Фирменный поезд Фомич - Колупаев Виктор Дмитриевич - Страница 15

— Вы что, действительно ничего не понимаете? — удивился Граммовесов.

— Прошу вас, Степан Матвеевич, — попросил я вежливо, но настойчиво, — оставьте моего сына в покое.

— Ну хорошо, — внезапно согласился Степан Матвеевич. — Подождем, пока вы сами обратитесь к этой мысли. А вот визит пришельца… — Он не договорил.

— Нет, уж позвольте! — сразу же и довольно взволнованно прервал его Семен. — Пришельца, товарища Обыкновеннова, прошу не трогать!

— Да почему же?

— К пришельцам надо относиться с уважением. У меня вот и книга есть. В букинистическом купил…

— Значит, по-вашему, в визите пришельца нет ничего странного?

— Уважаемого товарища пришельца! — сделал нажим Семен. — Ничего странного здесь не вижу. Что ж, пришельцам уж и в поездах нельзя ездить?!

— Кто их знает… — сдал свои позиции Степан Матвеевич.

— Ага! — обрадовался Семен. — Сами говорите! Я вас очень прошу оставить уважаемого товарища пришельца в абсолютном покое.

— Как вы думаете? — спросил меня Степан Матвеевич.

— Вообще-то появление этого товарища кажется мне немного странным. Что-то тут не увязывается.

— А молоко вы его пили! — вспылил Семен. — Молоко пили! Пили! А сам факт существования уважаемого товарища пришельца теперь ставите под сомнение. Это нечестно, непорядочно даже. Я просто вас не понимаю.

— Пили молоко, — согласился я. — И еще много разного можно выпить из этой занятной бутылки. Как, кстати, ты, Семен, объясняешь ее уникальную способность превращать воду в различные напитки?

— А никак! Икру делают из нефти? Делают! Почему нельзя коньяк из воды?

— Там все научно обосновано.

— Ты это точно знаешь?

— Точно.

— А я не знаю.

— Так что из этого?

— А то, что я не знаю, как это можно делать икру из нефти, а ее тем не менее делают.

— Ну и что?

— А вот теперь мы все не знаем, как из воды делают молоко. Но из этого нельзя вывести, что его и не могут делать из воды. Может, пассажир из восьмого вагона знает это. Или только конструктор бутылки. И этого достаточно, чтобы факт существовал.

— Значит, — сказал Иван, — пришелец ни при чем в факте существования этой бутылки?

— А вот и нет. Ее могли создать еще на планете Ыбрыгым.

— И с такой этикеткой?

— Этикетку можно заменить.

— Я из вашего разговора понял только одно, — сказал усталый Степан Матвеевич, — что для некоторых факт существования пришельца не является невозможным или просто таинственным, необъяснимым.

— Да, — сказал Семен. — Пришельцы существуют. И вы не можете отменить их существование.

— Ну а мою историю вы знаете, — сказал Степан Матвеевич, кивая нам с Иваном.

— Тоже что-нибудь интересное? — обрадовалась Тося.

— Очень, — сказал я.

— Расскажите, — попросил Семен.

Степан Матвеевич рассказал им очень кратко, только самую суть феномена, нисколько не вдаваясь в свои душевные переживания.

— Неужели наш поезд перенесло в другую реальность? — обрадовалась Тося.

— А как же Усть-Манск? — заволновался Семен.

— Ну что Усть-Манск? Успеем еще в Усть-Манск!

— А мама? А пироги?

— О господи! Здесь другая реальность, а он пироги вспоминает!

Семен посмотрел на свою жену как-то странно. Кажется, впервые он не понимал ее. И это пугало.

— Но что все-таки следует из того, что мы попали в другую реальность? — спросил я.

— Теперь понятия не имею. Раньше мы бы просто вернулись в свою, прожив в той некоторое время. А теперь…

— Уж не хотите ли вы сказать, Степан Матвеевич, — спросил Семен, — что мы навечно застряли в этой непонятной реальности?

— Ничего я не хочу сказать.

— Нам же ведь в Усть-Манске сходить! Нет, уж вы, пожалуйста, все сделайте как положено.

— Да как же я могу сделать?

— А это не наше дело. Вы нас сюда затащили, вы нас и выручайте!

— Да откуда вы взяли, что именно я вас сюда затащил?

