Оружие женщины - Кендрик Шэрон - Страница 12

— Да, да. Получил. Что ты делаешь на Рожде­ство?

Она говорила себе, что не стоит от него ничего ждать, но сейчас у нее екнуло сердце. Он не пони­мает, что она сейчас во всем ограничена? Если сей­час она скажет ему правду — что хотела провести праздник за просмотром фильмов, запасаясь шоко­ладом, он сочтет ее несчастной жертвой, которая ждет, чтобы кто-то развеселил ее. А Ксандрос не тот человек.

— Ой, у меня сейчас на все такая лень, — с на­игранной веселостью ответила она. — А ты?

Он подумал о приглашениях, которые ждали его. На этих вечеринках будет много красивых женщин, готовых ублажить его в своих постелях. Сколько матерей мечтают женить его на своих дочерях! Но сейчас довольный голос Ребекки поче­му-то обеспокоил его.

Не такого ответа он ждал от нее. Разве не дол­жно быть в ее голосе нотки сожаления, что ничего между ними исправить нельзя? Разве не хочет она провести Рождество вместе с ним?

— Обычная праздничная пирушка, — равнодуш­но бросил он, крутя пальцами позолоченную кар­точку. — Приглашений больше, чем я ожидал. Ну, ты сама понимаешь.

Она не понимала, но Ксандрос этого не знал. И не должен знать, насколько сейчас ее жизнь одно­образна. Нет, она ходила на курсы будущих мате­рей, и ее там очень хорошо приняли, хотя она была единственной матерью-одиночкой. Все носились вокруг нее, потому что у нее близнецы. Ребекка была не против, но любопытных вопросов стара­лась избегать.

Она не хотела рассказывать свою историю, напоминавшую восхождение к звездам, за которым последовало сокрушительное падение на землю.

Я влюбилась в греческого миллиардера, а когда между нами все было кончено, узнала, что беременна.Даже для себя самой она выгля­дела охотницей за богатством.

— Ты что-то еще хотел, Ксандрос? Мне пора идти. — Еще немного, и она расплачется.

Ксандрос смял карточку в руке. У нее оказались на удивление острые края. Он прищурился.

— Ты не одна?

— Прости?

— У тебя мужчина?

Ребекка сжала трубку. Это неподражаемое высокомерие...

— Я не уверена, что ты когда-нибудь видел жен­щину на поздних сроках беременности, — усмехну­лась она. — Не думаю, что сейчас могла бы кому-то понравиться. Хотя это все тебя не касается. Я сво­бодный человек, и у тебя нет никаких прав на меня. Если это все, то я прощаюсь. И кстати... Я обяза­тельно напишу тебе, когда рожу. Пока.

Ксандросу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она действительно повесила трубку. И еще несколько минут, чтобы понять смысл сказанного. Она заявила, что у него нет никаких прав на нее. Нет, даже не заявила, а высказала это так, словно у нее не было времени с ним разговаривать.

Раньше она никогда так с ним не разговаривала. Обычно подстраивалась под его настроение, и хотя его это временами раздражало, теперешнее ее поведение он тоже не одобрял.

Она напишет ему, когда родит. Напишет! Ксан­дрос задумчиво смотрел на приглашение, которое скомкал в руке. С каких пор такие важные новости сообщают в письме?

Он заработался допоздна, а потом решил при­нять приглашение. Апартаменты были шикарные, умело украшенные разноцветными огнями, свеча­ми, а в центре высилась огромная елка. Все подоб­рано со вкусом, ничего лишнего.

За белым роялем колдовал пианист. А сама хозяйка, снова разведенная и еще достаточно молодая, встречала гостей в длинном белом платье. Она обворожительно улыбнулась Ксандросу.

— Привет, Александрос, — мягко приветствова­ла она его с южным акцентом. — Ты выглядишь таким разбитым, что тебя нужно сразу отправить в постель. И если тебе повезет, я присоединюсь к тебе,

— Я уже ухожу, — резко ответил он.

— О! — она положила руку с безупречным мани­кюром на его пиджак и отставила бокал шампан­ского.

Ксандрос представил, как эти длинные ногти касаются его кожи, и его передернуло от отвращения. Зачем он вообще сюда пришел?

Чтобы забыть.

Забыть что? То, что он скоро станет отцом и никто об этом не знает. Ему самому сложно в это поверить.

