Шансы. Том 2 - Коллинз Джеки - Страница 18

Второй случай представился, когда вместе с Олимпией она столкнулась где-то в Европе с парочкой шведских хиппи — в и компании они провели долгий и приятный день.

Уоррис Чартере принес с собой отличный, очень крепкий сорт — «акапулько голд». Двумя уже готовыми закрутками он щедро поделился с девушками.

Все трое развалились в шезлонгах рядом с бассейном, вода в котором уже начала темнеть. Олимпия зажгла свечи, открыла вино.

— Жаль, что у нас нет музыки, — посетовала она.

Уоррис ни на что не сетовал. Он размышлял о том, что угодил в какую-то приятную легкую интрижку. Вилла. Машина. У этих двух славных курочек наверняка водятся денежки. А он уже давно заслужил небольшой отдых — перед тем как вновь обречь себя на невыразимые муки единения души и тела.

Олимпия глубоко затянулась, с наслаждением выдохнула из легких дым и медленным движением передала тонкую сигарету Лаки.

Лаки все еще была поглощена мыслями о еде, но общая атмосфера вечера уже начала

подчинять ее себе; она плавно поднесла сигарету ко рту, сделала вдох, позволяя волшебному дыму окутать и унести вдаль ее душу.

Минут десять они провели в полном молчании, передавая друг другу две закрутки. Тихий вначале стрекот сверчков переходил в крещендо. Лаки хихикнула.

— Ну и шумные же зверушки! Ой какие шумные! Эти ее слова вызвали у Олимпии и Уорриса приступ истерического хохота. Лаки улыбнулась, чувствуя себя величайшей и искуснейшей ведьмой на свете.

— А давайте-ка поплаваем! — Олимпия поднялась, начала срывать с себя одежду. Она повернула свое тело к Уоррису так, чтобы тот смог рассмотреть все его нежные изгибы и выпуклости. Уоррис трясущимися руками расстегивал брюки. Когда он отбросил в сторону трусы, стало видно, что эрекция превратила его пенис в восьмидюймовый флагшток, которому не хватает только самого флажка.

— М-м, — невразумительно промычала Олимпия и прыгнула в воду в тот момент, когда Уоррис приблизился, чтобы схватить ее.

К тому времени, когда Лаки наконец разделась, Олимпия и Уоррис вовсю уже боролись друг с другом под водой. Внезапно Лаки расхотелось купаться. К чертям плаванье! Ее мучил голод.

Обнаженная, она прошла в дом, на ощупь нашла банку тунца и вскрыла ее. С жадностью принялась глотать куски нежного мяса. Было необычайно вкусно.

Затем на нее навалилось чувство огромной усталости, порожденной столькими бессонными ночами.

Олимпия и Уоррис продолжали возиться в воде, до Лаки доносились их вопли и крики. Вряд ли они обратят внимание на ее отсутствие, если она сейчас тихонько проберется в постель… тихо-тихо…

Уорриса не было ни в одном из его излюбленных местечек. Пиппа побывала в ресторанчике на Круазетт, в «Карлтоне», в баре отеля «Мартинес» — и везде по несколько раз. В конце концов, когда уже окончательно стемнело, она сдалась, позволив бойкому на язык англичанину, владельцу компании по производству одежды, доставить себе удовольствие, купив ей бутылку шампанского. Естественно, самого лучшего. Пиппу интересовало все только самое лучшее.

Позже она разрешила ему приступить к занятиям любовью. Он оказался неплох, полон энтузиазма. Но все равно до Парнишки ему далеко. До Джейка всем было далеко…

Назойливые москиты заставили Лаки раскрыть глаза. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, где она находится. Потом все вспомнилось.

Она вылезла из постели, надела бикини, набросила сверху старую рубашку и вышла за дверь. Олимпию Лаки обнаружила в хозяйской спальне лежащей на широченной кровати в совершенно беспутном виде, широко разбросав в стороны ноги. Рядом с ней на животе спал Уоррис, давая Лаки прекрасную возможность полюбоваться своими маленькими мускулистыми ягодицами. Зрелище и в самом деле приятное.

В течение последующих трех дней Уоррис превратился в незаменимую, любимую игрушку. Олимпия была влюблена и не собиралась никуда отпускать его.

Видя их вместе, Лаки испытывала приступы ревности, но поделать ничего не могла, так что ей оставалось только лежать, загорая, у бассейна и размышлять о том, хватился ли ее уже Джино или нет.

