Возвращение - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 8

– Действуй, – разрешила, и «подавальщица» исчезла весьма проворно, готовясь исполнить любой каприз магевы за ее деньги. Впрочем, при здешнем уважении к представителям моей профессии дело было не только и не столько в деньгах, сколько в желании угодить. Небось и даром бы слетала.

– Между прочим о «заплачу». Кейр, этот прохвост еще не все наши деньги пропил? – осведомилась я походя.

– Он ни монетки не взял, Оса, все у меня хранится, – вступился за честь алкоголика телохранитель. – Я только дядюшке Каро заплатил за место в его повозке, где мы твои вещи сложили, и за постели.

– Вещи? – оживилась я, считавшая свой гардероб безвозвратно пропавшим в «Резвых рыбах». Когда надо быстро сматываться, не до забот о запасах одежды, главное ноги унести. – Неужто вы прихватили мои шмотки от эльфов и Гирцено?

– Конечно, – коротко и почти снисходительно улыбнулся мужчина моему типично женскому поведению.

– Кейр, я тебя обожаю! – умилилась и одобрительно похлопала друга по плечу.

Гиз в разговоре не участвовал. Застыл, как подобает телохранителю, статуей, слился с обстановкой, жил только его взгляд. Может, мне показалось, но на Лакса киллер смотрел со странной смесью презрения, сочувствия и зависти. Напиться, что ли, хотел? А еще бы не хотеть, когда из-за неудачного заказа вся жизнь под откос покатилась, и оказался привязанным к вздорной девице крепче, чем веревками, на всю мою жизнь!

– Вот, магева. – Служанка вернулась с большим пузатым кувшином, в котором плескалась холодная колодезная водица.

Кейр сунул ей в ладонь монету, я взяла кувшин за запотевшие бока, повертела в руках. Замечательно, даже карандаш не понадобится! Перехватив кувшин одной рукой, второй скоренько начертала на влажной от капелек конденсата поверхности комбинацию из трех рун. Первой использовала ису, чтобы остановить процесс пьянства, потом призвала силу тейваз, для направления движения к цели, и завершила тройку рун винья, руной радости и исполнения желаний. А как же иначе? Ведь я хотела, чтобы Лакс перестал пьянствовать и заметил мое возвращение, а он, надеюсь, желал, чтобы я вернулась.

Быстро, пока мои письмена не запотели, обвела их руной ингус– ромбом, объединяя руны и смешивая их силу в единое заклятие. А потом решительно перевернула кувшин над головой вора.

Ледяная вода, перемешанная со льдинками ( исасработала на совесть!), потоком обрушилась на скорбно склоненную голову моего вора. Лакс выронил кувшин и завопил. Почему-то воды оказалось куда больше, чем полагалось. Вор вопил, а вода все лилась и лилась, пока не промочила его насквозь и не образовала вокруг стола приличных размеров лужу. Краем глаза я заметила, как бочком-бочком потянулся к выходу пьющий народ. Очень тихо, но с приличной для выпивох скоростью. Может, решили, что магева собирается бороться за трезвость и пора уносить ноги, пока ледяным душем не угостили каждого.

А вот фига! Все водные процедуры я приберегла для Лакса. Тот довольно быстро перестал орать и, кое-как отплевавшись, выдохнул совершенно трезвым и бесконечно счастливым голосом:

– Оса! Ты здесь!

Никогда не думала, что насквозь мокрые и стучащие зубами от холода люди могут выглядеть такими радостными – даже если они моржи и каждую зиму в проруби полощутся. Вор даже не полез обниматься, только смотрел на меня неотрывно, словно не смог бы наглядеться и за целую вечность.

– Вообще-то, – сварливо констатировала, бухнув опустевшую емкость на стол, – я здесь уже минут двадцать стою, но ты так интересовался содержимым своих кувшинов, что пришлось бороться за внимание.

– Напомни мне: никогда не напиваться в присутствии магевы, – бросил Гиз Кейру.

– Такое, пожалуй, забудешь, – откликнулся тот, впечатленный зрелищем.

– Пьянству бой! Да здравствует трезвый образ жизни! – категорически подтвердила я. – Вставай, Лакс, пошли, нас ждут великие дела!

– Ага! – продолжая улыбаться совершенно по-дурацки, согласился тот и, похрустывая льдинками, вылез из-за стола. Вода капала с парня как с водяного или утопленника, но счастливая улыбка не сходила с посиневших от холода губ, и голубые глаза горели тем особенным ласковым огнем, по которому я так тосковала. – Ты все-таки вернулась!

