Ничего личного - Мэй Сандра - Страница 28

Меньше всего на свете ей хотелось сейчас разговаривать. Особенно с Мэтью.

Нет, она не испытывала к нему ничего, кроме огромной, всепоглощающей нежности, любви и благодарности. Наконец-то все эти слова нашлись и выговорились, пусть и только у нее в голове.

Все встало на свои места, и сказка закончилась правильно. Ведь сказки никогда не рассказывают о том, как принц и Синдерелла жили ПОСЛЕ того, как нашли друг друга. Да это и неинтересно никому, по большому-то счету.

За пять дней Белинда Карр прожила целую огромную жизнь, счастливую и сказочную, в которой были чудеса, любовь и романтическая ночь, бал и даже карета, увозящая ее с бала.

Теперь пора возвращаться. Нет, не к прежней жизни. Прежней уже не будет, ибо нет больше прежней Белинды Карр. А возвращаться надо туда, где живешь. В старый дом, к лилиям и жасмину, к соседке Эдне, неплохой, в общем-то, тетке, к ее сынишке Эдди, к своим безделушкам и «блошиным рынкам», к собаке, которую она теперь обязательно заведет, потому, что… ладно, это потом.

И вовсе не стоит лить слезы, которые сейчас подкатывают к горлу против ее воли, сожалеть о несбыточном, нагадать, что было бы, если бы она…

По большому счету она может гордиться собой. Не каждому даются силы и возможности изменить привычное течение жизни.

Теперь все будет хорошо…

Ширли была грустна и непривычно молчалива. Долго всматривалась в лицо Белинды, а затем порывисто обняла ее, свесившись с седла.

— Я рада тому, что познакомилась с тобой, Бель.

— И я, Ширли. Я тебя никогда не забуду.

— Фу, ерунда! Что еще за слова! Можно подумать, ты уезжаешь к большевикам в Россию! Еще приедешь к нам с Джошем, покатаемся на лошадях. Учти, в наш дом никого не приглашают из простой вежливости. Только друзей.

— Я рада это слышать. Для меня честь быть вашим с Джошем другом. Вы оба замечательные.

Ширли снова обняла Белинду, расцеловала ее в обе щеки, а потом прошептала на ухо:

— И учти, что шенкелей лошади дают лишь в самом крайнем случае! Не позволяй разуму взять верх. Иногда сумасбродство куда полезнее.

Потом по-мужски крепко пожала руку Мэтью Карлайлу, приветственно махнула, подняла Чаки на дыбы, а затем понеслась прочь, больше не оглядываясь.

В аэропорту попрощались с Джошем, сдали вещи в багаж и выпили кофе в баре. Мэтью все норовил взять ее за руку, а она ловко уворачивалась, переводила разговор на другое, расспрашивала, трещала без умолку — одним словом, до объявления посадки продержалась с блеском.

И только в самолете, когда пристегнули ремни, деваться было уже некуда. Мэт Карлайл зловеще сверкнул глазами и прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Теперь не уйдешь!

Поцелую, она противиться не могла. Так они и целовались, пока самолет не поднялся выше облаков, и волшебный штат Монтана не скрылся в молочных сугробах поднебесной Арктики…

В Чикаго она разыграла «жуткую головную боль» и упросила Мэтью поймать ей такси. Он нехотя согласился, но взял с нее обещание, что она позвонит ему вечером. Белинда поклялась — и с чувством невыразимого облегчения уселась в такси. Таксист бросил на нее в зеркальце одобрительный взгляд и сообщил, что «мэм отлично выглядит». Белинда улыбнулась — и проболтала с таксистом всю дорогу.

Дом встретил ее добродушным ворчанием половиц, ароматом распустившегося китайского жасмина, кипой газет на крыльце и первым желтым листом, плавающим в бочке дождевой воды под водостоком. Белинда торопливо развесила свои платья, а потом деловито запаковала свой «офисный костюм» и старые туфли и торжественно вынесла их на помойку.

Приняла душ, пожарила себе яичницу с беконом, немного посидела на крыльце, а затем взяла сумку из соломки и отправилась ловить такси.

Домой она вернулась уже затемно, нагруженная свертками и пакетами. В отдельном маленьком пакетике лежали три пары колготок плотностью двадцать ден.

