Армадэль. Том 2 - Коллинз Уильям Уилки - Страница 83

Он справедливо сказал, что его возвращение в Англию было вызвано беспокойством о его жене — беспокойством, естественно возбуждённым (после аккуратного получения от неё писем через день или через два дня) внезапным прекращением переписки между ними с её стороны в течение целой недели. Первое смутное, ужасное подозрение о другой причине её молчания, а не какого-нибудь несчастья или болезни, которым он до сих пор приписывал это, охватило его вдруг внезапным холодом, как только услышал, что управитель жену его назвал миссис Армадэль. Маленькие неточности в её переписке, которые он до сих пор считал только странными, теперь пришли к нему на память и показались ему также подозрительными. До сих пор он верил причинам, приводимым ею, пока она не дала ему другого, более определённого адреса, чтобы отвечать на её письма, кроме адреса почтовой конторы. Теперь он стал подозревать, что эти причины были просто предлогом. До сих пор он имел намерение приехать в Лондон, расспросить в одном-единственном месте, которое было ему известно, чтобы найти её следы по тому адресу, который она дала ему, будто бы квартиры, где жила «её мать». Теперь (по причине, которую он боялся даже определить самому себе, но которая была так сильна, что пересиливала все другие соображения в его голове) он решился прежде всего выяснить, почему Бэшуду известна тайна, которая была брачной тайной между ним и его женой. Всякий прямой вопрос управителю в настоящем состоянии его духа, очевидно, был бы бесполезен. Оружие обмана было в этом случае насильно вложено в руки Мидуинтера. Он выпустил руку Бэшуда и сделал вид, что принял его объяснение.

— Извините, — сказал он, — я не сомневаюсь, что вы правы. Пожалуйста, припишите мою грубость беспокойству и усталости. Желаю вам доброго вечера.

Станция к этому времени была уже почти пуста, пассажиры прибывшего поезда собрались для проверки их багажа в приёмной таможне. Было нелегко как будто проститься с Бэшудом, а на самом деле не терять его из виду, но прежняя жизнь Мидуинтера с его хозяином-цыганом была такова, что приучила его к таким уловкам, к каким он теперь был вынужден прибегать. Он отошёл к дверям пустых вагонов, отворил одну из них, как бы отыскивая что-то оставленное им, и приметил, что Бэшуд направляется к ряду кэбов, стоящих у противоположной стороны платформы. Мидуинтер быстро прошёл к длинному ряду экипажей со стороны, дальней от платформы, сел во второй кэб с левой стороны через минуту после того, как Бэшуд взобрался в первый кэб с правой стороны.

— Я заплачу вдвое, — сказал Мидуинтер извозчику, — если вы не потеряете из виду кэб, который едет перед нами, и поспеете за ним, куда бы он ни поехал.

Ещё через минуту оба экипажа отъехали от станции.

Клерк сидел в своей будочке у ворот и записывал, куда едут проезжавшие кэбы. Мидуинтер услыхал, что извозчик, который вёз его, закричал «Гэмпстид!», когда проезжал мимо окна клерка.

— Зачем вы сказали — Гэмпстид? — спросил он, когда они выехали со станции.

— Потому что извозчик, ехавший передо мною, сказал «Гэмпстид», сэр, — отвечал кучер.

Во время утомительной поездки к северо-западному предместью Мидуинтер непрестанно спрашивал, виден ли ещё кэб. Кучер неспрестанно отвечал:

— Прямо перед нами.

Был уже десятый час, когда извозчик остановил наконец своих лошадей. Мидуинтер вышел и увидел перед собой кэб, ожидавший у дверей какого-то дома. Как только он удостоверился, что извозчик был тот самый, которого нанял Бэшуд, он заплатил обещанную награду и отпустил свой кэб.

Он стал ходить взад и вперёд перед домом. Смутное страшное подозрение, возникшее в его душе на станции железной дороги, приняло в это время определённую форму, которая была для него ненавистна. Без малейшего основания он вдруг слепо заподозрил неверность своей жены и слепо стал подозревать, что Бэшуд служит ей посредником. Ужасаясь своей болезненной фантазии, он решил записать номер дома и название улицы, а потом, чтобы не обижать напрасно свою жену, тотчас обратиться по адресу, который она дала ему как адрес того дома, где жила её мать. Он вынул свою записную книжку и пошёл на угол улицы, когда заметил, что извозчик, привёзший Бэшуда, смотрел на него с любопытством и удивлением. Мысль расспросить извозчика, пока представился случай, немедленно пришла ему в голову. Он вынул полкроны из кармана и положил её в руку извозчика.