Сообщение пришло ночью — у Ребекки было утро, — после Рождества. Короткое сообщение без подробностей: «Рожаю. Напишу, как все получит­ся».

А как все может получиться?

Сон пропал, и Ксандрос в нетерпении ходил по своей квартире, пытаясь отвлечься на книги, филь­мы или музыку. Ничего не получалось. Он абсо­лютно ничего не знал о родах, кроме того, что видел в фильмах. Женщины всегда кричат и нервничают. Все это преувеличение или Ребекка сейчас тоже кричит от невыносимой боли?

Он стиснул зубы, потому что такая мысль сов­сем не порадовала его. А полная неизвестность просто убивала. Он во всем и всегда привык дей­ствовать. И что? Он так и будет сидеть и гадать, что происходит там, на другом конце Атлантики, или что-то предпримет?

Он собрал сумку за пять минут, забронировал билет на самолет и позвонил своему шоферу. Ксан­дрос никогда не задумывался о деньгах, но сейчас вдруг осознал, насколько ему облегчают жизнь неограниченные возможности.

Когда он приземлился в аэропорту Хитроу, погода испортилась. Над городом нависли тучи. Он связался с Ребеккой и узнал, в каком она госпита­ле. Наверняка она посчитает, что он спросил адрес, чтобы заказать доставку цветов. Он не сказал ей, что прилетел сам.

Почему? Боялся услышать, что он ей не нужен? Или все-таки хотел убедиться, что она не солгала и в ее жизни действительно нет мужчины? Хотя она и сказала, что ее физическая форма оставляет желать лучшего, он-то понимал, что все равно най­дется мужчина, который оценит ее красоту. Равно как и то, что у этой красивой женщины есть быв­ший любовник, который готов оплачивать ее счета.

Сообщение пришло, как раз когда он подъехал к больнице.

«Два здоровых ребенка». А потом комментарий оператора, что часть текста отсутствует.

И что? Это мальчики или девочки? Или разно­полые? Открывая стеклянные двери родильного отделения, он говорил себе, что пол не имеет ника­кого значения. Через пару минут он был на месте.

— Я ищу Ребекку Гиббс, — с ходу заявил он.

— А вы ей кто?

Кто я  ей?

— Я отец ее детей, Александрос Павлидис, — представился он. — Где она?

— Пожалуйста, пойдемте со мной, мистер Пав­лидис. Я провожу вас к ней.

Ребекка, совершенно обессиленная, лежала на кровати. Она не ожидала, что все будет так быстро и интенсивно. Но в любом случае, пребывая в полудреме, она чувствовала удовлетворение. Услы­шав знакомый акцент, она подумала, что заснула и ей снится сон.

— Ребекка!

Она открыла глаза и потерла их, как будто пытаясь избавиться от наваждения. Ей не вери­лось, что перед ней действительно стоит ее бывший любовник.

— Ксандрос?

— Где они? — требовательно спросил он.

Сестра, которая находилась в палате, уже хоте­ла возмутиться его тоном, но Ребекка покачала головой. Ей хотелось плакать.

— Там, — прошептала она.

Ксандрос медленно повернулся и подошел к двум колыбелям. Первым шоком для него был кон­траст темных волосиков и белоснежных просты­ней. Он весь задрожал, а в горле мгновенно пере­сохло.

— Кто? — слабо спросил он.

Ребекка не сразу поняла, о чем он, а потом вспомнила, что он до сих пор не знает пол детей. Она помолчала, как будто готовясь к этому торже­ственному заявлению.

— Мальчики, — наконец ответила она. — Два мальчика.

— Одинаковые?

— Да, Ксандрос.

Он закрыл глаза, пытаясь осознать услышан­ное. Мечта любого грека — иметь сына, которому можно передать свое имя и свои гены. Но близне­цы-мальчики? Как он и Кайрос. Земля ушла у него из-под ног. Кто здесь еще, кроме него, поймет эту связь между близнецами? Сейчас она передалась следующему поколению.

Ксандрос был поражен. Даже больше. Он слы­шал глухой стук своего сердца и смотрел на две темноволосые головки. Ему показалось, что сердце сейчас разорвется от нахлынувших эмоций.

— Вы хотели бы подержать своих сыновей, мистер Павлидис?— спросила сестра таким тоном, словно повторяла эту фразу уже миллион раз.