Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия английского романтизма XIX века

Байрон Джордж Гордон

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 24

Изменить размер шрифта:

Хрустальный чертог

Перевод С. Маршака

На вольной воле я блуждал

И юной девой взят был в плен.

Она ввела меня в чертог

Из четырех хрустальных стен.

Чертог светился, а внутри

Я в нем увидел мир иной:

Была там маленькая ночь

С чудесной маленькой луной.

Иная Англия была,

Еще неведомая мне, —

И новый Лондон над рекой,

И новый Тауэр в вышине.

Не та уж девушка со мной,

А вся прозрачная, в лучах.

Их было три — одна в другой.

О сладкий, непонятный страх!

Ее улыбкою тройной

Я был, как солнцем, освещен.

И мой блаженный поцелуй

Был троекратно возвращен.

Я к сокровеннейшей из трех

Простер объятья — к ней одной.

И вдруг распался мой чертог.

Ребенок плачет предо мной.

Лежит он на земле, а мать

В слезах склоняется над ним.

И, возвращаясь в мир опять,

Я плачу, горестью томим.

Серый монах

Перевод В. Топорова

Мать причитает: — Нам конец!

Замучен в крепости отец.

Ни крошки в доме… Дети, спать! —

Монах садится на кровать.

На лбу его — кровавый шрам.

Кровь лужей натекла к ногам.

Как молнией спаленный дуб,

Он полужив и полутруп.

Но ни слезы в его очах…

Вздохнувши горестно, монах

Собрался из последних сил

И чуть дыша заговорил:

— Когда Господь моей руке

Велел писать о злой тоске,

Он рек: быть этому письму

Проклятьем роду твоему.

Был брат мой в крепость заточен.

Его детишек слыша стон,

Я надсмехался над судьбой:

Судьба смеялась над собой.

Твой муж был брошен в каземат.

Твой брат собрал своих солдат,

Как честь фамильная велит.

Твой брат безжалостно убит.

Бессильна хитрость, хрупок меч,

Бойцов отважных губит сечь,

А торжествует только тот,

Кто молится и слезы льет.

Пусть вдов да мучеников плач

С издевкой слушает палач,

Но воинство невинных слез

Ведет в сражение Христос!

Так бог велит. А я — отмстил.

Я всех обидчиков убил.

Но слышишь грохот у ворот?

За мной Возмездие грядет!

Из «Прорицаний невинности»

Перевод С. Маршака

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир — в зерне песка,

В единой горсти — бесконечность

И небо — в чашечке цветка.

Если птица в клетке тесной —

Меркнет в гневе свод небесный.

Ад колеблется, доколе

Стонут голуби в неволе.

Дому жребий безысходный

Предвещает пес голодный.

Конь, упав в изнеможенье,

О кровавом молит мщенье.

Заяц, пулей изувечен,

Мучит душу человечью.

Мальчик жаворонка ранит —

Ангел петь в раю не станет.

Петух бойцовый на дворе

Пугает солнце на заре.

Львиный гнев и волчья злоба

Вызывают тень из гроба.

Лань, бродя на вольной воле,

Нас хранит от скорбной доли.

Путь летучей мыши серой —

Путь души, лишенной веры.

Крик совы в ночных лесах

Выдает безверья страх.

Кто глаз вола наполнил кровью,

Вовек не встретится с любовью.

Злой комар напев свой летний

С каплей яда взял у сплетни.

Гад, шипя из-под пяты,

Брызжет ядом клеветы.

Взгляд художника ревнивый —

Яд пчелы трудолюбивой.

Правда, сказанная злобно,

Лжи отъявленной подобна.

Принца шелк, тряпье бродяги —

Плесень на мешках у скряги.

Радость, скорбь — узора два

В тонких тканях божества.

Можно в скорби проследить

Счастья шелковую нить.

Так всегда велось оно,

Так и быть оно должно.

Радость с грустью пополам

Суждено изведать нам.

Помни это, не забудь —

И пройдешь свой долгий путь.

Дело рук — топор и плуг,

Но рукам не сделать рук.

Каждый знает, что ребенок

Больше, чем набор пеленок.

Та слеза, что наземь канет,

В вечности младенцем станет.

Лай, мычанье, ржанье, вой

Плещут в небо, как прибой.

Ждет возмездья плач детей

Под ударами плетей.

Тряпки нищего в отрепья

Рвут небес великолепье.

Солдат с ружьем наперевес

Пугает мирный свод небес.

Медь бедняка дороже злата,

Которым Африка богата.

Грош, вырванный у земледельца,

Дороже всех земель владельца.

А где грабеж — закон и право,

Распродается вся держава.

Смеющимся над детской верой

Сполна воздастся той же мерой.

Кто в детях пробудил сомненья,

Да будет сам добычей тленья.

Кто веру детскую щадит,

Дыханье смерти победит.

Игрушкам детства — свой черед,

А зрелый опыт — поздний плод.

Лукавый спрашивать горазд,

А сам ответа вам не даст.

Отвечая на сомненье,

Сам теряешь разуменье.

Сильнейший яд — в венке лавровом,

Которым Цезарь коронован.

Литая сталь вооруженья —

Людского рода униженье.

Где золотом чистейшей пробы

Украсят плуг, не станет злобы.

Там, где в почете честный труд,

Искусства мирные цветут.

Сомненьям хитрого советчика

Ответьте стрекотом кузнечика.

Философия хромая

Ухмыляется, не зная,

Как ей с мерой муравьиной

Сочетать полет орлиный.

Не ждите, что поверит вам

Не верящий своим глазам.

Солнце, знай оно сомненья,

Не светило б и мгновенья.

Не грех, коль вас волнуют страсти,

Но худо быть у них во власти.

Для всей страны равно тлетворны

Публичный дом и дом игорный.

Крик проститутки в час ночной

Висит проклятьем над страной.

Каждый день на белом свете

Где-нибудь родятся дети.

Кто для радости рожден,

Кто на горе осужден.

Посредством глаза, а не глазом

Смотреть на мир умеет разум,

Потому что смертный глаз

В заблужденье вводит нас.

Бог приходит ярким светом

В души к людям, тьмой одетым.

Кто же к свету дня привык,

Человечий видит лик.