По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Бочарникова Е. А. - Страница 6

Так в идиллических красках рисует нам юность Чингис-хана «Сокровенное сказание», рассказывая о том, как мальчик, некогда боявшийся даже собак, начав с пустого места, стал властелином огромной державы. Здесь мы имеем дело с преднамеренным искажением исторических фактов. Темучин вознесся к вершине власти не из среды бедных пастухов. Он был типичным представителем монгольского правящего класса, потомком старинной феодальной семьи. Воспользовавшись распрями между господствующими группировками, Темучин заключал союзы то с одной, то с другой из враждующих сторон. Огнем и мечом, клятвопреступлениями и заговорами, угнетением и насилием он в конце концов взял верх над своими противниками. Такова действительная история возвышения Темучина. И все-таки это сказание очень занимательно, независимо от намерений его автора. Оно позволяет приоткрыть завесу над одним из эпизодов зарождения кратковременного мирового владычества монгольских ханов и понять обстановку того времени, раскрывая реалистическую картину тогдашних будней кочевого народа.

2. В пустыне Азии

В понедельник, 8 апреля 1957 года, я написал в дневнике, верном товарищем моих странствий, следующие строки: «Сегодня мне сделали первую предохранительную прививку, заграничные паспорта и деньги у нас в кармане; итак, если что-нибудь неожиданное не помешает нам, мы отправляемся в путь. И тут я задаю себе первый вопрос: зачем я еду? Какова цель этой поездки?»

С давних пор меня волнует проблема, связанная с одним из критических периодов в истории человечества. Известные нам 5000–6000 лет истории человеческого рода показывают, что первые великие культуры были созданы народами, обитавшими в долинах крупных рек. Классические культуры древности сложились в Египте, Месопотамии, долине Инда, на изобилующих реками широких просторах Китая; даже колыбелью культуры инков и ацтеков были речные долины. Все эти народы более или менее независимо друг от друга, но на определенной стадии общественного развития создавали поливное земледелие. Для этого была необходима сравнительно высокая степень культуры: наличие письменности, развитие ремесел, искусства и техники. Но в степях по соседству с оседлыми народами жили кочевые скотоводческие племена, поддерживавшие с ними многосторонние связи. Кочевое общество с его экстенсивным скотоводческим хозяйством не могло обеспечить себя всеми предметами повседневного обихода. В мирное время между кочевниками и оседлыми народами налаживались тесные торговые связи, причем товарообмен между ними не ограничивался вещами первой необходимости: кочевники увозили с собой предметы роскоши, ткани, ювелирные изделия, оставляя взамен скот, меха, кожи и другую продукцию. Наряду с этим кочевники заимствовали у более развитых оседлых народов многие формы государственного устройства и власти. Оружие, военная тактика, система налогового обложения, чины и титулы переходили от оседлых народов к кочевым и наоборот. Вслед за этим устанавливался и культурный обмен. Кочевые и оседлые народы заимствовали друг у друга литературные формы, сказки, музыкальные произведения, стили изобразительных искусств, перенимая иногда даже суеверия и религиозные предрассудки.

Но отношения между кочевыми и оседлыми народами отнюдь не всегда были мирными. Между властителями соседних классовых государств неизбежно возникали войны. Они боролись за лучшие земли и пастбища, за накопленные богатства, за господство над трудящимися массами, за лучшие условия их эксплуатации. Это прямое следствие, вытекающее из природы эксплуататорских классов. С угрозой войн, следовательно, будет покончено лишь тогда, когда окончательно и навсегда исчезнут эксплуататоры.

