Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Похищенный - Коллинз Макс Аллан - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Меньше чем через две минуты она вышла из туалета таким же быстрым шагом, каким вошла. Я свернул газету, бросил ее на скамью, зевнул и неторопливо зашагал за ней. Но мне пришлось поторопиться, так как, несмотря на груз, она бросилась вниз по лестнице, ведущей на улицу, словно ее преследовали; хотя так оно и было, я надеялся, что она об этом не знает. Я быстро шел за ней, застегивая на ходу пальто и поправляя шляпу. Она начала спускаться по лестнице справа, я – слева. Мне хотелось успокоиться и твердой рукой надеть на нее наручники.

Когда я дошел до площадки, где две лестницы встречались, ее там уже не было. Оставшуюся часть лестницы я преодолел в несколько прыжков, держась рукой за изгибающиеся перила из нержавейки, и увидел ее далеко впереди. Я протиснулся сквозь толпу людей, окруживших газетный киоск у входа в вокзал, и вышел на улицу, серую, как и весь город. Ледяной снег сразу залепил мне лицо – знаменитый чикагский ветер никогда не подрывал свой авторитет. Пар клубами вырывался у меня изо рта. Передо мной возвышались здание вокзала и надземная железная дорога, делавшие мир еще более темным и мрачным. Где же она?

Садится в такси слева и дальше от меня.

Я свернул направо и подошел к другому такси. Когда я садился в него, мимо нас пронеслось такси, уносящее красотку с малышом.

– Следуй за этой машиной, – сказал я.

Водитель, венгр в потертой зеленой кепке с помятым лицом и широкими промежутками между передними зубами, посмотрел на меня и осклабился.

– Всю жизнь мечтал о таком клиенте.

– Чудненько, – сказал я. – Вот тебе аванс.

Я показал ему свой жетон, и он сразу погрустнел.

– Если не потеряешь их из виду и сможешь догнать, получишь пятерку, – пообещал я.

– Не беспокойтесь, – проговорил он с облегчением, сообразив, что еще сможет заработать, и вырулил такси на улицу Ван-Бюрена.

Бернис Роджерс было около тридцати. В ее досье фигурировали приводы за проституцию и мелкую кражу. Несколько месяцев назад она усыновила мальчика из приюта «Крейдл» в Эванстоне. Особую требовательность она проявила в отношении возраста: ей непременно нужно было, чтобы мальчику было меньше двух и больше одного года.

Начальник сыскного бюро Шумейкер, известный также как «Олд Шуз», старый опытный полицейский, решил, что усыновление ребенка было всего лишь прикрытием для неблаговидной цели. В этом случае события могли развиваться следующим образом.

За усыновленным мальчиком в течение нескольких месяцев присматривает женщина, член банды Бонелли (предположительно, Бернис Роджерс). Люди видят Роджерс с малышом и думают, что это ее приемный сын. Тем временем банда Бонелли совершает похищение некоего ребенка (предположительно, Чарльза Линдберга-младшего); женщина меняет усыновленного мальчика на похищенного, а первого бросает где-нибудь или избавляется от него каким-то другим образом.

И когда Бернис Роджерс видят с похищенным малышом, это ни у кого не вызывает подозрений, поскольку все думают, что это тот же ребенок, что был у нее раньше. Маленькие дети очень похожи друг на друга.

Но если план действительно был таким, почему Бернис Роджерс вдруг появилась в Чикаго? Шумейкер полагал, что она до сих пор спокойно и открыто живет на Востоке как мать Чарли Линдберга. Неужели ей показалось опасным там оставаться? Неужели кто-то из банды раскололся, когда на него нажали? Или их кто-то выдал?

Я откинулся на сиденье, улыбнулся и начал тешить себя мыслью, что отвечу на эти вопросы, когда арестую Бернис Роджерс. Мне очень приятно было думать о себе как о копе, который в одиночку «одной левой» раскрыл дело Линдберга на другом конце континента. Это было бы неплохо для парня двадцати шести лет от роду, каковым я являлся и каковой вел довольно легкомысленную жизнь в довольно трудное время.