– Или, вернее будет сказать, мне помогли вернуться, – поправила я, и сильф гордо встрепетнул яркими крылышками. – Самой мне не хватало сил. Дверь-то я нарисовала, но, чтобы открыть ее и проложить дорогу, понадобились совместные усилия Дэлькора и Фаля, кажется, еще и мой клинок серого пламени посодействовал.

– Куда мы идем? – спросил Лакс скорее для проформы, похоже, сейчас ему это было безразлично, лишь бы шагать рядом со мной.

– Переодеваться, – пожала плечами, выходя из шатра. – Ты мокрый как мышь, утопленная в сортире заодно с террористами. Еще воспаление легких заработаешь, в таком-то виде разгуливая, да и мне надо шмотки сменить.

– Точно, рубашка у тебя еще ничего, а вот штаны порваны и до бахромы износились, – деловито согласился практичный Кейр. – Видать, дорога к нам тяжелой была!

– Ты варвар! Ничего не понимаешь в колбасных обрезках! – оскорбилась я за свои драгоценные джинсы. – Это мода такая, между прочим, не какой-нибудь ширпотреб, в фирменном магазине куплены!

– Что, с готовыми дырками? – иронично выгнул бровь Гиз, думая, что острит.

– Конечно! И с бахромой, – гордо подтвердила, задирая нос.

– В твоей стране очень странно одеваются, магева, – покачал головой киллер, кидая монетку мальчику и отвязывая повод своего коня.

Дэлькор, которого я никогда не привязывала, радостно прижался ко мне теплым боком, пришлось ласково почесать морду верного коня и честно ответить:

– В моей стране вообще все странно. С каждым годом все страньше и страньше. Я вам даже пересказывать не буду насколько, а то свихнетесь. Сдавай вас потом в дурдом, себе новую компанию ищи, сызнова привыкай. Не хочу!

Садиться на коней мы не стали, балаганчик дядюшки Каро был не настолько далеко от питейного заведения, где квасил Лакс. Вообще шатры кочующих циркачей (я считала балаганщиков смесью цыган и шапито!) располагались весьма расчетливо. На некотором расстоянии друг от друга, не настолько близко, чтобы создавать конкуренцию, и не настолько далеко, чтобы нельзя было позвать своих, случись что. Причем балаганщики «кооперировались» в группки по три-пять шатров, специализирующихся на различных развлечениях. Яркий фасад призывно пестрел, завлекая клиентов, а искусно огороженный тыл скрывал полупустые повозки и служил чем-то вроде компактного лагеря. Фургончик, куда парни складировали вещи и где коротали ночи, находился с краю лагеря. Народу тут сейчас почти не было, основная масса балаганщиков давала представления, зарабатывая хлеб насущный, развлекала людей в полосатых шатрах. Кейр и Гиз повели лошадок к общей коновязи.

Лакс, выбивая зубами, словно кастаньетами, классическую барабанную дробь, замешкался у занавеса фургона, и я подтолкнула его за мокрый, но все равно приятно-мускулистый филей:

– Чего встал, приятель? Залезай скорей!

– Я подожду! Тебе ведь тоже переодеться надо, – напомнил вор.

– Стопроцентно надо! Так что хватит дорогу загораживать, чай, не Александр Матросов на амбразуре, – воскликнула с наигранной сердитостью и вполне реальным беспокойством. – Фургон большой, что мы, вдвоем, что ли, не поместимся? Ты в достаточной мере воспитанный мальчик, чтобы отвернуться, я, так и быть, заглядываться на твои заиндевевшие прелести не буду. Хватит ворон считать, а то пневмонию заработаешь, лечи потом, ману трать! Залезай, кому говорю!

Перестав упрямиться, мокрый вор юркнул в фургон, даже доски не скрипнули, я с меньшим изяществом (ну не было эльфов в роду!) забралась следом.

Перелезла через набитые соломой матрасы, стопкой сложенные вдоль стены, в правый задний угол фургона и с наслаждением принялась копаться в своем сундуке, выбирая смену одежды.

За нагроможденным багажом могла с комфортом переодеваться пусть не баскетбольная команда, но еще парочка девиц среднего роста и моей комплекции. Легчайшую светло-зеленую рубашку с широким вырезом, серо-зеленый брючный костюмчик (штаны и безрукавку) и мягкие не то туфли, не то мокасины эльфийского производства я надевала под чавканье воды в стаскиваемой Лаксом одежде. После особенно громкого хлюпа (так понимаю, на доски упали брюки парня!) тот облегченно выдохнул и зашуршал чем-то более сухим. Кажется, начал вытираться. Такого звукового оформления процесса Лаксу показалось мало, он не выдержал и спросил почти с робостью: