В стране тумана и дождя - Колпаков Александр Лаврентьевич - Страница 3

– Хватит причитать, – грубо сказал Вачинга. – Не для этого мы собрались.

Сказитель презрительно поглядел на изгоя и с достоинством опустился на низкую скамью.

– Белый Отец трижды прав, – сказал Аттэхе, меряя Вачингу тяжелым взглядом.

– Чтобы поднялось плато Ольмана, погибли тысячи мирных людей сельвы. Плато стоит на их костях.

– Сельва поглотит злой город!… – зарычал позади Аттэхе мускулистый голый тэнк по имени Шраморукий. Опаленное зноем лицо, выпирающие от голода ребра и плечи, покрытые рубцами и шрамами, – все выдавало в нем беглого строителя храмов. Рабы убегали ныне толпами не только из Ольмана – отовсюду: из Чалька-цинго, с Острова жертв, из городов на западе. Воины Тунгаты не могли удержать их. И в самых глухих селениях сельвы люди понимали: плохи дела в царстве Длинных Плащей, они слабеют, настала пора возмездия.

Второй день с залива дул шквалистый ветер. Туман и сырая мгла сменялись проливными дождями. Археологи не вылезали из палатки, пытаясь расшифровать пиктографы. Подобно путнику в дремучей чаще, мысль Амана блуждала среди гипотез, догадок, предположений. Смысл рисуночного письма ускользал. Рядом прилежно трудился Тирлинг, на его непроницаемом лице тоже отражались какие-то чувства. Видимо, на сей раз самолюбие корифея было сильно задето.

– В профиле вот этого человечка, – сказал Аман, – угадываются черты жителя островов Тихого океана, то есть океанийского монголоида. Не находите?

– М-мм… сходство есть, – пробормотал Тирлинг. – Нечто вроде древнего айна с Курильской гряды или Хоккайдо.

– А мне видится абориген Охотского побережья, – возразил Демченко. Его загорелое лицо так и светилось от гордости: созданный им геоскоп узрел эти загадочные пиктограммы в толще вековых наслоений.

– Почему именно с Охотского?! – спросил Тирлинг.

– Взгляните сюда: первобытный географ изобразил устье Амура. Оно показано верно, другого с такими характерными очертаниями нет в регионе. А вот линия морского берега, гребни волн и кит, пускающий фонтан.

– Смелое толкование, – покрутил головой Тирлинг. – На чем основываете?

– На факте находки нуклеуса. Такие же найдены в Дюктайских раскопках. Как попали сюда, в Тамоанчан?.. Потомки дюктайцев пришли в Америку 25–30 тысяч лет назад – вслед за мамонтами и бизонами. Среди них, несомненно, были предки тех, кто спустя тысячи лет дошел до Мексики. Логично?

– Что-то мало понимаю тебя, друг-следопыт, – произнес Аман. – При чем тут древние айны?

– Слушай и внимай, – улыбнулся Леонид. – Под натиском племен, идущих из Кореи либо Маньчжурии, протоайны могли откочевать на Алдан и там смешаться с дюктайцами. В конце Висконсинского оледенения последняя волна айно-дюктайцев перебралась в Новый Свет. Затем океан затопил Берингию. Минули века… Новые метизации в прериях Северной Америки… Предки сынов Ягуара прошли пустыни Аризоны, Нью-Мексико и осели в Тамоанчане. Логично я мыслю?

– Почти… – язвительно сказал Тирлинг. – Ну а как насчет ольмеков?

Леонид театрально развел руками:

– Тут пока все не ясно. Я лишь истолковал, как отдаленные потомки этого айна, – он коснулся пиктограммы, – могли достичь Веракруса.

…Облака ушли к хребтам Тустлы, и на потемневшем небе зажглись яркие, будто умытые звезды. Аман снова был у входа в пещеру. Свет полной луны осветил ее глубину. Кости «протоайна» лежали там, где их нашли. «Кем был ты? – гадал археолог. – Кто сразил тебя дротиком – ольмек или абориген сельвы? Радиоуглерод показывает время поздних ольмеков, упадка их культуры. Но они не жили в пещерах, значит, ты – потомок айно-дюктайцев, населивших сельву тысячелетий за восемь до ольмеков… А что дает это для проблемы генезиса народа Змеи? Ничего».

– Заснул там, что ли?! – услышал Аман голос Демченко. – Иди-ка в палатку. Ужин готов. Да и спать пора, завтра чуть свет за работу.

– Сейчас, сейчас… – недовольно ответил Аман. Окрик Леонида смешал его мысли.