Неподалеку от виллы располагалось небольшое селение, где они покупали горячие французские булочки, свежую ветчину и сыр, а также всевозможные фрукты.

— Я бы смогла прожить здесь целую вечность! — мечтательно вздыхала Олимпия.

— Ну, а мне становится скучно.

— Можешь брать машину и ехать на поиски приключений.

— Ты же знаешь, что я не умею водить, — раздраженно заметила Лаки.

— Милый, научи ее, — повернулась Олимпия к своему любовнику.

Уоррис изобразил на лице живейшую готовность. По прошествии трех дней он уже знал, что имеет дело с действительно богатой партнершей. Имя Станислопулоса было ничуть не менее известным, чем Онассис. К тому же девчушка оказалась и страстной, и опытной. Стоило лишь сломать ее первичное нежелание трахаться, как на следующее же утро она уже и думать ни о чем другом не хотела. Уоррису было чему научить ее, и новые знания Олимпия впитывала в себя наподобие губки. Конечно, болтавшаяся по вилле ее подруга только мешала. Она не нравилась ему, и он чувствовал, что сам тоже пришелся ей не по вкусу. Научить ее водить машину — значит найти лучший способ избавиться от нее.

Искусством вождения Лаки овладела в первые же полчаса. Уверившись в собственных силах, она высадила Уорриса возле виллы и дальше отправилась одна — на целый день. Она решила, что любит сидеть за рулем. Ее будоражило ощущение мощи, скрытой под педалью акселератора.

Лаки выбрала путь в сторону Италии. Она добралась до Сан-Ремо, оставила машину на стоянке и пробродила по городку несколько часов, а потом по повторяющей все изгибы берега автостраде вернулась на виллу уже за полночь, дрожа от нового ощущения.

Под музыку, лившуюся из радиоприемника, Олимпия и Уоррис танцевали румбу. На подруге была только узенькая полосочка бикини, ноги — в туфлях на высоченном каблуке. Уоррис танцевал в брюках и рубашке. Лица обоих оставались неподвижными и серьезными, а вот груди Олимпии, по обыкновению, ходили ходуном. Накурились они, и Олимпия и Уоррис, до чертиков — весь остаток травки ушел в одну-единственную закрутку.

— Приехала! — воскликнула при виде Лаки Олимпия. — А мы уже собрались было пешком отправиться вниз, в казино. Поедешь с нами?

— Само собой, — быстро откликнулась Лаки.

— Тогда нам нужно переодеться. Я уверена, что у тетушки наверняка найдется в шкафах нечто подходящее.

Пиппа Санчес кипела от гнева. То, что Уоррис Чартере смылся от нее, — это еще ладно. Но вот то, что он смылся вместе с шестью ксерокопиями ее драгоценного сценария, черт бы его побрал! Да за такое поведение мужчинам яйца отрезают!

Пиппа отказалась от мысли покинуть Канны до того, как ей удастся разыскать Уорриса. Возможно, этот гаденыш прячется где-то, рассчитывая на то, что она уедет и оставит свое сокровище в его полное и безраздельное пользование. Раз сваляв дурака, начинаешь почему-то делать это постоянно. Уж ей-то следовало бы знать. Она должна была бы его почуять. Этому ведь ее учил Джейк.

— Привыкай вынюхивать беду еще до того, как она подойдет вплотную. Тогда твой нос всегда сможет позаботиться о тебе.

Но почему же его собственный нос не позаботился о нем самом?

Будь все проклято.

Пиппа натянула на себя красное платье, то самое, не оставлявшее равнодушным ни одного мужчину, и отправилась в город с боливийским ювелиром, своим недавним знакомым. Если он и на самом деле так же богат, каким кажется, то, возможно, она заинтересует его предложением вложить часть своих капиталов в ее картину.

Одетые с ног до головы в туалеты тетки, они с ревом неслись по шоссе в Канны. За рулем «мерседеса» сидел Уоррис.

— Мне тоже нужно сменить одежду, — сказал он. — Вы подождете меня возле бара, я вернусь через десять минут.

— А почему мы не можем пойти с тобой? — поинтересовалась Олимпия.

— Потому. Так будет лучше.

Ему вовсе не хотелось, чтобы они увидели, в какой дыре он вынужден жить. К тому же требовалось забрать из отеля и положить в багажник «мерседеса» два его чемодана. Почему бы не воспользоваться преимуществами той ситуации, в которой он очутился?