Двойник - Коллинз Макс Аллан - Страница 5

В эту жаркую погоду берега озера Мичиган, восточной границы Аптауна, могли представлять интерес только для одного вида бизнеса, представленного будочками. где продавались апельсиновый сок и мороженое, а также барами и кафе, в которых могли предложить выпить что-либо прохладительное.

Кафе, в котором работала жена Говарда, находилось в квартале от станции. На его вывеске, простиравшейся над тротуаром, я разглядел надпись «Сандвичи». Это было трехэтажное здание с квартирами наверху. Поскольку в адресе стояло «1/2», я ожидал увидеть грязную дыру в стене. Но когда проходил мимо и заглянул в окно, то увидел длинную стойку, пространство на восемь – десять столиков и трио официанток, одна из которых была хорошенькой, со щечками яблочком – Полли.

Вот и все, что довелось мне увидеть мимоходом, и я прошел через улицу в четырехэтажное здание меблированных комнат под названием «Вильсон Армc». Нижний этаж занимал бар, бюро регистрации находилось на втором этаже. Заведение не могло конкурировать с «Эджвотер Вич», но и не было ночлежкой. Я заплатил за три ночи – меня поразило, в какую сумму это обошлось, и арендовал электрический вентилятор на один день. Двадцать пять центов за вентилятор – это настоящий грабеж, ведь я знал клерков в магазине, которые получали всего десять центов в час и были этому рады. Но стояла жара, у меня был задаток в пятьдесят баксов. которыми я мог располагать, а Чикаго отличался своими грабежами даже и в старые добрые времена.

Итак, я сидел в маленькой комнате на втором этаже у открытого окна, вентилятор на столе кружил своими лопастями, пытаясь освежить меня. Развалившись на легком стульчике, я постарался устроиться поудобнее, распустил галстук и расстегнул рубашку.

По мере того как день продвигался к полудню, улица заполнилась мужчинами в одних рубашках и девушками в легких летних платьях. Одежда прилипала к фигуркам девушек, предлагая вам иногда приятное и пикантное зрелище, чего нельзя было сказать о мужчинах с пятнами пота под мышками на их рубашках. Детей школьного возраста здесь вертелось немного – большинство находились на пляжах. Чаще можно было увидеть солидных матрон в широкополых шляпах и просторных платьях, которые катили перед собой коляски для покупок, поглядывая по сторонам.

В эту жару никто, кроме работающей смены, не оставался в помещениях. Даже в прохладную погоду на улице было полно народу. Бродвей и Вильсон были сердцем крупного коммерческого района Аптауна, припаркованные автомобили вытянулись по обеим сторонам улицы, мимо постоянно проносились такси, находившие иногда пассажиров.

Кафе Полли делало оживленный бизнес, люди то и дело заходили, чтобы выпить кока-колы или лимонада. Прохладительные напитки были сегодня нарасхват. Ребята-студенты (или, во всяком случае, юноши студенческого возраста) сидели либо на маленьких крылечках, либо прислонялись к фонарным столбам, занятые поглощением мороженого, которое угрожало растаять и накапать им на руки. Временами они пили апельсиновый сок из бумажных стаканчиков, от чего над губой у них появлялись оранжевые усы. Все они наблюдали за девушками в летних, облегающих их ладные тела, платьях.

Трудные времена, казалось, не ударили так по Аптауну, как по некоторым другим районам города. Однако все же их последствия иногда прослеживались: несколько мужчин носили изготовленные дома плакаты-"сандвичи", на которых были выведены слова: «Требуем приличную работу». Затем было добавлено что-нибудь личное, вроде: «Глава семьи, 43 года». Ниже маленькими буквами сообщались краткие данные о желаемой работе, включая номер телефона и адрес.

Вдали с улицы доносились слабые звуки музыки Луи Армстронга, и я высунул голову в окно. Внизу, на той бороне улицы, где было кафе Полли, стоял павильончик по чистке обуви, и цветные мальчишки в нижних рубашках и широких штанах пели под викторолу, имитируя Сачмо[12], обрабатывая щетками горячую обувь клиентов.

При этом они даже немного приплясывали. Совсем немного. Я удивлялся, откуда они находили в себе силы петь на такой жаре. Джаз делает чудеса.

