Похищенный - Коллинз Макс Аллан - Страница 15

Мэдден был примерно такой же одиозной фигурой в Нью-Йорке, как Капоне в Чикаго.

– Это что же получается, – с досадой проговорил Уилсон. – Нью-йоркской полиции нельзя иметь копии, Эдгару Джону Гуверу нельзя иметь копии, нам нельзя иметь копии, а Микки Роснеру можно!

Айри, явно и вполне справедливо обеспокоенный этой новостью, сказал:

– Боюсь, вы поставили под угрозу легитимность всех будущих писем. Вы раскрыли себя, и этим теперь могут воспользоваться люди, не имеющие отношения к похищению.

– Джентльмены, – сказал Брекинридж, – наш общий друг, Боб Тэйер, сотрудник офиса полковника Уильяма Донована, присутствовал при встрече мистера Роснера с Мэдденом и несколькими другими типами такого же сорта. Роснер и копия письма постоянно находились на виду у Тэйера.

– Я полагаю, для вас не составит трудности, – несколько неуверенным тоном проговорил Линдберг, – отличить сообщения настоящих похитителей от писем посторонних вымогателей. – Он потянулся ко все еще открытому ящику стола. – Хотя об этом еще никто не знает... Мы получили второе письмо.

Обычно невозмутимый Айри подскочил на стуле; Уилсон весь подался вперед.

Линдберг протянул Айри другой белый листок бумаги, исписанный чернилами с двух сторон. Я снова начал читать, заглядывая через плечо Айри.

Дорогой сэр!

Мы предупреждали вас, чтобы вы ничего не предавали огласке и не сообщали в полицию. Теперь вы нести ответственность за последствия. Эта значить нам придется держать ребенка до тех пор пока все не утихнет. В настоящее время мы не можем назначить вам встречу. Мы очень хорошо понимаем, что это означать для нас. Зачем устраивать из этого дела шумиху, если вы желаете как можно скорее вернуть свой ребенок? Для обеих сторон лучше быстрее уладить этот дело. Не бойтесь за ребенка, две женщины ухаживают за ним днем и ночью. Кормят его согласно опубликованной в газете диете.

Ниже стояли слова «подбись на всех письмах» и стрелка, указывающая на знак, сходный с тем, что был на первом письме, только в этом случае синие круги были отчетливыми. Центральный, маленький круг вновь был кроваво-красным; имелись также три отверстия.

Айри повернул листок, и на другой стороне было следующее:

Мы заинтересованы прислать его обратно в добром здоровье. Наш выкуп составлял 50000 долларов, но теперь нам придется взять еще одного человека и возможно содержать ребенка дольше чем мы предполагать. Поэтому сумма будет 70000 – 20000 в гупюрах по 50 долларов, 25000 в гупюрах по 20 долларов, 15000 в гупюрах по 10 долларов и 10000 в гупюрах по 5 долларов.

Не помечайте гупюру, серийный нумер их должен быть разным. Позднее мы сообщить вам куда отправлять денги. Но мы не делать этого, пока полиция не оставит этот дело и газеты не успокоятся.

Мы готовили это похищение много лет и теперь пойдем на все.

– Когда вы получили его? – спросил Айри.

– Вчера, – ответил Линдберг.

Айри передал письмо Уилсону, который, наклонившись, уже успел прочитать его, но теперь углубился в текст снова.

– Я не специалист по почерку, – сказал Айри, – но это письмо очень похоже на первое. И отличительный знак тоже.

– Они не совсем одинаковые, – заметил я.

– Почти одинаковые, – сказал Айри. – Можно мне взглянуть на первое письмо?

Линдберг выполнил его просьбу.

– Они содержат одинаковые орфографические ошибки, – сказал Айри, указывая на первое письмо. – Купюра в них «гупюра», деньги – «денги».

– Слово «подпись» неправильно написано в обоих письмах, – сказал я, – но с разными ошибками.

– Вы думаете, писал немец? – спросил Уилсон, обращаясь непонятно к кому.

– Возможно, – сказал Айри. – Возможно.

– Или человек, пытающий выдать себя за немца, – сказал я.

Линдберг прищурился.

– Зачем кому-то понадобилось делать это?

Я пожал плечами.

