Синдикат - Коллинз Макс Аллан - Страница 26

Я ничего не сказал.

Помолчав немного в полутьме, Джейни поцеловала меня в губы, я не ответил.

– Да что случилось? – проказливо засмеялась она. – Разве я у тебя уже все силы отняла? Я не мог не улыбнуться ей в ответ.

– Я хочу тебя... Но теперь я буду сверху.

– Как скажешь.

Я вошел в нее. До этого никогда я не был в ней без презерватива. Это было удивительное ощущение – тепло и нежность одновременно, – но внезапно меня как будто что-то толкнуло, и я резко отстранился и перекатился на спину.

– Нейт! – Она положила руку мне на грудь. – Что с тобой? Что-то не так?

– Джейни, прошу тебя, оденься.

– Что?!

– Пожалуйста.

Она медленно встала с постели. В глазах ее стояли слезы. Оделась она быстро, я тоже. Мы направились пешком к надземке.

Долго стояли и молча ждали поезда.

Только когда он появился, я сказал:

– Джейни, прости меня. Это только из-за того... В общем, всю неделю разные люди пытались мной управлять, манипулировать. И из всех предложений на этой неделе я только сегодня один раз поддался на подкуп.

Она взглянула на меня, карие глаза на слезе, язвительные губы крепко сжаты, но дрожат. Она сдернула перчатки, сняла кольцо, которое я подарил ей в знак помолвки, и вдавила его мне в ладонь.

– Веселого Рождества, Нейт, – сказала она и повернулась навстречу подходящему поезду.

Потом резко развернулась, поцеловала меня в щеку, села в поезд и уехала.

Я вернулся в свою контору, сел за стол, глядя на измятую постель и вдыхая запах Джейни – аромат цветочных духов и мускуса одновременно. Я мог бы открыть окно и проветрить комнату. Но не сделал этого. Подумал, что это вскоре у меня пройдет; так и случилось.

Было всего полдесятого. Я позвонил Элиоту и сказал, что приду на Рождество.

Часть II

Застарелая боль в животе

7 января – 9 апреля 1933г.

Глава 9

Тело лежало в яме около телеграфного столба. Снега не было. Ветер раскачивал высокий, коричневого цвета бурьян; почва в основном была песчаная с примесью гальки, под ногами хрустело. Вблизи дороги был гравий, а рядом с ямой борозды песчаной грязи с колеёй от стертых покрышек и отпечатками ног. Рядом с телом стоял маленький, средних лет мужчина в кепке и тяжелой коричневой куртке, как бы заявляя, что это – его собственность. Рядом с ним – амбал в ковбойской шляпе и охотничьей куртке со значком, очевидно, шериф. И кроме них ни единой души вокруг – только труп в яме.

Позади этих типов и трупа вздымались песчаные дюны, испещренные пятнами пожухлой травы цвета хаки и похожие на гигантские скальпы, почти полностью облысевшие – осталась только реденькая растительность сзади. Голые деревья, сучковатые, черные на фоне бледно-голубого неба, тесно прижались друг к другу, наблюдая за всем с вершин дюн, доходивших местами до сотни футов. Ветви соприкасались, образуя черное кружево на фоне горизонта. Холодноватый воздух и пейзаж, смахивающий на пустыню, противоречили друг другу, и ветер дул как бы не скрывая своей иронии.

Мы находились на удаленной дороге вблизи Честертона, штата Индиана: почти на пятнадцать миль восточнее Гэри и пять миль на запад от Бог знает чего.

Было утро субботы, около семи, и я бы наверняка спал. Но позвонил Элиот и сказал, что он за мной заедет. Есть кое-что такое, что мне надо увидеть.

Это кое-что оказалось трупом в яме.

Элиот наклонился над телом, лежащим на боку, одетым в пальто. Шляпа почти закрывала лицо покойника. Элиот сдвинул ее в сторону.

– Это Тед Ньюбери, – сказал он мне.

Человек, бывший, по всей видимости, шерифом, подумал, что это относится к нему. «Слишком много о себе воображает», – заметил он. Ему было около пятидесяти пяти; испещренный прожилками нос доказывал, что он не соблюдал все те законы, которые должен поддерживать по долгу службы.

