Порода героев - Колман Лорен - Страница 56

– Да, хотя Рофеллос и Мултани торопят с отходом. Ты хотел поговорить с ними? Я уже послала учеников расспросить о переменах на Явимайе.

– Я бы с удовольствием повидался с Мултани. И еще я хотел направить «Маяк» в Аргив. Хорошо бы снова наладить обмен с Аргивским университетом. Там могут подсказать, как хоть отчасти восполнить ущерб, который мы нанесли острову. Может быть, для нас еще есть надежда, – добавил маг, согретый скрытым смыслом своих слов.

И Рейни улыбнулась ему чудесной, светлой улыбкой. Ее глаза блеснули лукавством. Взяв руку мужа, она положила ее себе на живот:

– Надежда для всех нас! Я беременна.

Это открытие потрясло Баррина до глубины души. Он почувствовал, как улыбка неудержимо расползается по его лицу, отражая улыбку жены.

– Самая лучшая примета для начала новой жизни!

– Тогда пойдем к новым зданиям? – спросила Рейни? – Там много работы…

Баррин покачал головой, наслаждаясь недоумением, мелькнувшим в ее глазах.

– Мне больше нравится твое первое предложение. Прогуляться по острову.

«Хватит ошибок», – напомнил он себе. Сколько бы ни было забот, нельзя забывать о тех, ради кого он работает. Никто не может сражаться, если нет надежды на лучшую жизнь после победы.

– Наследие и наследник – если он когда-нибудь родится – подождут до завтра.

А сегодня о Доминарии пусть позаботится кто-нибудь другой.

Вершины хребта Ямураа едва показались над горизонтом. Идти еще далеко. За спиной Карна солнце тонуло в море воды. Алые полосы протянулись по небу. Моряки видели в этом добрую примету, но Карну цвета заката напоминали только о крови, пролитой в оставшемся позади Бенале. Жизни, потерянные при защите планов Урзы, были потеряны недаром. Карн твердо верил в это.

Ветерок, колыхавший траву, уже нес в себе вечернюю прохладу. На востоке вставала Мерцающая Луна, обещая ночным путникам серебристую дорогу. Первый тяжелый шаг, за ним другой – та же неутомимая поступь, что унесла его прочь от ДеЛатта, а потом и из Бенала.

Он старался не останавливаться в селениях, только однажды заглянул к меднику с просьбой залатать свое тело и еще четыре раза встречался с людьми, исполняя последние поручения Урзы Мироходца. И на корабле он держался подальше от любопытных глаз. Шлюпка доставила его на берег вдали от портовых городов и, как ни печально, далеко от цели путешествия.

Лицо Терри неотступно стояло в памяти Карна. Бледное, осунувшееся после давшейся дорогой ценой победы. Гибель брата заставила девушку принять всю тяжесть судьбы Капасхенов на свои плечи. Карн не забудет ее. Но ему снова пришлось разрываться между преданностью друзьям-и верностью Урзе. Жизни людей – против Наследия.

Мироходца, как обычно, больше заботила судьба механизмов и магических изделий, чем судьбы людей, в чьи жизни он вмешивался. Покидая Бе-нал, очищенный от фирексийских солдат, он велел Карну собрать части Наследия.

– Собери все, что сумеешь, – говорил он. – Вынеси Наследие из Бенала. В Ямураа ты найдешь защиту. Я разыщу тебя там, – он поморщился, – когда освобожусь.

Напоследок Урза самодовольно улыбнулся – и исчез, шагнул в щель между мирами. Может, и к лучшему, что прощание оказалось таким коротким. Мироходец ни за что не усомнится в собственном гении – в собственном представлении о будущем Доминарии.

Жизнь против Наследия. Карн легко сделал выбор. Терри Капасхен останется в его памяти – пока Карн сумеет сохранить ее. Может быть, он уже не вспомнит Терри в день вторжения – если такой день когда-нибудь наступит, – но следующие два десятилетия он проживет в уверенности, что герои Капасхена останутся жить, по крайней мере, в одном ребенке. Всего одна жизнь, но и она может многое изменить. «Вынеси из Бенала Наследие, – приказал Урза. – Сохрани его до моего возвращения». Ну что ж, Карн захватил с собой несколько изделий, относящихся к Наследию, а на его руках завернутый в теплое одеяльце лежал один из наследников – быть может, последний живой Капасхен – маленький Герард, осиротевший внук Терри. Последнее, о чем она просила: найти для него безопасное пристанище.

Для Урзы Мироходца человеческая составляющая Наследия была только средством на пути к конечной цели – единственному Наследнику. Карн, живший среди людей, растивший детей, друживший со взрослыми, сумел увидеть в каждом их них дух, противостоящий Фирексии и обещающий спасение и надежду. Пусть они не овладели всем Наследием, не сумели покончить с угрозой раз и навсегда – но пусть один из них выживет. Один. Сколько жизней нужно, чтобы изменить будущее? В короткой памяти Карна хранилась мысль, которую за долгие тысячелетия не сумел постигнуть Урза: в каждом из них, принадлежит ли он к Породе или нет, кроется надежда Доминарии, каждый из них делает свой выбор между жизнью и смертью.

Карн спасет этого малыша, и, наверное, Герард Капасхен оставит свой след в его жизни.

А разве не это примета настоящего героя?