– Затем же, зачем любой человек изменяет свой почерк. Чтобы навести на ложный след. Память о войне еще свежа в душе американцев – всю вину можно свалить на немцев.

– Возможно, вы правы, мистер Геллер, – согласился Айри. – В этих письмах, особенно во втором, есть еще одна странность. Короткие, простые слова, такие, как «деньги», «купюры», написаны с ошибками, в то время как длинные, гораздо более сложные слова, например «последствия», «заинтересованы», «похищение», написаны правильно.

– Видимо, кто-то пытался продемонстрировать свое плохое знание английского языка, – сказал я. – Похоже на то, что грамотный человек пытается разыграть из себя полуграмотного немецкого иммигранта.

– Или, – предположил Уилсон, – полуграмотный немец пользовался англо-немецким словарем...

– Может быть, и так, – согласился я.

Линдбергу, казалось, приятно было слушать, как истинные копы обсуждают дело; Шварцкопф, как и следовало ожидать, молчал, как рыба. Лицо его подергивалось от недовольства.

– Меня интересует не столько вид этого письма, сколько его содержание, – сказал Линдберг. – В нем говорится, что мой сын чувствует себя хорошо и что его похитители видели список продуктов, которые Энн и я дали для опубликования газетчикам, и кормят его в соответствии с ним. Это хорошая новость.

– Они еще требуют у нас дополнительные двадцать тысяч, – напомнил я.

– Это меня не волнует, – сказал Линдберг.

Я не знал, означает ли это, что он купается в деньгах, или то что сын ему дороже любых денег.

– Мне совершенно ясно, – продолжал Линдберг, – это участие полиции в этом деле должно быть сведено к минимуму.

– Что? – спросил Айри. – Полковник Линдберг, неужели вы серьезно...

– Я абсолютно серьезен. Я совершил большую ошибку, когда прождал два часа дактилоскописта, прежде чем позволил распечатать это первое письмо. Я позвонил в полицию, газетчики пронюхали об этой истории, и лишь потом я узнал, что письмо предостерегает меня против их участия в этом деле.

– Полковник Линдберг, – мягко проговорил я, – вы никак не смогли бы предотвратить участия копов и репортеров в этом деле.

– Джентльмены, – сказал Линдберг, вставая, – я благодарен вам за консультацию.

Он протянул руку Айри, который вдруг осознал, что его отвергли; он неуклюже поднялся, его примеру последовал Уилсон.

– Полковник, – сказал Айри, когда они пожимали друг другу руки, – мне нужно вернуться в Вашингтон, но агент Уилсон с несколькими другими агентами начинают работать в Нью-Йорке. Там они будут проводить расследование этого дела.

– Надеюсь, они будут действовать осмотрительно, – сказал Линдберг.

Айри, как мне показалось, не знал, что ответить на это.

– Мы, э... будем информировать полковника Шварцкопфа о ходе дел, – сказал Уилсон. – Я надеюсь, он будет оказывать нам такую же любезность.

Линдберг вышел из-за стола и положил руку на плечо Айри, что было крайне редким проявлением тепла со стороны этого сдержанного человека.

– Я знаю, вы разочарованы моим решением вести честную игру с похитителями, – сказал он. – Вы хотите поймать их, и конечно мне тоже хочется, чтобы это однажды произошло... Но сейчас главное для меня – это вернуть сына живым и здоровым.

– Я сам отец, – мягко проговорил Айри.

– С другой стороны, – сказал Линдберг, провожая его к двери, – в том, что касается Капоне... Я ни при каких обстоятельствах не стану просить, чтобы этого монстра выпустили из тюрьмы.

Айри с серьезным видом кивнул.

Потом Уилсон спросил, могут ли они посмотреть на детскую, на лестницу похитителей и так далее. Линдберг поручил позаботиться об этом Шварцкопфу.

Я решил, что это умный ход. Даже Линдберг понимал, что Шварцкопфу и федералам лучше привыкнуть друг к другу.

Потом я остался наедине с Линдбергом и Брекинриджем.

– Благодарю за проницательные замечания, Нейт, – сказал Линдберг.

– Не за что, Слим, – сказал я, все еще чувствуя неловкость от такой фамильярности.

– Что вы знаете об экстрасенсах? – неожиданно спросил он.

– Не очень много. Большинство из них – обыкновенные мошенники.