– Я – Несс, – объяснил Элиот предполагаемому шерифу. – Еще пара человек из Чикаго скоро появится: представитель из департамента полиции и адвокат покойного.

– А что нам делать с трупом?

– А что вы обычно делаете?

– У нас нет морга; мы пользуемся местной покойницкой.

– Вот и воспользуйтесь.

– Ничего, если я им сейчас позвоню и вызову?

– Думаю, что это разумно. День довольно холодный, но этот парень не продержится долго.

– Мне нужно дойти вон до той фермы, – сказал шериф, указав направление рукой в толстых вязаных перчатках. Потом опустил руку и подождал чего-то, но ответом ему была тишина: Шериф усмехнулся, пожал плечами и сказал:

– В моей машине до сих пор нет полицейского радио. А хотелось, чтоб было.

Элиот только молча взглянул на него. Шериф кивнул и пошел по направлению к ферме – пар от дыхания сопровождал его, вроде дыма от паровой машины.

Элиот пристально разглядывал Ньюбери. У Ньюбери в жизни была репутация веселого, компанейского малого (хотя я с ним никогда не встречался). Этот большой, темноволосый, грубовато-красивый гангстер лет сорока сейчас валялся в яме – мертвый, с вывернутыми карманами.

Парень в кепке и коричневой куртке сказал Элиоту:

– Я его нашел. На закате почти...

Элиот кивнул, ожидая продолжения рассказа, но парень молчал.

– Был здесь кто-нибудь, когда вы его нашли? – спросил Элиот.

– Нет. Только я.

– А что-нибудь еще вы можете мне об этом рассказать?

– Этого парня кто-то прикончил, вот и все. А репортеры скоро приедут?

– Появятся рано или поздно.

Парень неохотно отошел к своему дешевенькому автомобилю.

Элиот приблизился ко мне и покачал головой.

– Искатели паблисити, – заметил он. Я воздержался от какого-либо насмешливого замечания.

– Подойди и посмотри на Теда.

– Да вообще-то я уже видал мертвецов.

– Знаю, что видел. Подойди.

Мы подошли к трупу, и Элиот, встав на колени, показал на его пояс. Пряжка была большая, ювелирной работы: бриллианты и изумруды.

– Похожий видал еще когда-нибудь? – спросил Элиот.

– Ну да. У Джейка Лингла был такой же, в тот день, когда его застрелили. Элиот кивнул:

– Капоне подарил своим корешам не один такой забавный пояс.

Джейк Лингл был той темой, которой Элиот никогда в разговоре со мной не касался, хотя я знал, что он умирает от любопытства с тех самых пор, как со мной познакомился...

Мое участие в деле Лингла предшествовало нашей дружбе с Элиотом, возникшей, когда я переоделся в штатское, что случилось после дачи свидетельских показаний на суде по делу Лингла. Все это означало, что мы с Элиотом не стали бы друзьями, если бы дело Джейка Лингла не подвигло меня стать детективом, причем ровней великому Элиоту Нессу.

Он сказал:

– Можно считать, что эта запланированная встреча с Капоне наконец состоялась.

– Что ты имеешь в виду, Элиот?

По-прежнему глядя на тело, он пожал плечами:

– Просто вспомнил то утро, когда Тед и его босс

Багзи Моурен задержались на несколько минут по дороге на встречу с остальными парнями, а когда добрались наконец, Тед заметил автомобиль нашей команды припаркованный перед входом в гараж. Тогда они

Багзи и Вилли Марксом нырнули в кафе, чтобы избежать встречи, как они решили, с легавыми, приехавшими их потрясти. Знаешь ведь, о каком утре я говорю, Нейт?

Тут Элиот специально для меня сделал своё лучшее мелодраматическое скучное выражение лица.

– Ну да, знаю, – ответил я.

Четырнадцатое февраля 1929 года. День святого Валентина.

Я наклонился над телом Ньюбери, чтобы взглянуть поближе. Как все случилось, сообразить было нетрудно: пулевое отверстие в руке с ожогом от пороха – видимо, он ухватился за револьвер, чтобы отвести от себя дуло. Эта же пуля, а может, другая, когда он боролся, попала ему слева в бровь. Смертельный выстрел был сделан сзади, в основание черепа. Крови было немного: его где-то убили и выбросили в дюнах, карманы вывернули, намекнув на ограбление.