Поверь и прости - Престон Холли - Страница 20

Неужели он так сказал? В другой ситуации Ринна бы разозлилась, но вспомнив, как выглядела в своем халате, она подавила улыбку.

— Да, действительно, не очень пригодилась, — не солгав, ответила она, — но все равно она очень красивая, и я благодарю вас.

Тельма продолжала суетиться возле плиты, ее румянец стал еще заметнее. Видимо, она стеснялась своего любопытства. Впервые она не нашлась, что сказать.

— Прошу прощения, — произнесла Ринна, — мне нужно найти детей.

Экономка взглянула на нее, обрадовавшись перемене темы.

— Дженни и Энди собирают с мистером Чарльзом чернику. Сегодня я хочу на десерт приготовить пирог; свежие ягоды нужны для вкуса. Хотя я немного волнуюсь за мистера Чарльза — бродить по лесу с малышами. Вы же знаете, у него артрит.

— Пойду, поищу их, — успокоила ее Ринна. В дверях она столкнулась с Трэвисом. На секунду Ринна замерла. Что ей сказать? Стоит ли выговаривать ему за его пошлые намеки, сделанные Тельме? И вдруг ей бросилось в глаза выражение его лица.

— Ринна.

Это единственное произнесенное им слово накутало ее. Инстинктивно она поняла: чтото случилось. Чтото серьезное. Она пыталась догадаться по его лицу. Страх парализовал ее.

— Ринна, — снова сказал он тихо. — Не знаю, как тебе сообщить об этом, но твой отец находится в больнице в Луисвилле. У него инфаркт.

Она почувствовала, как земля уходит у нее изпод ног. Нет, это невозможно. Только не ее отец! Он никогда не болел. Лес Уилльямсон — несгибаемый человек. Это шутка, злая шутка. Непонятно зачем, но Трэвис лжет ей. Но гдето в глубине души она понимала, что это правда. Ей просто трудно поверить в случившееся, хотя она всегда ожидала подобного: у ее отца было слабое сердце, и он много курил. Все поплыло у нее перед глазами, ноги подкосились.

Ринна почувствовала, как Руки Трэвиса обхватили ее, она слышала, как он чтото говорит, но никак не могла заставить свое тело повиноваться. Перед глазами стоял сплошной туман.

— Его доставили в больницу сегодня утром. Доктор случайно увидел в газете заметку о нашей свадьбе и позвонил мне, — мягко произнес Трэвис. — Ринна, он сейчас в реанимации. Он хочет тебя видеть.

— А как же Энди? — все, что удалось ей произнести.

— Не беспокойся об Энди. Тельма и мой отец присмотрят за ним. Нам надо спешить.

Ринна не помнила, как собиралась в дорогу. Оглушенная, она, молча, сидела на кровати, а Тельма и Трэвис складывали ее вещи в чемодан. Один раз она встала и подошла к гардеробу, но не смогла вспомнить для чего.

Ринна не помнила и того, как они добрались до Луисвилля. Ей не пришло в голову спросить Трэвиса, почему он находится рядом с ней и ведет машину, почему у него такое озабоченное выражение лица. Все произошло слишком быстро: случайная встреча в «Мартин Оукс», ее замужество, внезапная болезнь отца. Почему именно сейчас? Почему судьба обрушила на нее все сразу?

Она думала об одном: ее отец умирает. У больницы, перед тем как выйти из машины, Трэвис взял ее за руку.

Они вместе вошли внутрь. Перед входом в реанимационное отделение он остановил ее:

— Ринна, побудь здесь, а я сообщу, что мы приехали.

Она кивнула, тупо глядя на огромные двери входа в отделение. Через минуту Трэвис вернулся в сопровождении врача.

— Миссис Мартин?

К кому он обращается? Ринна нахмурилась. Ах, да, ведь это она. Она теперь миссис Мартин.

— У вашего отца тяжелый инфаркт миокарда. Он очень слаб. Не буду скрывать от вас ничего: боюсь, выкарабкаться ему не удастся. Хотя он человек — упрямый, и это может ему помочь.

Да, ее отцу трудно отказать в упрямстве. Она тоже такая. Эти двери выглядят так зловеще. Что она обнаружит за ними?

— Он не перестает спрашивать о вас. Когда войдете, постарайтесь не нервировать его. Если он не станет отвечать вам, учтите, что ему ввели успокоительное.

