Воспоминания о счастье - Джеймс Джулия (Julia) - Страница 24

Она попыталась противиться, но тщетно.

— Никос, что ты делаешь? Я не хочу…

Он прервал ее:

— Мне надо поговорить с тобой.

Выражение ее лица стало замкнутым.

— А мне не о чем с тобой разговаривать, — парировала Софи, отодвигаясь как можно дальше от Никоса.

Она всем своим существом излучала враждебность.

— Что тебе надо, Никос? Какого черта ты преследуешь меня? Какая тебе разница, что происходит в моей жизни?

Он внимательно посмотрел на нее:

— И ты спрашиваешь об этом меня?

На миг их взгляды встретились, погрузив Софи и Никоса в пучину воспоминаний…

— Никос, — выдохнула она.

Он не мог оторваться от ее сладких губ, не мог перестать прижимать ее к себе, ощущать, как колышется ее мягкая грудь и как отвечает на близость его собственное тело…

Никос попытался отстраниться, но потерпел сокрушительное поражение. Софи была так мучительно прекрасна, что он не мог противиться ее красоте. Он знал, что и так уже зашел гораздо дальше, чем следовало, но оказался не в силах побороть свою страсть. Этим вечером они успели побывать на благотворительном ужине, и Софи выглядела столь ослепительно, что Никос не мог отвести от нее глаз. И когда он отвез ее домой, она сумела убедить его — дурака! — зайти на чашечку кофе. И сейчас, расположившись на мягком диване в гостиной, Никос заключил Софи в объятия, не находя в себе сил противостоять вновь вспыхнувшему желанию…

Но он должен это сделать! Софи уже намекнула, что отец уехал в Эдинбург по делам, поэтому было вдвойне опасно оставаться с ней наедине в пустом доме. Но Никос так отчаянно желал ее! И поэтому, несмотря на все свои намерения не совершать того, к чему стремилась каждая клеточка его тела, он не ушел, не напомнил ей, что рано утром вылетает в Афины, и ему необходимо вернуться в отель.

Софи прижималась к нему, запустив пальцы в его густые темные волосы, а другой рукой нежно проводя по его спине, и Никос знал, что она возбуждена не меньше его самого. Но было бы безумием позволить этому случиться. Сущим безумием!

Но все же страсть побеждала, одолевала его. Он позволил Софи взять себя за руку и отвести в спальню. Никос отчаянно пытался остановиться, пока еще не было поздно, но она снова обняла его.

— Софи… Мы не должны… Мне надо идти…

Она уже ничего не слушала, поглощенная все возрастающим желанием. Кто-то из них должен остаться хладнокровным… ведь так?

— Никос… О, Никос! — Наполненный страстью голос Софи сводил его с ума! — Пожалуйста, не уходи… останься, прошу тебя…

Как он мог отказать ей, когда она молила о том, чего сам он так отчаянно желал?

И Никос позволил безумию поглотить его.

Позже он сполна заплатил за свое легкомыслие.

Софи лежала в его объятиях, ее шелковистые волосы ласково касались его груди, а быстрый ритм ее сердца постепенно приходил в норму. Никос тоже медленно успокаивался; поглощенный чувствами, которых еще никогда не испытывал, он нашептывал нежные слова ей на ушко. Она была всем, о чем Никос когда-либо мечтал. И он не жалел о том, что только что произошло между ними. Как можно было? Ведь он пережил путешествие в настоящий рай, который отныне станет его домом.

Глаза Софи сияли от радости и счастья.

— О, Никос! Дорогой мой, любимый Никос! Я так счастлива, просто безгранично! Не могу поверить, что это действительно произошло! Это похоже на сказку! — Она поцеловала его. — Теперь мы можем пожениться, правда? И все будет просто замечательно! Ты и я — вместе! Навсегда! Блаженство, блаженство, блаженство! И у папочки все тоже будет в порядке, я знаю, ты спасешь его компанию, и все снова станет прекрасно.

Никос оцепенел:

— Что ты сейчас сказала?

Софи испуганно посмотрела на него:

— Прости! О, прости меня, Никос! Мне не следовало этого говорить. Я просто очень переживала насчет отца, а теперь я так рада, что можно наконец перестать об этом волноваться, и…

Никос не дал ей закончить фразу. Он вырвался из ее объятий и поднялся, чтобы посмотреть сверху вниз на Софи, на ее прекрасное, белоснежное, стройное тело, которым совсем недавно обладал.

