По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Бочарникова Е. А. - Страница 35

Обед протекает весело. Хозяйская дочь поет нам на прощанье красивую казахскую народную песню под аккомпанемент бубна; голос у девушки не сильный, но приятный.

Третьего июня мы трогаемся дальше к Цаган-Нуру. Как только мы покидаем небольшую долину, в центре которой расположен Баян-Улэгэй, перед нами возникают самые высокие горы Монгольского Алтая — Табын-Богдо-Ола (горы Пяти Богов). Их вершина вздымается до высоты 4356 метров и всегда укутана облаками. Наш путь лежит теперь на север, вскоре мы оказываемся на вершине Красного перевала (Улан-Даба), откуда хорошо видно Цаган-Нур (Белое озеро). Верное своему названию, это озеро действительно белоснежно, оно покрыто льдом, искрящимся, как алмаз, в оправе из черных скал. Медленно спускаемся вниз по причудливо извивающейся дороге.

9. От Белого озера до Красной горы

Поселок Цаган-Нур (Белое Озеро) — важный торговый центр. По внешнему виду он сильно отличается от обычного монгольского городка. Планировка улиц и зданий приспособлена к пересеченной местности. Лед Белого озера покрылся пятнами и начинает таять. Машина катит по небольшому каменному мосту; шофер тормозит у юрты, и ее обитатели объясняют, как ехать дальше. На краю поселка стоят казахские и монгольские юрты.

Первое, что нас поразило в Цаган-Нуре, это куры, чуть не угодившие под колеса машины. Кур разводят живущие здесь русские поселенцы; кочевники монголы и казахи не держат домашней птицы. Теперь в Монголии пробуют разводить птицу в государственных хозяйствах. Услышав петушиное пение, я почувствовал себя совсем по-домашнему. Поспешно вносим вещи в гостиницу и отправляемся к озеру. С этой стороны лед у берега совсем растаял и в кристально чистой воде отражаются горы, возвышающиеся на другом берегу.

Обедаем в гостинице за длинным столом на распорках. Блюда подавальщица получает из кухни через окошечко. Здесь наконец нам подают вино и мы на радостях приглашаем выпить с нами наших спутников, однако после второго стакана они отказываются от дальнейшего повторения. А ведь это превосходное армянское вино значительно уступает по крепости венгерским винам из Эгера или Токая. Приходит секретарь местного органа власти, оказывается, его зовут Мухаммедом. После обеда он отводит нас в ближайший казахский аил, где мы собираемся поработать.

Казахские юрты раскинулись на берегу Белого озера, начинающего освобождаться ото льда. Они расположились полукругом у самой воды. Обитатели этих юрт уже почувствовали притягательную силу города. Они еще не решаются окончательно расстаться со своими стадами, но уже внимательно присматриваются, нет ли в городе работы, ради которой стоит распрощаться с кочевой жизнью. Дети привязаны к оседлой жизни школой, хозяйки уже почувствовали, как удобно покупать все необходимое в магазинах. Надо пожить в этих безлюдных краях, чтобы оценить все удобства города. Сети на берегу и сломанное удилище говорят о том, что жители казахского аила не пренебрегают рыбой.

Пожилой казах жестами зазывает нас в юрту. Он не знает, на каком языке мы говорим, и прибегает к древнейшему всем понятному языку жестов. Девчушка лет 13–14 пользуется случаем блеснуть перед нами выученными в школе русскими словами. Каково же удивление казахов, когда выясняется, что с нами можно говорить по-монгольски. А услышав от нас несколько казахских слов, которые мы выучили за последние дни, они приходят в такой восторг, что мы уже не сомневаемся в самой теплой встрече.

Тут же начинаю расспрашивать старика, как устанавливается казахская юрта. Старик поражен. Для него этот вопрос кажется таким же наивным, как если бы у нас спросили, как мы одеваем пальто или убираем комнаты. Старый казах медленно раскуривает трубку и в свою очередь обращается к нам с вопросом:

— А известно ли вам, сколько всякой всячины находится в юрте?

Хотя у меня и есть об этом некоторое представление, я помалкиваю: пусть старик расскажет сам по порядку, ведь для этого мы сюда и приехали.

