Heaven: Сборщики пепла - Астахов Андрей Львович - Страница 34

— Не приходилось.

— В Библии, а точнее в последней ее книге, рассказывающей о конце света, говорится о числе избранных, которые спасутся — сто сорок четыре тысячи человек. Так вот, в некоторых убежищах оказались неучтенные резиденты. Люди всегда люди, Зих — кто-то сумел в обход всех правил и запретов пристроить родственников, кто-то попал в убежища по фальшивым документам, но большинство неучтенных были людьми, оказавшимися в убежищах после спасательных операций, проводившихся в первые дни Катастрофы там, где это позволяли условия. Большинство из них умерли от травм, радиации и шока, но определенный процент выжил. Короче, к ста двадцати пяти тысячам плановых резидентов добавились еще девятнадцать тысяч зайцев. Сто сорок четыре тысячи, как в Апокалипсисе. Мистика, одно слово. Естественно, это была дополнительная нагрузка на мощности убежищ, только выгнать этих людей было некуда, а убить — цивилизованность и гуманность не позволяли. Но, так или иначе, эти люди были обречены.

— Почему?

— Солнце, Зих. Оно хоть и погубило наш мир, но жить без солнечного света люди не могут. Искусственное освещение в убежищах не могло заменить естественного. Какое-то время это не доставляло проблем. Но прошел месяц, два, три — и началось. Настоящая эпидемия депрессий, психических расстройств, убийств и самоубийств. Запертые в убежищах люди потихоньку сходили с ума. Лекарственные препараты, способные помочь в такой ситуации, оказались далеко не во всех убежищах. Потом к психическим заболеваниям добавились наркотики — изготавливать в лабораториях убежищ дурманящие химикаты было совсем несложно, — инфекции, прочие болезни, и население убежищ начало быстро сокращаться. Намного быстрее, чем это прогнозировалось до войны. Службы безопасности, конечно, принимали меры, но и они, в конце концов, тоже состояли из людей. Так что очень скоро во многих убежищах начался настоящий ад. Уцелели в нем лишь немногие.

— Я не понимаю, какое это ко мне имеет отношение? — Зих старался не смотреть на экран, на котором теперь показывались документальные съемки, сделанные в вымерших убежищах: разгромленные руками обезумевших вандалов жилые помещения, лаборатории и технические отсеки, искромсанные и обглоданные каннибалами трупы, высохшие черепа, расставленные в замысловатые композиции, созданные больным воображением психопатов, предсмертные записки самоубийц.

— Самое прямое. Ядерная зима продолжалась восемьдесят лет, и почти шестьдесят пять лет было невозможно выйти на поверхность без специальных защитных средств. С 2059 по 2067 год было предпринято шесть, — да, кажется, шесть, — попыток послать исследовательские группы на поверхность, но риск был слишком велик. Радиоактивный фон был все еще высок, и о долговременном пребывании вне убежищ не могло быть и речи. За это время умерли почти все, кто помнил мир до Катастрофы. Десятого мая 2075 года произошло событие, которого ждали потерявшие надежду остатки человечества, запертые в своих благоустроенных мега-могилах и понемногу сходящие с ума — аппаратная разведка поверхности Земли впервые сообщила о том, что радиационный фон на большей части земной суши снизился до допустимых показателей. Еще раньше восстановились прозрачность атмосферы и процент содержания кислорода — почти до нормы. Океаны, хоть и отравленные радиацией, все же спасли нас от удушья. Правда, вывод ученых был однозначный — поверхность Земли стала условно пригодной для жизни, ядерная зима не закончилась. Это был новый ледниковый период. Температура мая в районе экватора составляла один градус тепла, зимняя температура на большей части Европы колебалась от тридцати восьми до шестидесяти градусов мороза. Большая часть суши была покрыта радиоактивным снегом и льдом, вода была загрязнена радионуклидами, озоновый слой еще толком не восстановился. Но наиболее тяжелые шестьдесят пять лет остались позади, и обитателей убежищ остановить уже было невозможно. Как только информация о состоянии дел на поверхности разошлась по убежищам, начался исход, тем более что климат на поверхности начал медленно, но теплеть. Власти махнули рукой на тех, кому не терпелось вылезти на поверхность, и мир снова увидел человека. Произошла, как мы говорим, первая волна исхода. К моменту этого исхода выжившие убежища были заселены всего на 10–15 процентов. Так что все население нашей планеты на тот момент составляло не более полумиллиона человек. С другой стороны в этом был и свой плюс: сделанные в подземных хранилищах запасов провианта, медикаментов, топлива теперь можно было растянуть на более длительное время. По разным данным, убежища покинуло около ста тысяч человек, и большинство из них погибли, однако те, кто выжил, смогли адаптироваться к новым условиям и понемногу, что называется, пустить корни. Кто-то деградировал, став прародителями Диких, кто-то сохранил относительную цивилизованность, обеспечив новым выходцам из убежищ своего рода плацдарм для расселения.