После ужина он сразу лег спать. Сон не шел, и Аман принялся размышлять все о том же. «Допустим, что отдаленные потомки айно-дюктайцев и есть аборигены сельвы. Ну а ольмеки кто? У них иной расовый тип… Вслед за Тирлингом я могу объяснить многообразие расовых типов и языков индейских племен только тем, что еще задолго до Эрика Рыжего в Новый Свет прибывали случайные путешественники – из Океании, например, от берегов Азии. Так могли приплыть в Америку предки ольмеков. Примерно в пятом-шестом тысячелетиях до нашей эры…». Незаметно Аман уснул, однако и во сне его мозг работал в том же напряжении. Ему снилось, будто парит он, как альбатрос, над водами Северной Пацифики. Океан казался огромной холодной темницей, в которой настороженно дремали ветры и угрюмые тучи. Стояла тишина: ни гула ветра, ни плеска волн. Потом из-за гор Аляски вышла луна – океан стал волшебным. Амана охватило неведомое чувство полного слияния с природой. Он вдруг почувствовал, как океан слушает плеск своих волн, а небо всматривается в свою беспредельность… Далеко внизу проплыл айсберг, возле него играл большой кит… С неба посыпались снежинки, мириады их падали на спокойный лик вновь уснувшего океана.

«Скоро Берингов пролив, – подумал он. – Вон за тем мысом откроется». Однако увидел не пролив, а поросший лиственницами перешеек. «Разве я в палеолите!?», – Аман с изумлением приглядывался к группам охотников, двигавшихся по суше с азиатского берега на Аляску. Он различал даже их лица, размытые лунным светом. Впереди, наклонив крупную лохматую голову, шел юный богатырь. «Это, несомненно, первобытный следопыт и вождь племени! Назову-ка его Угэмом. Почему бы нет? И он несет в сумке те самые пиктографы на пластинках – часть огромного наследия предков-художников, живших на Алдане… Потомки айно-дюктайцев, тысячи лет кочуя по северо-западу Америки, потом в прериях и пустынях, донесли эти пластинки сначала до Аризоны, а затем до Тамоанчана. Прежде они, вероятно, обитали в бассейнах Хилы, Колорадо, Рио-Гранде».

Птица-невидимка, несшая Амана на упругих крыльях, повернула на юг, к теплым водам океана. «И я увижу, значит, не менее загадочные, нежели ольмекская, культуры Западной Пацифиды!», – обрадовано подумал он. И действительно, ему открылось нечто: то ли сооружения Нан Мадола, то ли Гавайида. Потом еще какая-то цивилизация на мгновение показала свое лицо. И опять он созерцал прошлое – события палеолита, развертывающиеся на огромных просторах Азии. Аман словно глядел на них из окна машины времени. Его взгляд целостно охватывал весь район миграции первобытных племен – от Монголии и Алтая до Алдана и Камчатки. По нему во всех направлениях катились волны людей. «О, небо!… – смятенно шептал он. – Какой водоворот событий, племен, народов! Нет ничего сказочного в том, что бородатые, высокие ольмеки стали потомками, скажем, «голубых тюрков», о которых и ныне рассказывают орхоно-енисейские предания. Бируни из Хорезма, опираясь на древнейшие легенды тюрко-скифов, недаром писал: «Есть далеко на востоке, за океаном, материк. Какие-то народы Азии ушли туда». А что?! Даже я могу иметь общих с ольмеками предков, ведь я – тюрк. Антропологи утверждают, что «голубые тюрки» свободно кочевали от Семиречья до Якутии. В Маньчжурии и Приморье пратюрки могли смешаться с прачжурчженями, тоже народом тюркоязычным. Вот расовые признаки чжурчженей: высокий рост, голубые или зеленые глаза, белокурые, рыжие волосы. Не исключено, ветвь метисов – отдаленные предки ольмеков – обитала в Приморье, далее мигрировала на Камчатку через Колыму. В то время Берингия была уже затоплена, и сухой дороги в Америку не стало. Эти праольмеки на лодках и плотах могли достичь Алеутских островов или канадского побережья, используя Северотихоокеанское течение… А что дальше? Каким путем праольмеки добрались в Мексику? Ясно, что древнейшей тропой миграции Север–Юг, по которой раньше двигались аборигены Тамоанчана. За тысячи лет предки ольмеков прошли часть Канады, затем Калифорнию, Неваду, Аризону и в конце концов достигли тихоокеанского побережья Мексики. И где-то во втором тысячелетии до нашей эры зажглись первые огоньки цивилизации народа Змеи».