— В первую очередь тут есть ук.Вы знаете, что такое ук?

Я впервые слышал это слово, и оно прозвучало для меня как ок.Пришлось вспомнить занятия тюркским языком: окпо-тюркски — стрела.

У меня уже есть некоторый опыт подобных бесед, и я знаю, что очень скоро расспросы становятся взаимными. Не только я задаю вопросы старому казаху, но и он мне. Ему очень интересно выпытать, что мне уже известно. Мой ответ: «Им стреляют» рассмешил собеседника, — Ну этим-то уком уж, конечно, не стреляют; на нем держится крыша! — И он показал зажатой в кулак трубкой на потолок юрты.

Ук — длинный, круглый шест, поддерживающий крышу. В Баян-Улэгэе я уже измерил такой шест, он был длиной 254 сантиметра. Конец шеста, упирающийся в стенку юрты, на протяжении примерно 35 сантиметров слегка сплющен и согнут. Это придает верхушкам казахских юрт особую форму, по которой их можно сразу отличить от монгольских.

— Посмотрите, вот эти шесты поддерживают чангарак, — продолжал свои объяснения старый казах. — А ук подпирает кереге.

Чангарак — обруч, ограничивающий дымовое отверстие юрты. Сделан он из гнутого дерева. По внешней окружности расположены отверстия. В них вставляются заостренные концы поддерживающих крышу шестов.

Я спросил у казаха, какой высоты кереге, то есть стена казахской юрты.

— Смотря по тому, как широко раздвинуты стены, — ответил старик с мудрой и снисходительной улыбкой.

Поперечные прутья, образующие каркас юрты, прикрепляются к продольным шестам кожаными завязками. Каркас можно растянуть или сжать, как жалюзи над дверьми или витринами магазинов. При растягивании каркаса юрта становится шире, но ниже, при сжимании — уже и выше. У казахских юрт есть, конечно, свои оптимальные размеры, установленные на основе многовекового опыта. Казаху далеко не безразлично, какой высоты его юрта. Низкий потолок затрудняет передвижение человека, но при слишком сдвинутых стенах, когда можно ходить, выпрямившись во весь рост, возникает другое неудобство: нельзя разместить домашнюю утварь. Стены юрты состоят из четырех частей, выгнутых в виде части цилиндра, что и делает юрту круглой.

Вытащив из кармана сантиметр, измеряю с помощью девочки стены юрты. Девчушка очень горда, что именно ей поручили такое важное дело, и когда мы снова усаживаемся, она отделяется от других. Стена оказалась высотой 120 сантиметров, стоять возле нее можно только согнувшись. Потолочные жерди круто поднимаются кверху. Длина каждой жерди 195 сантиметров, диаметр 8 сантиметров. Ширина каждой кереге410 сантиметров, а двери — 80 сантиметров. Итак, периметр юрты несколько меньше 1720 сантиметров (410 X 4 + 80). Меньше он потому, что стены на стыках несколько заходят друг за друга. Диаметр юрты около пяти метров, высота посередине 290 сантиметров.

Прошу старика выйти со мной из юрты, чтобы посмотреть, на чем и как держится ее каркас. Система крепления стел очень сложна. Мы вышли, и я приподнял покрывающий юрту войлок. Вокруг нас сразу же собралась большая толпа; некоторые смотрят издали, другие подошли совсем близко; всем интересно понаблюдать за странным поведением иностранца. Возможно, они считают, что мы хотим купить старую юрту. Чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, пришлось оттеснить любопытных.

Старик показывает своей трубкой на часть стены над дверью. Знаю ли я, что это такое? Нет, я этого не знаю. Над дверью изнутри спускается в виде языка небольшой кусок войлока и через притолоку пропускается вверх на потолочные жерди. Это кишкепе эсик.Такой язык я уже видел в Баян-Улэгэе, только он был из циновки и покрыт разводами. Эсикпо-казахски — дверь, и мне было непонятно, как же очутилась наверху маленькая дверь. Старик объяснил мне, что когда-то в казахских юртах были войлочные двери, поднимавшиеся кверху на крышу. В память об этом, очевидно, и сохранился маленький кусок войлока. У теперешних дверей притолока деревянная.