Порода героев - Колман Лорен - Страница 54

Эта мысль отрезвила его. Скоро ему придется поставить на кон против жизни Урзы созданное огромным трудом оружие. А Даввол прекрасно помнил, как несколько месяцев назад, войдя в тронный зал, увидел на полу лужу крови и смазки. Черные брызги запятнали и стены. Он не забыл теплого запаха плоти – мяса, – осквернившего воздух Твердыни. Клочья его лучшего создания лежали в вонючей луже. Не труп, не останки – клочья. Чтобы превратить в такое сложный механизм, надо было долго трудиться. Работа Кроага, разумеется. Ясный намек, что член Внутреннего Круга снова стал самим собой.

Впервые за сотни лет Даввол ощутил прежний страх перед фирексийцем – холодок по спине и металлический привкус на пересохших губах.

И, как всегда было и будет, страх оказался самым действенным стимулом. Даввол умудрился повысить добычу текучего камня, заставив машины и рабов превзойти пределы возможного. Содрогание второго подъемника передавалось в стены Твердыни, и только встроенные противовесы предохраняли конструкцию от разрушения. Сегодняшний внеочередной обход имел целью, в частности, проверить состояние машин. И кроме того, подготовить новую армию, которая раз навсегда покончит с землей Явимайи.

Конечно, в первую очередь следовало заняться Урзой. Только смерть Мироходца основательно упрочит положение ивенкара и поможет добиться окончательного усовершенствования. Уже сейчас его тело могло выдержать и залечить почти любое повреждение, но плоть Даввола все еще страдала от жара и холода, боли и лишений. Ивенкар мечтал о полной защите своего разума от подобных ограничений, которая позволила бы ему стать воистину бессмертным.

Но пока над ним вечной угрозой стоял Кроаг, и мечты оставались мечтами. Тень фирексийца затмевала и без того сумрачный мир Ратха, мешала Давволу спокойно мыслить и планировать.

Осмотр завершился коротким кивком. Чистильщики находились в должном порядке, и ивенкар не видел причин изменить что-нибудь к лучшему, во всяком случае немедленно.

– Найдите Урзу Мироходца, – приказал он своей страже.

В этот момент пол под ногами вдруг накренился, отбросив его к стене. По одной из них прошла трещина, но, повинуясь его мысленному приказу, текучий камень тут же заполнил ее.

– Найдите и убейте, – повторил Даввол. – Отправляйтесь.

Чистильщики как один развернулись, шагнули каждый к собственному порталу, уже открывшемуся в задней стене, и пропали. Даввол одиноко стоял в тронном зале, перебирая мысленные заметки, чтобы выбрать первоочередное дело. Новая волна дрожи прошла по камням пола и передалась сквозь стальные подошвы. Желудок свело судорогой. Обычно сотрясение мгновенно затихало, но на сей раз оно, кажется, усилилось, столкнувшись со встречной волной колебаний.

Что – то было не так. Даввол чувствовал. Твердыня никоим образом не напоминала разумное существо, но за долгие годы жизни в ней Даввол научился ощущать ее как часть собственного тела. И сейчас он распознал опасность.

Теперь дрожали стены, а пол оставался неподвижным – странное и пугающее явление. Даввол вызвал стражу и повел ее к одному из мостков, выстроенных по его приказу еще в первый век службы наместником. Эта конструкция поддерживала верхнюю ступень подъемника. Даже сквозь полкилометра металла и камня Даввол ощущал, как скрежещет сталь о сталь, как трутся шестерни и скрипят шарниры. С половины длины моста он перешел на бег. «Почему именно сегодня? – мелькнула короткая мысль. – Почему не завтра, не через год? – Эту вспышку возмущения тут же вытеснило здравое рассуждение: – А могло быть и на прошлой неделе или десятью годами раньше. Что бы ни случилось, надо решать, что делать сейчас, и не тратить времени на пустословие».

В верхнем машинном зале метались рабочие. Толстая труба, скрывавшая в себе винт подъемника, корчилась, словно раздавленная змея. Охладительные трубки полопались, вода заливала пол, взрываясь фонтанами пара там, где глубокие лужи подступали к раскаленной стали. Чистильщик охраны перехватил одного из надзирателей. Даввол собирался допросить фека. Рабы, пытавшиеся как-то справиться с аварией, оставшись без руководства, засуетились, подобно муравьям в горящем муравейнике. Даввол схватил фека за плечо, поднял и встряхнул, как тряпичную куклу.