Он понял цену, которую ему придется заплатить за это счастье.

— Никос? — взволнованно пробормотала Софи.

Что ж, у нее были причины для беспокойства — добыча была готова ускользнуть. Он спокойно стал одеваться, хотя внутри него горел пожар.

— Никос? — дрожащим голосом произнесла Софи. — Куда… куда ты идешь?

— Куда? — холодно переспросил он, застегивая пуговицы на рубашке. — Обратно в отель, разумеется.

В тусклом свете спальни Никос мог видеть тело Софи во всей его красоте.

— Неужели ты действительно думаешь, что я спасу компанию твоего отца ради тебя, ради счастья обладания твоим телом? Ты считаешь, что, отдав мне невинность, непременно выйдешь за меня замуж, и я вытащу вашу фирму из долговой ямы, чтобы ты могла продолжать жить как дочка богатенького папочки?

Никос смотрел на Софи, и все, что он о ней думал, легко читалось в его пылающем взгляде.

— Ты ведь именно так все спланировала, да? — На мгновение Никос замолчал. — Ты достойна презрения!

Сказав это, он развернулся и вышел из спальни, но не успел дойти до лестницы — Софи выбежала за ним следом.

— Никос! Нет, пожалуйста! Прошу тебя, не уходи! — рыдая и цепляясь за него, молила она. Но Никос оттолкнул ее.

— Довольно! Игра окончена, Софи. Окончена, — повторил он на прощание и начал спускаться по лестнице. Последнее, что он слышал, — это рыдания Софи, беспрестанно повторяющей его имя.

Глава 10

Машина мчалась по дороге, направляясь обратно в центр Лондона. Казалось, Софи наконец уступила и теперь тихо сидела, более не выражая протеста. Глаза ее были закрыты. Напряженность и бесконечная усталость сквозили в каждом ее движении. Никос оставил Софи в покое. Машина — не место для серьезного разговора. Он снова начал просматривать бумаги. Но слова казались ему бессмысленными. Только одно сейчас имело значение.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они наконец оказались у одного из отелей, принадлежавших Никосу, и водитель открыл дверь для Софи. Она выбралась из автомобиля, а на улице ее уже поджидал Никос, следивший за тем, чтобы она не попыталась сбежать. Но Софи неподвижно стояла, поэтому он крепко взял ее под локоть и повел в отель. Она продолжала молчать до тех пор, пока они не оказались в номере.

— Нам нечего друг другу сказать, Никос. Нечего!

Голос Софи казался равнодушным, как будто что-то надломилось в ней за время их поездки.

— Сядь, — приказал он, и она все так же оцепенело опустилась на диван.

Никос последовал ее примеру, но расположился на самом краешке. Он чувствовал, как напряглась Софи, но решил не обращать на это внимания.

— Я хочу знать, — начал Никос, — что именно произошло четыре года назад, когда я ушел от тебя.

Софи сурово взглянула на него.

— Зачем? — таким же равнодушным тоном спросила она.

Никос проигнорировал встречный вопрос.

— Просто расскажи мне. — Он замолчал. — Ты не уйдешь отсюда, пока мы все не выясним, так что советую не медлить. Что произошло после того, как я уехал?

Лицо Софи было мрачным, губы упрямо поджаты. Ладно, в таком случае он ударит с другой стороны.

— Когда у твоего отца случился первый сердечный приступ?

Никос попал точно в цель, такого вопроса она не ожидала.

— Кто тебе сказал, что у него был приступ? — задыхаясь, срывающимся голосом спросила Софи.

— Медсестра в клинике. У него было два сердечных приступа перед инсультом. Так когда случился первый?

— Это не твое дело!

Никос не обратил внимания на этот выпад:

— Когда у твоего отца произошел первый сердечный приступ, Софи?

— Хочешь знать? Ладно, я скажу тебе! — Ее взгляд — как и голос — был полон яда. — Первый приступ случился, когда отец вернулся из Эдинбурга, не получив никаких положительных результатов, и его секретарь сообщил, что ты звонил и оставил сообщение: сделка с корпорацией «Казандрос» не может состояться, а ты уже улетел в Афины.