Ринна вновь кивнула головой и направилась к дверям. Отец слаб. Ему ввели успокоительное. Но она не ожидала увидеть своего отца в том состоянии, в каком он предстал перед ней. К его телу было подведено бесчисленное количество какихто трубок. Он был бледен, как простыня, которой был укрыт до самого подбородка; его когдато рыжие волосы стали совершенно седыми. На лбу выступили капельки пота, через трубку в носу подавали кислород. Наверху экран монитора регистрировал ритм сердца. Рядом аппарат нагнетал какуюто жидкость. Тут же лежал прибор для искусственного дыхания.

Ринна села на стул рядом с кроватью. Трэвис опустил ей руку на плечо, сначала неуверенно, затем усилил нажим, как бы предлагая ей поддержку и утешение.

— Папа, — прошептала она. Голубые глаза Леса Уилльямсона на секунду открылись. Их покрывала пелена.

— Ринна?

— Да, папа, это я. — Она взяла его руку. Казалось, ему потребовалась вся сила воля, чтобы вновь открыть глаза. Затем он с облегчением произнес:

— Ринна.

— Молчи, папа, — сказала Ринна. — Доктор сказал, что тебе нужно беречь силы.

Отец кивнул, но продолжал говорить, хотя усилия, с которыми ему давалось каждое слово, уносили частицу его жизни.

— Я хочу знать… ребенок?

— Энди? — спросила она, едва сдерживая слезы. Она не может плакать, только не сейчас и не здесь. — С Энди все в порядке.

— Мальчик?

— Да, прекрасный мальчуган.

— Как и мой отец… — Дальше его слова было трудно разобрать, но Ринна поняла. Она назвала сына в честь своего деда по отцу. — На кого… на кого он похож?

— У него светлые волосы и голубые глаза. — Она улыбнулась, но радости в ее улыбке не было. — Думаю, его волосы становятся немного рыжими, как и твои, а характер у него просто ужасный.

Лес Уилльямсон слабо улыбнулся.

— Дьяволенок, да?

Ринна начала рыться в сумочке.

— Да, настоящий дьяволенок. У меня есть его фото. Хочешь, оставлю его тебе?

Кивок его головы был едва заметен. Наверху, там, где стоял монитор, послышались тревожные сигналы.

— Миссис Мартин, Миссис Мартин, боюсь, вам необходимо уйти, — тихо сказала медицинская сестра. — Частота сердечных сокращений мистера Уилльямсона усиливается. Не стоит его волновать.

Трэвис легким движением руки помог Ринне встать.

— Пойдем, Ринна, твоему отцу необходим отдых.

Ринна на мгновение заколебалась: может ли она остаться рядом с отцом или ей надо повиноваться?

— Папа, я должна уйти, но буду рядом. Здесь, рядом с тобой. Я скоро приду к тебе снова.

Лес Уилльямсон не ответил. Он с трудом дышал, но в руке он продолжал сжимать фотографию внука.

В сопровождении Трэвиса Ринна перешла в комнату для посетителей. Несколько минут оба не решались заговорить. Наконец Трэвис сказал:

— Хочешь кофе?

— Нет. — Она смотрела на него отсутствующим взглядом.

— Ринна, позволь мне принести тебе чтонибудь. Как насчет чая?

Она покачала головой.

— Нет, спасибо, ничего не надо.

Прошло несколько часов, но для Ринны время остановилось, она не знала, сколько провела здесь: несколько дней, недель, а может быть, всего несколько мгновений. Ей все было безразлично. Трэвис держал ее руку в своей, тепло его прикосновений придавало столь необходимое ей мужество.

Во время следующего посещения Ринна сжала руки отца, словно хотела этим вдохнуть в него частицу жизни, частицу мужества, переданного ей Трэвисом.

Да, именно Трэвис помог ей пройти через это. Она не помнила, когда осознала, что не может обойтись без его поддержки. Возможно, это произошло, когда в машине он взял ее за руку, а может быть, когда положил руку ей на плечо у постели отца. Она знала одно: без него ей пришлось бы еще труднее.

Но что бы она, ни делала, казалось, жизнь покидает Леса Уилльямсона. Тревожные сигналы монитора звучали все чаще и чаще. Менялись дежурившие около него медицинские сестры, появлялись и исчезали врачи, чтото тихо ей говоря. Ринна молила, чтобы к отцу вернулись силы, молила о провидении и всепрощении. Трэвис все время был рядом с ней. Он крепко обнял ее, когда они увидели, как дежурная бригада врачей стремительно ворвалась в реанимационное отделение и через некоторое время покинула его, безнадежно покачивая головами. Ринна в волнении стала ходить из угла в угол, но Трэвис подвел ее к стулу.