– Что происходит? – выкрикнул он в лицо рабу, даже не подумав прочитать его мысли.

Впрочем, едва ли можно было разобраться в сумятице, царящей сейчас во всех головах. Новое сотрясение моста сбило с ног половину феков и даже нескольких фирексийцев.

Один из рабочих, одичало глянув на Даввола, замахнулся каким-то тяжелым инструментом. Меч фирексийского солдата мгновенно проткнул его и вздернул на воздух. Когда фек перестал корчиться, чистильщик просто стряхнул его на пол. Взмахом руки фек-надзиратель отогнал других рабов, собравшихся вокруг и готовых, казалось, взбеситься от страха. Потом он указал вниз и стал что-то объяснять, захлебываясь невнятной для Даввола фекской речью. Наместник понял только, что поломка произошла внизу, там, где стальные лопасти зачерпывали расплавленный текучий камень и передавали его на винт подъемника.

Больше Даввол не тратил времени на вопросы. Он пнул труп рабочего, давая выход бессильной ярости.

– Убить, – приказал он своей страже. – Всех, кроме этого.

Он еще держался старого закона: наказанием для надсмотрщика было зрелище казни его соплеменников. Сам Даввол уже бросился дальше. Пропитанный горячим паром плащ тяжело волочился следом, а стальные подошвы звенели о железный пол. За спиной топали фирексийские солдаты. По узкой винтовой лестнице Даввол опустился в недра огромного механизма.

В главном машинном отделении, заполненном путаницей труб, проводов и подсобных механизмов, скрежет бьющегося в агонии двигателя раздирал слух. Сквозь лопнувшие клапаны и трещины в кожухе подъемника виднелись красноватые отблески лавы, вырывались желтые пары, в горячем сыром воздухе висел тяжелый запах серы.

Два десятка феков, цеплявшихся за перекладины и крючья опор, прыгнули на него сверху. Погибая в этом аду вместе с Твердыней, они думали только о мести своему мучителю. Рабы выскакивали изо всех дыр, безрассудно бросаясь вперед сквозь клубы ядовитого пара. Их набралось уже больше сотни, но что они могли сделать против дюжины бронированных фирексийцев? Смертные тела разбивались о его охрану, как волны об утес. Кровь заливала все вокруг, мгновенно застывая темными потеками на раскаленном металле. А пол и стены сотрясались уже непрерывно. Механизмы выскакивали из гнезд, катились по полу, давя без разбора и феков, и фирексийцев. Детище Даввола – огромный сложный подъемник – разваливалось от невыносимой нагрузки.

Ивенкар свирепо выкрикивал что-то, пытаясь придумать способ спасти машину. Но, переложив заботы о механизме на рабов, он уже плохо понимал его устройство, а феки сейчас просто не услышали бы его приказов. Их следовало убрать, заменить новыми работниками. Только на такую замену уже не было времени. Он потратил мгновение на мысль вызвать рабочих с верхнего уровня – потом вспомнил, что приказал их перебить. Все было против него. Он уже не думал о Кроаге. Фирексиец при всем своем могуществе не был опаснее катастрофы в подвалах Твердыни. И Даввол решил бежать – чтобы восполнить потери позже.

Решение было принято, но он не успел сделать и шага – пол вздыбился, словно снизу в него ударил каменный кулак горы. Стены прогнулись внутрь и рухнули, с потолка посыпались обломки опор и шестеренок. Острые зубцы пробили спину Даввола, и он упал, харкая кровью, стекавшей с серых побледневших губ. Что-то тяжелое придавило ноги. Вспыхнув в мозгу, боль выжгла все мысли о спасении, оставив только черное отчаяние. Грохот и звон разлетающихся на части машин заглушал рев механизмов, которые еще бешено вращались наверху в безнадежном усилии исполнить свое предназначение. Наконец, пол провалился, и все сооружение вместе с мостом рухнуло в нижний кратер. Вместе с ним рухнул и Даввол, ивенкар Ратха.

Раскаленный металл и расплавленный камень – запахи преисподней. Остались только эти запахи и боль во всем теле, на которое продолжали громоздиться горы стальных обломков, опор, шестеренок, труб, рычагов. Горячее сияние лавы уже померкло. Даввол не заметил, когда это случилось. Кажется, струя лавы не дошла до него. Запах горелого мяса источали другие тела. Теперь здесь царила тьма, разрываемая лишь редкими искрами, когда сталь терлась о сталь и о текучий камень. В свете искр он сумел рассмотреть, что вокруг его головы и одной руки осталось свободное пространство.