Войны между кочевыми и оседлыми обществами, сменявшие временами мирные экономические и культурные отношения, носили иногда форму последовательного оттеснения кочевников с их территории оседлыми племенами или пограничных стычек, набегов, небольших авантюр и схваток. Но случалось и так, что набег кочевников разрастался, ширился, и оседлые народы были не в силах его остановить. Набегам кочевников сопутствовали чудовищные опустошения, уничтожение производительных сил и обращение вспять общественного развития в тех случаях, когда они захватывали страны, находившиеся на более высоком уровне культуры. Но если господство кочевых племен над более развитыми оседлыми народами затягивалось, завоеватели перенимали у покоренных многие хозяйственные, общественные и культурные достижения, а иногда и весь Жизненный уклад. Длительный процесс ассимиляции поднимал завоевателей на более высокий экономический уровень, культура их становилась многокрасочней и сложней, чем до завоевания.

Но ведь в развитии кочевников была своя отправная точка. Письменные источники отмечали, появление кочевников только тогда, когда они попадали в поле зрения тех народов, которые уже писали свою историю. Налетая внезапно, кочевые орды стремительно вырастали из неизвестности, как бы материализуясь из окружающего их тумана.

Совершавшие набеги на богатые страны Южной и Восточной Азии, на Ближний Восток и Европу воины-кочевники пускались в свои военные авантюры из какого-то одного места, находившегося в самом центре Азии. Начиная от гиксосов [17]и хеттитов [18]до гуннов Аттилы, от аваров до мадьяр, от тюрков до монголов Чингис-хана, все кочевые орды отправлялись на свои завоевания из одного места. Где же оно находилось и что собой представляло? Вот вопрос, который с давних пор ставят перед собой ученые. Меня интересуют не название и географическое положение степей, не природные условия, способствующие развитию кочевого образа жизни, ведь эти условия могут играть только второстепенную роль. Мне хочется узнать, в какой колыбели общественно-исторического процесса возникли сложные отношения, особые предпосылки, породившие кочевой образ жизни. Уточняю свою мысль: меня интересует генезис кочевого феодализма.

Человек нового времени уничтожил белые пятна на карте земного шара, иногда даже вместе с коренным населением этих белых пятен. Вряд ли существуют еще на нашей планете места, о которых ничего не знает европеец. Но в истории человеческого рода, этом четвертом измерении Земли, таких белых пятен еще очень много. Одно из них, и отнюдь не самое маленькое, — центрально-азиатский очаг кочевых народов, где возникла своеобразная культура — особый жизненный уклад, основанный на кочевых приемах скотоводческого хозяйства. Изучение многообразных самобытных проявлений кочевой культуры и есть одна из главных целей моей поездки в Монголию. В каких условиях живут люди, вынужденные каждую неделю складывать свои юрты и перебираться на новые места, в непрерывных поисках воды и травы? Чем питаются кочевники-скотоводы, у которых нет продуктов земледелия? Как одевается народ, который стрижет шерсть и дубит кожу, но не треплет льна? О чем складывают пастухи свои стихи и песни? В чем своеобразие кочевой культуры? Что отличает быт кочевников от жизни их близких и дальних соседей — оседлых народов? И тут я нахожу более короткий и конкретный ответ на свой вопрос: я хочу осмыслить специфику, отличительные черты кочевой культуры.

Когда Кёрёши Чома искал «прародину» венгров, для него это было делом крупного национального значения. Но что общего у нас, венгров, с кочевым укладом далекого народа? Древняя история венгров в общих чертах уже известна. Историю венгерского народа до обретения новой родины можно разделить на два периода: первый, когда мы жили вместе со своими угро-финскими родичами, и второй, когда мы вступили на свой особый путь развития. От рыболовства и охоты мы постепенно перешли к кочевому укладу, связали свои судьбы со скотоводами, и прежде всего с тюрками. Кочевая эпоха в жизни венгров началась в VI–V веках до нашей эры и продолжалась до конца X века нашей эры. Итак, венгры оставались кочевниками полторы тысячи лет. Отпечаток того времени еще сохранился в венгерской культуре, но сведений о нем почти не осталось. Связи венгров со степными кочевниками не прекратились и в XI веке. Набеги гуннов, печенегов, татарское и турецкое иго снова и снова сводили нас с бывшими товарищами по кочеванию, Все это я твердо усвоил к моменту отправления в экспедицию для исследования кочевого быта.