Хранители - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 1

Джордж Мартин

Хранители

Биосельскохозяйственная выставка Шести Миров принесла Хэвиланду Тафу большое разочарование.

Он провел на Бразелорне долгий и утомительный день, бродя по просторным выставочным залам и то и дело останавливаясь, чтобы одарить своим вниманием новый злаковый гибрид или генетически улучшенное насекомое. Хотя клеточная библиотека его Ковчега включала клон-материалы буквально миллионов растительных и животных видов с неисчислимого количества миров, Хэвиланд Таф постоянно зорко следил за всякой возможностью где-нибудь что-нибудь высмотреть и расширить свой фонд стандартов.

Но лишь немногие экспонаты на Бразелорне показались ему многообещающими, и по мере того, как шло время, Таф чувствовал себя в спешащей и равнодушной толпе все тоскливее и неуютнее. Повсюду кишели люди. Фермеры-туннельщики с Бродяги в темно-каштановых шкурах, украшенные перьями и косметикой землевладельцы с Арина, мрачные жители ночной стороны и облаченные в светящиеся одежды жители вечного полудня с Нового Януса, и изобилие туземцев-бразелорнцев. Все они производили чрезмерный шум, окидывали Тафа любопытными взглядами, а некоторые даже задевали его, отчего на его лице появлялось мрачное выражение.

Наконец, стремясь вырваться из толпы, Таф решил, что он проголодался. С исполненным достоинства отвращением он протолкался сквозь толпу посетителей ярмарки и вышел из купола пятиэтажного птоланского павильона. Снаружи, между большими зданиями, сотни торговцев установили свои ларьки. Мужчина, продающий паштет из трескучего лука, казалось, менее других осаждался покупателями, и Таф решил, что паштет – именно то, о чем он мечтал.

– Сэр, – обратился он к торговцу, – я хотел бы паштета.

Продавец паштетов был круглым и розовым человеком в грязном фартуке. Он открыл свой ящик для подогрева, сунул в него руку в перчатке и вынул горячий паштет. Подняв взгляд от ящика на Тафа, он удивился.

– Ох, – сказал он. – Но ведь вы же такой большой.

– В самом деле, сэр, – ответил Таф. Со своими двумя с половиною метрами он почти на целую голову возвышался над всеми остальными, а со своим большим, выпирающим вперед брюхом он, к тому же, был вдвое тяжелее любого. Таф взял паштет и спокойно откусил.

– Вы с другого мира, – заметил торговец. – И не близкого.

Таф тремя аккуратными укусами съел свой паштет и вытер салфеткой жирные пальцы.

– Вы мучаетесь над очевидным, сэр, – сказал он. Таф не только был заметно выше любого туземца, он и выглядел, и одет был совершенно иначе. Он был молочно-белым, и на его голове не было ни волоска. – Еще один, – сказал Таф и поднял вверх длинный, мозолистый палец.

Поставленный на место торговец без дополнительных замечаний вынул еще один паштет и дал Тафу относительно спокойно съесть его. Наслаждаясь корочкой из листьев и терпким содержимым, Таф оглядывал посетителей ярмарки, ряды ларьков и пять больших павильонов, возвышающихся над окружающим ландшафтом. Покончив с едой, он с невыразительным, как всегда, лицом опять повернулся к продавцу паштетов.

– Разрешите вопрос, сэр.

– Какой вы хотите? – угрюмо сказал тот.

– Я вижу пять выставочных залов, – сказал Хэвиланд Таф. – И я посетил каждый по очереди. – Он показал рукой на каждый по очереди. – Бразелорн, Вейл Арин, Новый Янус, Бродяга и Птола. – Таф опять аккуратно сложил руки на выпирающем животе. – Пять, сэр. Пять павильонов, пять миров. Несомненно, как чужак – а я здесь чужак – я незнаком с некоторыми щекотливыми пунктами местных обычаев, но, тем не менее, удивлен. В тех местах, где я до сих пор бывал, от встречи, которая называется биосельскохозяйственной выставкой Шести Миров, ожидают, что она будет включать экспонаты шести миров. Здесь определенно не так. Может быть, вы сможете мне объяснить, почему это так?

– Никто не прибыл с Намории.

– В самом деле, – сказал Хэвиланд Таф.

