Кровавый срок - Коллинз Макс Аллан - Страница 36

— Это тот, на кого ты работаешь? Тот скользкий граф, о котором я читал?

— Тот самый. Он — совершенный осел, но мне чем-то нравятся такие.

— Может, просто у вас много общего?

— Спасибо, Элиот. Твое мнение для меня бесценно. Вообще-то, фактически, я работаю на его жену.

— Я видел фотографию в газетах. Она — ничего.

— Пока ты борешься с социальными пороками, Америка в надежных руках, Элиот. Так вот, насчет этих майамских копов... я хочу попросить тебя сделать пару звонков для меня... проверить их биографию.

— Конечно, как же иначе, ведь ты — налогоплательщик и герой войны.

— Еще я покупаю государственные облигации. Их имена — Джеймс Баркер и Эдвард Мелчен, оба капитаны. Баркер выдает себя за эксперта по отпечаткам пальцев, хотя я сомневаюсь, что он знает, сколько пальцев на руке у среднестатистического американца.

— Хорошо, я записал. Имена пока ни о чем не говорят, но я проверю их.

— Знаешь, есть еще один парень, — магнат-торговец недвижимостью, лучший друг сэра Гарри. Он заявляет, что всю ночь проспал в соседней со спальней Оукса комнате.

— Как же, Гарольд Кристи. Я читал об этом.

— Отлично, тоже проверь его, ладно?

— Зачем? — гордо сказал Элиот. — Я и так все о нем знаю.

— Тогда рассказывай! Слушай, а почему, собственно, ты «все знаешь» о короле недвижимости Нассау?

— Потому, что он был по корешам с ребятами Капоне — их правой рукой в Нассау во время сухого закона. Гангстеры Чикаго заказывали поставки нелегального спирта у так называемых «пиратов Бэй-стрит», — так Кристи и сколотил свое состояние. Он сразу стал вкладывать свои грязные деньги в недвижимость.

— Элиот, а у Кристи могли быть дела с синдикатом Восточного побережья?

— Как это «могли»? Они у него были.

— А мог он иметь дело с Мейером Лански?

— Я удивлюсь, если они незнакомы. У Капоне была монополия на поставки из Нассау до 1926-го года, когда пожаловали Лански и Багси Сигел. У них были разборки, но Джонни Торрио удалось помирить их. Ведь в портах Нассау английского и канадского спирта хватало на всех. Еще я помню, у Кристи вроде были какие-то дела в Бостоне. Там у него возникали проблемы с федеральной властью, но я не помню, какие именно. Я это тоже выясню, если хочешь.

— Хочу. Элиот, эта информация очень поможет мне.

— Тогда и ты окажи мне услугу.

— Какую?

— Пользуйся презервативом. Помогает снизить статистику антисоциальных преступлений.

— Черт, Элиот, один на мне прямо сейчас. После того как я увидел, какой у тебя был понос в учебном лагере для новобранцев, я его никогда не снимаю.

Лестница вела к стеклянной двери, на которой было написано «Г. Дж. Кристи, торговля недвижимостью, Лтд.», судя по шуму, доносящемуся из-за двери, за ней, по меньшей мере, шло собрание Торговой палаты. Когда я зашел внутрь, то оказался в большой приемной со стульями вдоль стен, заполненными всевозможными сливками багамского общества: представительные белые бизнесмены в костюмах-тройках сидели напротив босоногих негров; благопристойная англичанка неуютно ежилась рядом с молодой негритянкой в ярком цветастом облегающем платье. Разница состояла только в том, что белые — американцы и англичане — все время беседовали друг с другом; иногда кто-то из них поднимался и, оживленно говоря что-то, подходил к одной из секретарш: к хорошенькой молодой, сидевшей за столиком слева, или к более почтенной по возрасту даме, сидевшей справа; негры же — мужчины и женщины — робко сидели, положив руки на колени и опустив глаза. Секретарша с пулеметной скоростью отвечали на телефонные звонки («Да, сэр Фредерик, мистеру Кристи уже принесли текст проекта», «У вас крыша протекает? Я сообщу мистеру Кристи», «Нью-Йорк? Я узнаю, не занят ли он...»), а их белые ассистенты молниеносно выбегали из двух кабинетов, находившихся по обе стороны от другой стеклянной двери с табличкой «Г. Дж. Кристи», чтобы поговорить с наиболее нетерпеливыми посетителями.

Но никто из них, однако, не был так нетерпелив, как ваш покорный слуга, потому что я не стал разговаривать ни с одной из суетящихся секретарш, а просто прошел мимо них, прямо в кабинет Кристи.