Застегнув рубашку и подтянув галстук, я спустился в бар и купил бутылку холодного пива. Вернувшись обратно к себе, я тянул ее целый час, при этом последний глоток оказался таким же теплым, как собственная слюна. К этому времени множество одиноких мужчин, которые могли оказаться приятелями Полли, заходили в магазинчик сандвичей, но никто из них не задерживался там дольше, чем требовалось, чтобы взять коку или сандвич. Полли работала за столиками, и иногда мне даже удавалось в окно кафе мельком увидеть, как она принимает заказ или убирает один из столиков. Ничего другого, кроме обслуживания посетителей, сегодня в жизни Полли, казалось, не происходило.

По-прежнему она казалась мне знакомой. Но я никак не мог припомнить, откуда она мне известна.

К двум часам дня мой желудок дал о себе знать, поэтому я спустился вниз на улицу, дал одному из парней студенческого возраста полдоллара и поручил ему перейти улицу и купить мне в кафе Полли сандвич с ветчиной и сыром. Он не спросил, почему я не хочу сделать это сам, и просто отправился за сандвичем. Через пять минут в бумажном пакете он принес его мне, заработав на этом четвертак сдачи. Может быть, теперь он сможет пойти и арендовать себе вентилятор.

Сандвич оказался очень вкусным, во всяком случае? хлеб был свежим, но еще одна бутылка пива из бара, чтобы запить его, не помешала бы. Подошел полдень? и температура воздуха поднялась к девяноста[13] с чем-то. Посетители, в основном одинокие мужчины, валили в кафе, но никто из них там надолго не задерживался.

К семи часам вечера я опустошил пять бутылок пива и столько же раз посетил сортир в холле. Пиво не оказало на меня алкогольного воздействия, быстро улетучившись за те одиннадцать часов, что я здесь провел. Но именно оно, а также трудяга-вентилятор поддерживали меня бодрствующим и живым. Наступал вечер, хотя снаружи было по-прежнему солнечно.

Вскоре после семи Полли Говард (или Гамильтон, как она себяздесь называла), одетая в бело-розовое ситцевое платье с бантом впереди, вышла из кафе. Должно быть, в задней комнате кафе она переоделась, сменив свою униформу официантки. Несмотря на то что ее работа продолжалась двенадцать часов на невыносимой жаре, Полли выглядела свежей, ее рыжевато-каштановые волосы развевались по плечам.

Поскольку мне показалось, что она поджидала кого-то и этот кто-то мог оказаться здесь в любой момент, чтобы подхватить ее, я поспешно вышел из комнаты, спустился вниз и медленно прошелся по улице, чтобы найти укромное местечко для продолжения наблюдения. Завернув за угол, я взял со стойки «Дейли ньюс», делая вид, что на ходу просматриваю газету. Мне было видно, как Полли терпеливо кого-то ждала. Мужчины и парни, которые проходили мимо, бросали на нее заинтересованные взгляды.

Может быть, Полли все же была предана своему муженьку, бродячему торговцу?

И тут подъехало такси, из него вышел щеголевато выглядевший темноволосый мужчина с тонкими, словно нарисованными, усиками, в очках в золотой оправе, в сшитом у портного сером костюме. Пиджак от костюма был перекинут через руку. Он был без шляпы. Невысокий. Но не коротышка.

Мужчина распахнул перед Полли дверцу, а она улыбнулась ему так, что мне стало ясно – у ее мужа масса неприятностей.

Он вслед за ней сел в машину, и такси устремилось на восток по Вильсон.

Секундой позже я остановил следующее такси, опустился на заднее сиденье и, наклонившись к водителю, сказал:

– Следуй за той машиной.

4

Красные стоп-сигналы желтого такси, за которым мы следовали, вскоре взяли курс на юг, к нижнему Бродвею. Когда машина свернула на Диверсей, к озеру, стало ясно, что мы движемся к Лупу. Парень в золотых очках и с усиками, должно быть, хотел произвести впечатление на Полли, потому что по времени этот путь, если воспользоваться надземкой, оказался бы таким же. А он взял такси в центр. Бросал на ветер свои денежки, как, впрочем, и мои.