— Слова, очень много слов. И все-таки, какое это имеет ко мне отношение? — спросил Зих, глядя Уфимцеву в глаза.

— Ваш отец, Антон Александрович Чигарев, был резидентом убежища, в котором располагался один из филиалов военно-медицинской службы Гласкома. Оно находится на южной окраине города, который теперь называется Каменный Лес — здесь, то есть. Обычное бомбоубежище, построенное еще в пятидесятые годы ХХ века, потом, правда, модернизированное и снабженное неплохой научно-исследовательской базой. Так или иначе, его обитателям удалось выживать в течение шестидесяти пяти лет. Видимо, убежищу очень повезло с администрацией и с медицинским персоналом. У нас сохранились документы, в которых говорится, что старший лаборант Антон Чигарев покинул убежище вместе с младшим братом Радием, пятого июля 2075 года. Вам сколько лет?

— Сорок два будет.

— Вы родились в убежище. Вам было около двух лет, когда ваш отец покинул его вместе с семьей. Честно говоря, меня очень удивляет его решение. Взять с собой маленького ребенка в такой мир…

— Это я и без вас знал. Что дальше?

— Ничего. Вы просили рассказать, как все было, и я выполнил вашу просьбу. Добавлю только, что вам и вашим родителям крупно повезло — Ленинск не подвергся напрямую ядерным ударам, и здесь радиационный фон был невысоким. Так что у выходцев из убежища был реальный шанс выжить, и они его, слава Богу, использовали.

— Я этого не помню, — сказал Зих, помолчав. — Ничего не помню.

— Неудивительно, вы были крошечным ребенком. Возможно, если попытаться активировать вашу память при помощи наших мнемонических технологий, кое-что вы вспомните, но это не главное. Важно другое — вы представитель первой волны исхода, и очень любопытный тип, я бы сказал. Я рад, что мы встретились.

— Зачем вы все это мне рассказали?

— Дал вам знать, как мы потеряли Землю, и как пытаемся ее теперь вернуть обратно. Конечно, солнечный свет потомкам тех, кто когда-то запер себя в подземных городах, увидеть все-таки довелось. Постъядерный мир приготовил для них много неприятных сюрпризов. Во-первых, отсутствие растительности. Во-вторых, мутировавшие микроорганизмы, против которых у новых жителей Земли не было иммунитета. В-третьих, радиация и холод. Так что пришлось много работать для того, чтобы не потерять этот мир во второй раз, и уже окончательно.

— Выводить мутантов, так?

— И это тоже. Было совершенно ясно, что человечество в том виде, в каком оно было до 2011 года, выжить в новом мире не сможет. В нескольких научных центрах по всему миру проводились исследования по контролируемым мутациям, чтобы понять, как можно увеличить сопротивляемость человеческого организма к новым инфекциям, постоянным низким температурам, нехватке растительной клетчатки и прочим неприятным штукам, поджидающим колонистов на поверхности. Все эти годы мы наблюдали за колонистами и пытались отработать различные методики выживания.

— Вы выращивали хищников, Уфимцев. Кровожадных хищников. Зачем вы это делали?

— У науки свои пути, мой друг. Иногда приходится делать больно, чтобы вылечить болезнь. Зато теперь мы вполне уверены, что справимся с любой живностью, которая может появиться во Внешнем мире. Между прочим, не без вашей помощи.