Лысая невзрачная жаба в помятой одежде нахмурилась, глядя на меня из-за стола: Гарольд Кристи разговаривал по телефону и не сразу узнал меня. Но когда делец вспомнил, кто я, на его лице появилось озадаченное выражение, а потом он нахмурился еще больше.

— Мистер Кристи... прошу прощения, — раздался почтительный голос из-за моего плеча. — Боюсь, этот джентльмен сразу прошел...

— Все в порядке, Милдред, — сказал Кристи, жестом отпуская ее.

Старшая из секретарш посмотрела на меня, я мило улыбнулся ей, и она закрыла позади меня дверь. Кристи сказал в трубку:

— Извините, сэр Фредерик, мне придется перезвонить вам.

Его личный кабинет не был особенно большим или роскошным: у побеленных стен стояли деревянные шкафы с документами, на самих стенах висели выполненные на тоновой бумаге фотографии красивых зеленых багамских угодий, которыми, несомненно, он владел, или которые продал когда-то; фото в рамках, изображающие его самого с герцогом Виндзорским, Оуксом и другими багамскими шишками; какие-то сертификаты — свидетельства процветания его бизнеса. Стол из красного дерева, за которым он сидел, был, однако, большим, почти огромным, и стоял на восточном ковре. За спиной Кристи находилось открытое окно, а за ним шумела Бэй-стрит. В кабинет долетали голоса, стук копыт лошадей, звон колокольчиков и гудки автомобилей.

— Мистер Геллер, — сказал Кристи, поднимаясь. — Я понимаю срочность той работы, которой вы занимаетесь. Но я — занятой человек, и вам следовало записаться на прием.

— Я звонил сюда утром. Мне сказали перезвонить завтра.

— Ну, так надо было перезвонить. Чтобы попасть ко мне, надо сначала записаться — много людей ждет своей очереди. Но если у вас что-нибудь, что мы могли бы решить быстро...

— У меня всего несколько вопросов, которые я хотел бы задать вам. Таким образом мы сможем раскрыть убийство сэра Гарри.

Его лицо было непроницаемым.

— А я думал, его уже раскрыли.

— Вы имеете в виду арест де Мариньи? Не думаю, что он убийца. По-моему, арест Фредди больше поднимает вопросы, чем отвечает на них.

— Почему это?

— Ну... слишком неопределенны мотивы убийства, к примеру. Вы же знаете, что сэр Гарри изменил свое завещание, и наследница, Нэнси, не получит больших денег до достижения тридцатилетнего возраста.

— Я этого не знал, но я не верю, что оно было официально заверено.

— Нэнси говорит, отец сказал ей об изменении завещания за несколько месяцев до смерти. Зачем тогда де Мариньи понадобилось убивать сэра Гарри? Что он выигрывал?

— Мистер Геллер, даже если допустить, что вы правы, отношения между Фреддом и сэром Гарри всегда были... как бы это помягче выразиться... весьма натянутыми.

— Зато вы и Фредди были друзьями, не так ли? Он ведь приглашал вас к себе на вечеринку в ночь, когда произошло убийство, и вы отказались, сказав, что поужинаете с сэром Гарри, так?

— Конечно, нет.

— Мне сказал об этом Фредди.

— Он лжет.

— А что вы делали в центре Нассау в полночь, в ночь убийства? Я думал, вы всю ночь были в «Вестбурне».

Он раздраженно выпрямился. Его глаза под мохнатыми бровями, будто запорошенные пылью, отчаянно заморгали.

— Я был в «Вестбурне», всю ночь. Всякий, кто говорит, что видел меня где-то еще — проклятый лжец. Кто вам это сказал?

Я пожал плечами.

— Так, случайно услышал. Знаете, даже такой иностранец как я может кое-что услышать здесь, в Нассау. Кстати, вы не знаете человека по фамилии Лански? Мейер Лански?

Он перестал моргать. Его взгляд стал холодным и тяжелым. И еще немного испуганным.

— Нет, — сказал он. — Это имя мне незнакомо. Мистер Геллер, я — занятой человек, и поэтому...

— Еще несколько вопросов, мистер Кристи...

— Нет, — сказал он, нажимая на кнопку селектора внутренней связи. — Хватит. Я бы не хотел больше разговаривать с вами — ни сегодня, ни когда-либо. Сэр Гарри Оукс был моим ближайшим другом, и я не собираюсь помогать человеку, который его убил.