Мне очень хотелось задержать ее самому, и я был совершенно спокоен. Я знал, что такие дамы, как Бернис, могут быть опасны, но работая в группе по борьбе с карманными кражами, я почти ежедневно сталкивался с проходимцами. Не было недели, чтобы я не отнимал оружие у какого-нибудь подонка.

Кроме того, под мышкой у меня был собственный пистолет – девятимиллиметровый браунинг, и я не колебался бы, если бы пришлось воспользоваться им.

Не то чтобы я так уж любил пострелять по живым мишеням. Надо сказать, что этот пистолет – а не обычный револьвер, как большинство полицейских – я носил отчасти потому, что предпочитал автоматическое оружие, а отчасти потому, что именно из него застрелился мой отец.

Мой отец, чья книжная лавка на Вест-Сайде была забита радикальной литературой, был старым членом профсоюза и очень не хотел, чтобы я стал полицейским. Неприязнь его к этой профессии особенно усилилась, когда он узнал или догадался, что деньги, которые я ему дал для возобновления аренды магазина, я заработал, дав показания в суде по делу об убийстве Джейка Лингла.

Копы и Капоне нашли «подсадную утку» – человека, готового взять на себя вину за убийство, и я давал против него показания. Дело было пустяковым: тот человек пошел на это по своей воле, и ему хорошо заплатили за то, что он сядет в тюрьму. Благодаря участию в том процессе я стал сыщиком, работающим в штатском, и получил конверт с тысячей долларов. Однако мой отец никак не мог понять, что я всего лишь хотел добиться успеха, хотел получить лучшую работу и поэтому вынужден был соблюдать правила предложенной мне игры.

Впрочем, он понимал это. Понимать понимал, но простить мне не смог. Он приставил этот самый пистолет к своей голове и вышиб из нее мозги. Это случилось в прошлом году. Я носил пистолет с собой и знал, что никогда не забуду об этом. И готов был воспользоваться им без колебаний, но не легкомысленно. В чем-чем, а в этом можно не сомневаться.

Я по-прежнему готов был принять честную взятку – на этой грязной и опасной работе не работают ради одной ничтожной зарплаты. Однако по отношению к покойному отцу я имел моральный долг, состоящий в том, чтобы не злоупотреблять властью полицейского. Он не переносил этого; ему, старому коммунисту, мы, копы, всегда представлялись не иначе как размахивающими дубинками и палящими из пистолетов во все стороны ублюдками.

Возможно, папа сейчас наверху смотрит, думал я, как я делаю нечто стоящее, то, чем и положено заниматься копу. Исправляю зло, как Ник Картер или Шерлок Холмс из книг, которые я читал в детстве. Возвращаю пропавшего ребенка отчаявшимся родителям. Папе, который на небесах, это понравится. Единственная загвоздка в том, что отец не верил в существование царства небесного, и я тоже не верю в это.

– Не так близко, – предупредил я водителя. – Держись от них через две-три машины.

Он кивнул и отстал от такси, в котором ехала женщина с ребенком. Мы ехали по Лейк Шор Драйв в районе Гоулд Коуст, где аристократические особняки и многоэтажные жилые дома выходили на покрытое рябью серое озеро Мичиган. Я как раз собирался подыскать себе квартиру в этом районе; отпугивала только цена – минимум 350 долларов в месяц.

Такси впереди свернуло к парку Ирвинга, мы сделали то же самое и оказались в районе, который прежде, до того как капитал устремился на север, был весьма престижным; теперь он был раем для уголовников: в шестикомнатных номерах расположенной здесь гостиницы запросто могла поселиться целая шайка скрывающихся от полиции уголовников и преспокойно жить здесь, развлекаясь в увеселительных заведениях на окраине города. Если бы денег у меня было столько же, сколько у жуликов, то я сам охотно бы переселился в этот район.

Такси свернуло направо на Шеридан Роуд и остановилось напротив большого, отделанного терракотой шестиквартирного дома – одного из многих таких же, стоящих бок о бок на этой улице. Блондинка с ребенком вышла из машины.

Наша машина проехала мимо, я оглянулся, и когда увидел, что блондинка вошла в дом, сказал:

– Останови здесь.

Водитель остановил машину у обочины, повернулся и снова наградил меня своей редкозубой улыбкой.

– Ну, как я сработал?