После… - Мюссо Гийом - Страница 14

Одна была сильно накрашенной брюнеткой лет двадцати, с силиконовыми губами и пышной грудью, притягивавшей взоры мужчин, — явно стремилась обратить на себя внимание, наполняя каждое движение провоцирующей чувственностью. Другая — поскромнее, постарше, невысокая, с коротко подстриженными светлыми волосами. Она успевала обслужить двоих клиентов, пока напарница возилась с одним; в ее поведении не было ничего кокетливого. Просто симпатичная девушка, без следа вульгарности.

Интуитивно Натан догадался, что именно она — Кандис. Чтобы убедиться в этом, он направился к кассам за бумажными салфетками. Подошел как можно ближе — настолько, чтобы разобрать имя на бейджике: Кандис Кук.

Провел в кафе еще полчаса, а потом спросил себя, что он здесь делает.

Вчера вечером Натан обещал себе забыть фантазии Гудрича. Тем не менее с утра пораньше, недолго думая, приехал в Стейтен-Айленд — словно какая-то неведомая сила направляла его. Любопытство ли, эйфория от сознания, что он совершенно здоров, а быть может, страх, что Гудрич окажется сильнее и прозорливее докторов? Гудричу удалось-таки вовлечь его в переделку! После того как Натан стал свидетелем самоубийства Кевина, какая-то тяжесть завладела его сознанием, он будто чувствовал угрозу, нависшую над ним и всеми остальными, почему и вознамерился присмотреть за Кандис. Но не проводить же здесь все утро! Завтрак он давно съел, и на него с любопытством поглядывали официантки. Да и что может случиться с девушкой в этом тихом квартале?

Натан вышел на улицу, машинально купил «Уоллстрит джорнал», забрел в несколько магазинов: воспользовался случаем, чтобы приобрести новогодние подарки. С покупками управиться было несложно: несколько партитур и программа по музыке для Бонни; бутылка хорошего французского вина для Эбби и машинка для обрезки сигар Джордану. Бесполезно что-либо покупать Мэллори — все равно не примет.

Натан вернулся к автомобилю, который оставил напротив кафе. Проходя мимо здания, посмотрел через стекло: наплыв клиентов спал, но Кандис оставалась на посту. Ладно, не будет же он торчать здесь все утро! Вставил ключ зажигания, собираясь уехать, но передумал: не решался, будто кто-то нашептывал ему: «Оставайся на месте!» Подчинившись интуиции, развернул газету — ну прямо детектив в засаде.

В 11:30 зазвонил мобильный:

— Привет, пап!

— Бонни! Ты не в школе?

— Сегодня нет уроков, в школе проводят учения по безопасности.

— Чем занимаешься?

— Собираюсь завтракать. — Бонни зевнула. — Не забывай, у нас только восемь утра.

— Где мама?

— В душе.

Бонни разрешалось звонить отцу в любое время, когда она захочет, — так они договорились с Мэллори. Натан услышал, как девочка снова зевнула.

— Ты поздно легла?

— Ага… Венс водил нас вчера вечером в кино.

Натана как током ударило. Вот уже несколько месяцев его бывшая жена встречалась со старым приятелем Венсом Тайлером; они познакомились на первом курсе университета и оставались в более или менее хороших отношениях. Венс — выходец из богатой калифорнийской семьи; его родители давно знали и навещали Векслеров. Как понял Натан, Венс жил на дивиденды от акций косметической компании, которую унаследовал. Несколько лет назад развелся; когда же Мэллори переехала жить в Сан-Диего, стал ухаживать за ней, предполагая, что у него есть все шансы.

Натан ненавидел Тайлера, и вполне взаимно. Однако всякий раз, когда Бонни говорила о Венсе, старался не отзываться о нем плохо, на случай если Мэллори вдруг решит связать с ним жизнь. Девочка и так сильно страдала из-за развода родителей и становилась агрессивной, если какой-нибудь мужчина приближался к матери; не стоило вовлекать ее в ссоры взрослых.

— Хорошо провела вечер, дорогая?

— Ну пап, ты знаешь, не люблю я этого Венса.

«И правильно делаешь, моя милая!»

— Послушай, Бонни, если когда-нибудь мама захочет снова выйти замуж, тебе не нужно расстраиваться.

— Почему?