— Так ведь это все вы путешествуете по другим реальностям. А нам это вовсе ни к чему. Нам вот в Усть-Манск нужно.

— Да успеем мы еще в Усть-Манск, — разволновалась Тося.

— Тут нужно внести ясность, — сказал Иван. — Степан Матвеевич никак не мог своею волею перенести нас в другую реальность. Если это и произошло, то нужно искать причину и методы возвращения. А то, что он находится в нашем поезде, так это даже хорошо, потому что никто не знает столь много об этих самых путешествиях во времени, как Степан Матвеевич. И его опыт и знания должны нам помочь. Тем более что еще ничем совершенно не доказано, что мы действительно перенеслись в другую реальность. Странностей, конечно, много.

— Не знаю, — сказал я, — происходит тут на самом деле что-нибудь непонятное и таинственное или нет, но ощущение какой-то тревоги все время не покидает меня. Чувствую, что что-то все же произошло, но не могу понять, а главное, кажется, даже и не хочу. То есть хочу, чтобы все так и осталось.

— Я тоже чувствую что-то необычное, — сказала Тося. Но в ее голосе было столько восторга и радости по поводу этого необычного, что в основе наших чувств не могло быть ничего общего. Ей было интересно, что же будет дальше. А я боялся, что у меня исчезнет то, что я уже имел.

17

— Пойду узнаю, когда будет Усть-Манск, — сказал Семен и двинулся к купе проводниц. Вот сейчас он там немного поговорит, все выяснит, успокоится. Обогнуть Усть-Манск мы никак не могли. Должен быть Усть-Манск, так же как обязательно должен быть пришелец на пути Семена и Тоси.

Времени было часа четыре. Самое пекло. Семен вернулся успокоенный, встал на полку и проверил, действует ли вентилятор. Нет. Он упорно не действовал.

Я полез в карман за платком, но вытащил оттуда лишь аккуратно сложенную вчетверо телеграмму.

— Э! А про телеграмму-то забыли!

— Бабуся Коля, — подхватил Степан Матвеевич.

Все другие, может, и боролись с жарой, но Степан-то Матвеевич был занят явно другим. Он старался найти объяснение случившемуся с ним.

— Да-а! — вскричал я. — Ну надо же. Совершенно забыл. Бабуся ведь оставила в нашем купе чемодан!

— Как так? — удивился Семен. — Забыла?

— Нет. Она его специально не взяла. Оставила, и все. Пусть, кому нужно, тот берет.

— Это она из-за меня? — спросила Тося.

— Нет, нет. Она его действительно оставила нарочно. Не нужен он ей. И внук Коля тоже сказал: пусть этот чемодан едет в Марград.

— Ой как интересно! — засияла Тося. Сейчас я понимал Ивана. Тося — красавица!

— Садитесь сюда, — предложил ей Иван. Тося перелетела на его место. Они немного столкнулись из-за неповоротливости Ивана, но женщина не обратила на это внимания. Иван же только нахмурился.

— Комиссию надо выбрать, — предложил Семен. — Опись придется делать. И тетю Машу надо пригласить, как представителя администрации. У кого есть бумага и ручка? У меня есть бумага и ручка. Так что, начнем?

Тетя Маша каким-то образом почувствовала, что ей совершенно необходимо находиться здесь, и уже спрашивала:

— Это кто тут чемоданы оставляет?

— Тебе бабуся сказала об этом чемодане, — обратился ко мне Семен, — ты и открывай его.

Я поднял полку. Чемодан был старый и какой-то нестандартный, скорее всего самодельный. Замка у него не оказалось. Простая палочка была воткнута в петлю, чтобы при переноске не открывалась крышка. Я вытащил палочку, положил ее на столик и начал медленно открывать крышку чемодана. В чемодане находилось какое-то изделие. Не вещь, не тряпка, а именно изделие, даже произведение прикладного искусства. Что-то резное, точеное, с тщательно выделанными деталями. Что-то очень знакомое и неопознанное лишь потому, что имело другие размеры, чем привычное. Да и видно его было пока только сверху.

— Ой! Что это? — удивилась Тося. — Скажите мне, что это?

— Магазин, — сказал я. — Бабуся говорила, что в этом чемодане магазин.

— Как это магазин? — не поверил Семен. — Какой еще может быть магазин в чемодане?