— Господин, которого вы привезли со станции, вошёл в этот дом? — спросил он.

— Да, сэр.

— Вы слышали, спрашивал ли он кого-нибудь, когда дверь была отворена?

— Он спрашивал даму, сэр, миссис… — Кучер колебался. — Это имя было необыкновенное, сэр. Я его узнаю, если опять его услышу.

— Мидуинтер?

— Нет, сэр.

— Армадэль?

— Точно так, миссис Армадэль.

— Вы уверены, что он спросил миссис, а не мистера?

— Я так уверен, как может быть уверен человек, не обративший на это внимания, сэр.

Сомнение, заключавшееся в этом последнем ответе, заставило Мидуинтера решиться тут же разузнать, в чём дело. Он поднялся по ступеням к двери. Когда он поднёс руку к колокольчику, охватившее волнение на минуту лишило его сил. Странное ощущение, как будто его сердце буквально выпрыгнуло из груди, испытал он, закружилась голова. Он удержался за перила лестницы, повернул лицо к воздуху и терпеливо ждал, пока слабость пройдёт. Потом он позвонил в колокольчик.

— Дома… — Он хотел сказать «миссис Армадэль», когда служанка отворила дверь, но даже его решимость не могла заставить это имя сорваться с губ. — Дома ваша госпожа? — спросил он.

— Дома, сэр.

Служанка повела его в дальнюю гостиную и представила маленькой старушке с хорошими манерами и блестящими глазами.

— Тут какая-то ошибка, — сказал Мидуинтер. — Я желал видеть… — Опять он старался произнести имя, и опять у него не хватало сил.

— Миссис Армадэль? — подсказала маленькая старушка с улыбкой.

— Да.

— Проводи господина наверх, Дженни.

Служанка повела Мидуинтера в гостиную второго этажа.

— Как о вас доложить, сэр?

— Никак.

Бэшуд, только что закончил своё донесение о том, что случилось на станции. Самовластная повелительница Бэшуда ещё сидела, онемев от удара, поразившего её, когда дверь комнаты отворилась и Мидуинтер появился на пороге. Он сделал шаг в комнату и машинально запер за собой дверь. Он стоял в полном молчании и смотрел на свою жену с проницательностью, которая была ужасна по своему неестественному спокойствию, и охватывал её твёрдо одним пытливым взглядом с головы до ног.

В полном молчании встала она со стула, в полном молчании стояла она на каминном ковре прямо перед мужем в своём вдовьем трауре.

Он сделал шаг ближе к ней и опять остановился. Он поднял руку и указал своим тонким смуглым пальцем на её платье.

— Что это значит? — спросил Мидуинтер, не теряя своего страшного самообладания и не шевеля своей протянутой рукой.

При звуке его голоса грудь её, тяжело дышавшая, — что было единственным видимым признаком волнения, охватившего мисс Гуильт, вдруг перестала волноваться. Она стояла непроницаемо молчалива, так неподвижно, что нельзя было заметить, дышит ли она, как будто его вопрос поразил её в сердце.

Он сделал ещё шаг навстречу к ней и повторил свой вопрос ещё тише и спокойнее, чем это было в первый раз. Ещё одна минута молчания, ещё одна минута неопределённости могли стать для неё спасением, но роковая черта её характера восторжествовала в этот кризисный момент их судьбы. Бледная, неподвижная, с диким горящим взором встретила она страшный неожиданный удар с большим мужеством и произнесла фатальные слова, которыми она отрекалась от мужа.

— Мистер Мидуинтер, — произнесла она тоном, неестественно жёстким и неестественно чётким, — наше знакомство не даёт вам право говорить со мною таким образом.

Таковы были её слова. Она не поднимала глаз, когда произносила их, а когда произнесла, последний слабый румянец исчез с её щёк.

Наступило молчание. Все ещё пристально глядя на неё, Мидуинтер старался запечатлеть в уме слова, с которыми она обратилась к нему.