сев в экипаж, усадил ее к себе на колени, держа в своих объятиях, как ребенка. Габриэль прижалась к его груди, положив голову ему на плечо. Гастон направил лошадей на улицу Клемон.

Дверь особняка открыл слуга, а затем послышался испуганный крик Элен, спустившейся в вестибюль. Последовало короткое объяснение Николя, а затем он понес Габриэль вверх по лестнице — туда, куда без лишних слов повела его Элен. Они уже достигли площадки второго этажа, как вдруг появился Анри.

— Это вы?! Да как вы смеете появляться в нашем доме! — взревел он, увидев Николя. — Что вы сделали с моей сестрой? Еще одно столкновение с вашей каретой? Ну это уж слишком! Немедленно передайте ее мне!

Габриэль почувствовала, как Николя еще крепче прижал ее к своей груди. По-видимому, он не желал отдавать ее сейчас, когда опасность уже миновала, кому-либо другому. В этот момент вмешалась Элен.

— Прочь с дороги, Анри! Сейчас не время вступать в никчемную перепалку. Месье Дево поступил как добрый самаритянин из Священного Писания, и ты должен быть благодарен ему вместо того, чтобы кричать на него не своим голосом! — с этими словами Элен оттолкнула Анри с дороги и широко распахнула перед Николя с Габриэль на руках двери спальной комнаты.

Послышался шелест простыней, которые Элен отвернула с постели, и Габриэль почувствовала, что ее кладут на мягкую кровать. Она застонала, пытаясь протестовать, когда Элен сняла с нее сюртук Николя и вернула его владельцу. Этот тихий стон, сорвавшийся с ее губ, был единственным знаком, которым она могла выразить свое нежелание расставаться с ним. Николя каким-то образом понял ее — во всяком случае так показалось Габриэль.

— Я должен идти, — негромко промолвил он, стоя рядом с кроватью Габриэль и глядя на нее.

Анри, появившийся на пороге, вновь закричал на незваного гостя, придя в бешенство от его невозмутимости. Элен круто повернулась к нему.

— Уймись! — строгим голосом сказала она, призывая его к порядку. — Разве ты не видишь, что у твоей бедной сестры голова раскалывается от боли?

Габриэль почувствовала, как Николя нежно пожал ее руку. Затем он и Элен вышли из комнаты, плотно затворив за собой дверь. До Габриэль вновь донеслись приглушенные крики Анри, он, по-видимому, выпроваживал Николя за дверь, осыпая его бранью.

Эмиль прибыл сразу же, как только получил известие о том, что случилось. Габриэль была благодарна окружающим за то, что они не пытались заговорить с ней. Элен держала окна спальной комнаты зашторенными и опекала свою подругу, словно ангел-хранитель. Именно от Элен Габриэль узнала подробности того, что произошло на фабрике и чего она сама не могла видеть. Гастон проведал, что ткачи затевают что-то серьезное, желая проучить владелицу новой ткацкой фабрики. Он связался со своим бывшим однополчанином, служившим в охране мастерской Николя Дево, и они договорились держать друг друга в курсе событий. Гастон заранее изучил здание бывшего монастыря и обнаружил, что с соседней крыши можно добраться к слуховому окну, а через него проникнуть внутрь фабрики. Именно таким способом он и Николя пробрались в осажденное толпой разъяренных ткачей здание, после чего Гастон бросился к черному ходу, куда уже готовы были вломиться погромщики, а Николя поспешил к главному входу, чтобы постараться сдержать основные силы нападавших.

Когда Габриэль достаточно окрепла для того, чтобы принимать посетителей, первым, кого она призвала к себе, был Гастон. Старый солдат был доволен тем, что не оплошал в трудную минуту. Недавние события напомнили ему годы военной службы, короткие яростные стычки с противником. Габриэль горячо поблагодарила его за помощь.

— Ваша предусмотрительность спасла мою фабрику от разорения, а саму меня от неминуемой гибели под ногами озверевшей толпы. Я до конца своих дней буду благодарна вам за то, что вы вовремя известили о надвигающихся событиях месье Дево. Правда, я до сих пор не могу понять, почему он сам бросился на выручку мне, а не послал своих охранников.