Телефон, чей шнур она предусмотрительно выдернула из гнезда, молчал и не тревожил ее ни вечером, ни ночью.

Ранним утром в понедельник пестрая толпа сотрудников «Бэгшо Индепендент» вливалась в широкие двери красивого современного здания из стекла и бетона, чтобы в огромном холле разделиться на несколько полноводных потоков и погрузиться в бесшумные скоростные лифты.

В большом офисе на восемнадцатом этаже все было по-старому. Сэнди Хоук, сегодня в ослепительно-белом чесучовом костюмчике, сидела на столе Белинды Карр и немного нервно покачивала безупречной ногой в стодолларовой туфельке. Сегодня Тумба должна была вернуться на рабочее место — если, конечно, Большой Босс не придушил ее в первый же день совместного, ха-ха, отдыха на природе.

Преданные зрительницы готовились к спектаклю. Кто-то взглянул на часы, и тут же одна из девушек, дежурившая у окна, прошипела:

— Босс приехал. Значит, Тумба сейчас войдет. Она же никогда не опаздывает.

Сэнди торопливо развернулась спиной к дверям и принялась болтать. Через некоторое время ее, правда, заинтересовало, почему это так вытянулись лица некоторых ее слушательниц, но с этим можно повременить. Тумба заслуживает бенефиса.

Легких шагов за спиной она даже не расслышала. Зато через пару секунд сидеть ей вдруг стало мокро и холодно…

Высокая статная женщина вошла в офис уверенной походкой человека, знающего себе цену. Элегантный бордовый костюм сидел на ее роскошной фигуре идеально. На лацкане подрагивала лепестками бледно-розовая шелковая роза. В глубоком вырезе белоснежной блузки поблескивала изящная золотая цепочка.

Темно-русые волосы женщины были уложены в нарочито небрежную прическу, два пушистых локона игривыми завитками колыхались у висков.

Прямая юбка едва прикрывала колени стройных мускулистых ног, на изящной щиколотке правой ноги тоже виднелась цепочка. Каблуки лакированных бордовых туфель были достаточно высоки, чтобы подчеркнуть изящество лодыжек, но не слишком — чтобы наряд не выглядел вызывающе.

В руках у женщины была крошечная кожаная сумочка бордового цвета. Неприметное клеймо возле самой застежки говорило о многом — но только знатокам.

Первым делом, женщина в бордовом зашла в один из отсеков и положила перед вопросительно задравшей брови сотрудницей небольшой пакетик. Улыбнулась странно знакомой улыбкой, кивнула и вышла.

К столу Белинды Карр незнакомка подошла решительной походкой и с той обманчиво-неторопливой стремительностью, которая свойственна представителям семейства кошачьих, во время охоты. Женщина уверенно наклонилась к ящикам, достала пузырек с синей тушью и одним движением вылила его содержимое прямо под тугую попку Сэнди Хоук, восседавшей к ней спиной на столе Белинды Карр. Через мгновение Сэнди начала медленно разворачиваться, все еще не постигнув глубину постигшей ее катастрофы.

Незнакомка приятно улыбнулась и отчеканила негромким, спокойным голосом:

— Мисс Хоук, вы залили тушью крайне важные деловые бумаги. Полагаю, вам нужно немедленно пройти на свое рабочее место и написать по этому поводу объяснительную. Разумеется, после того, как вы протрете стол.

Глаза Сэнди расширились до размеров десертных блюдечек голубого фарфора. Хорошенький ротик приоткрылся в немом вопле отчаяния. Белая чесучовая юбка, в силу своих невеликих размеров по длине, оказалась на две трети залита тушью, которая сейчас медленно стекала по длинным и безупречным ногам в направлении белых замшевых туфель.

Незнакомка наклонилась к Сэнди и прошептала весело и оттого еще более страшно:

— А если еще раз опустишь сюда свою задницу, вылью тебе на голову клей «Момент». Поняла, малолетняя нахалка? Пошла вон отсюда!

Сэнди еще немного постояла на месте — и бросилась бежать. Уже на пороге в спину ей ударил дружный хохот вероломных подруг.

Хью Бэгшо усиленно создавал видимость напряженной работы и потому страшно устал. Разбросанные там и сям листочки бумаги никак не желали создавать рабочий колорит, только общую картину бардака на рабочем месте. Хью томился.