– Из-за некоторых трудностей, – добавил продавец.

– Все ясно, – сказал Таф. – Или если не все, то, по крайней мере, часть. Может, вы возьмете на себя труд сервировать мне еще один паштет и объяснить природу этих трудностей. Я чрезвычайно любопытен. Боюсь, это мой большой порок.

Продавец паштетов опять натянул перчатку и открыл ящик.

– Знаете, как говорят? Любопытство делает голодным.

– В самом деле, – сказал Таф. – Но должен сказать, что до сих пор ни от кого этого еще не слышал.

Человек наморщил лоб.

– Нет, я не так сказал. Голод делает любопытным, вот как. Но все равно. Мои паштеты вас насытят.

– Ах, – сказал Таф и взял паштет. – Пожалуйста, рассказывайте дальше.

И продавец паштетов очень подробно рассказал о трудностях на мире Намория.

– Теперь вы определенно понимаете, – закончил он, наконец, – что они не могли прибыть, когда происходит такое. Не очень-то тут довыставляешься.

– Конечно, – сказал Хэвиланд Таф, промокая губы. – Морские чудовища могут досаждать чрезвычайно.

Намория была темно-зеленым миром, безлунным и уединенным, исчерченным тонкими золотистыми облаками. Ковчег, содрогаясь, затормозил и тяжеловесно вышел на орбиту. Хэвиланд Таф переходил от кресла к креслу в длинной и узкой рубке связи, изучая планету на десятке из находящейся в рубке сотни обзорных экранов. Его общество составляли три маленьких серых котенка, прыгающих через пульты и прерывающих это занятие только для того, чтобы сцепиться друг с другом. Таф не обращал на них внимания.

Как водный мир, Намория имела только один континент, имеющий достаточные размеры, чтобы быть видным с орбиты, но не слишком большой. Увеличенное изображение показывало еще тысячи островов, разбросанных по темно-зеленому морю длинными серповидными архипелагами, как рассеянные по океану драгоценные камни. Другие экраны показывали свет десятков больших и малых городов на ночной стороне и пульсирующие, размытые, как клочки ваты, пятна энергетической активности там, где поселения были освещены солнцем.

Таф просмотрел все это, сел, включил еще один пульт и начал играть с компьютером в войну. Ему на колени вспрыгнул котенок и уснул. Таф старался не потревожить его, но чуть позже второй котенок подпрыгнул и упал на спящего, и они начали возиться. Таф согнал их на пол.

Прошло больше времени, чем предполагал Таф, но контактный вызов, наконец, пришел – впрочем, он знал, что этот вызов все равно в конце концов придет.

– Корабль на орбите, – гласил запрос, – корабль на орбите. Вызывает контрольная служба Намории. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Назовите, пожалуйста, ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Высланы перехватчики. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях.

Вызов пришел с главного континента. Ковчег выслушал его. К этому времени он обнаружил приближавшийся к нему корабль – только один – и спроецировал его на другой экран.

– Я – Ковчег, – сообщил Хэвиланд Таф контрольной службе Намории.

Контрольную службу Намории представляла круглолицая женщина с коротко подстриженными волосами и в темно-зеленом с золотыми нашивками мундире, сидевшая у пульта. Она наморщила лоб и перевела взгляд в сторону – несомненно, на начальника или к другому пульту.

– Ковчег, – сказала она, – назовите ваш родной мир. Назовите, пожалуйста, ваш родной мир и сообщите о ваших намерениях.

Другой корабль установил связь с планетой, показал компьютер. Засветились еще два обзорных экрана. Один показал стройную молодую женщину с большим крючковатым носом, находившуюся на мостике корабля, другой – пожилого мужчину перед пультом. Оба были в зеленых мундирах и оживленно беседовали по какому-то коду. Компьютеру потребовалось меньше минуты, чтобы его раскусить, так что Таф смог услышать: – … будь я проклята, если знаю, что это такое, – как раз сказала женщина в корабле. – Боже мой, таких больших кораблей не бывает. Вы только посмотрите на него, вы что-нибудь понимаете? Он ответил?

– Ковчег, – снова сказала круглолицая женщина, – назовите, пожалуйста, ваш родной мир и ваши намерения. Говорит контрольная служба Намории.