— Нужно, чтобы кто-нибудь вроде Венса заботился о тебе и защищал.

— У меня уже есть мама и ты.

— Конечно, есть, но в жизни всякое может случиться.

Натан вспомнил слова Гудрича: что, если сказанное врачом — правда? Что, если смерть уже стучится в его дверь?

— А что может случиться?

— Ну мало ли… не знаю.

— Венс мне не папа.

— Безусловно, нет, милая моя. — Натан сделал над собой огромное усилие. — Венс, возможно, неплохой парень. Мама могла бы быть с ним счастлива.

— Раньше ты говорил, что он придурок!

— Не будь грубой, Бонни! Ты не должна произносить это слово.

— Ты его так назвал, когда говорил с мамой!

— Да, я не слишком его люблю, — пришлось признать Натану. — Но это, возможно, оттого, что мы с ним не одного поля ягоды. Знаешь, такие люди, как Венс, родились с серебряной ложкой во рту.

Бонни удивленно переспросила:

— С серебряной ложкой?..

— Это такое выражение, дорогая. Означает, что его семья всегда была богата и Венсу не нужно было работать, чтобы оплатить учебу. А мне приходилось мыть машины и вкалывать на гнилых складах Бруклина.

— Мама и Венс встречались, когда были молодыми?

— Говори тише, милая, мама будет недовольна, если услышит, что мы обсуждаем это.

Бонни прошептала:

— Все нормально, я поднялась к себе в комнату.

Натан ясно представил дочь: Бонни в пижаме, маленькие ножки в башмаках, как у Гарри Поттера. Он обожал секретничать с ней.

— Они встречались, — признался Натан, — но всею несколько раз, это было несерьезно.

Бонни помолчала немного, — значит, думает, — потом рассудительно произнесла:

— Но ведь мама тоже родилась с золотой ложкой во рту!

— Серебряной, милая. Ну хорошо, ты права. Но она не презирает людей из другого круга. Она порядочная.

— Я знаю.

— И ты тоже будь такой, слышишь меня? Не презирай тех, кто убирается у тебя в школе, или тех, кто обслуживает тебя в столовой. Можно быть достойным уважения, даже если мало зарабатываешь, понимаешь?

Бонни, умная девочка, снова заговорила о противоречиях:

— Но ведь ты всегда говорил: в Америке тот, кто хочет денег, всегда может их заработать.

— Ну да, иногда я говорю глупости.

— А я… должна презирать богатых?

— Нет! Суди о людях не по их деньгам, а по их поступкам. Понятно?

— Понятно, пап. — Потом проговорила доверительным тоном: — Знаешь, пап, я не верю, что мама любит Венса.

Удивленный этим замечанием, Натан помолчал, потом произнес:

— Не всегда нужна любовь, чтобы с кем-то жить. Так бывает. — « Зачем я говорю ей подобное? Она еще слишком маленькая, чтобы это понять…»— А я считаю, что маме нужна любовь.

И тут он услышал голос Мэллори — она звала дочь из кухни.

— Мне нужно идти, пап. — Бонни уже открывала дверь своей комнаты.

— Хорошо, малышка.

Прежде чем попрощаться, она все же прошептала:

— Знаешь, я уверена — мама не любит Венса!

— Откуда ты знаешь?

— Женщины знают такие вещи.

О, какая она умилительная! Чтобы скрыть волнение, Натан возразил с напускной строгостью:

— Ты еще не женщина, ты маленькая девочка, иди есть кашу. Я очень тебя люблю, белочка. Больше всех на свете!

— Я тоже тебя люблю.

Натан включил отопитель в автомобиле. И вновь задумался. По правде говоря, он не понимал, что Мэллори нашла в этом придурке Тайлере: нахальный, самонадеянный, из тех, кто считает, что происхождение дает право считать себя лучше всех.

Однако Венс, вероятно, не без оснований рассчитывал на успех: он мог видеться с Мэллори каждый день, ну и, конечно, в любую секунду был в ее распоряжении. Впервые за все время Натан признался себе, что, возможно, потерял Мэллори навсегда. Странно, но при разводе он почему-то считал: однажды она вернется, эта разлука лишь временная. Так упорно верил в это, что ни разу даже не подумал о том, чтобы завести отношения с другой женщиной. С тех пор у него было два или три свидания, без продолжения.