Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 137

В горних сферах Адонаиса встречают другие «питомцы славы неосуществленной»: Лукан (39–65 гг.) — юный римский поэт, племянник Сенеки покончивший самоубийством при императоре Нероне, в разгар террора; Филипп Сидней (1554–1586) — английский поэт-гуманист, благородный рыцарь, павший на поле брани; юный английский поэт Томас Чаттертон (1752–1770), чья горькая судьба, действительно, напоминает судьбу Китса: доведенный до отчаянья нищетой, Чаттертон принял яд. Адонаиса на земле оплакивает Гиацинт, возлюбленный друг Феба, случайно убитый могущественным богом при метании диска и превращенный в цветок; Нарцисс в поэме Шелли отнюдь не символ самовлюбленности, а все тот же единый дух, расцветающий в творческом самосозерцании. Оплакивает Адонаиса и «тот, кто зваться мог бы Актеоном», истерзанный собственными мыслями после того, как он заглянул в святая святых природы, подобно мифическому Актеону, который превратился в оленя и был затравлен своей собственной охотничьей сворой за то, что посмел созерцать наготу девственной богини Артемиды. Соблазнительно было бы отождествить этого нового Актеона с тем или иным современником Китса и Шелли, возможно, строфы 31–34 относятся к самому Шелли, но в скорбном клане плакальщиков каждый преображен своей ритуальной ролью, не более и не менее реальный в своей поэтичности, чем Нарцисс или Гиацинт. Разве только в «нежнейшем лирике» угадывается ирландский поэт Томас Мур.

Однако неверно было бы заключить на этом основании, будто Шелли бежит в горние сферы мифа, разоблачая литературно-политическую злобу дня лишь в предисловии к поэме. И в самой поэме царит пафос воинствующей актуальности. Поэтому, например, в поэме выступают как бы два разных Каина: каин семнадцатой строфы — нарицательное имя убийцы и Каин строфы тридцать четвертой — байроновский Каин, «мученик мятежный», уподобляемый Христу и, следовательно, самому Адонаису. И здесь образ динамически преображается. Литературная злоба дня — лишь перипетия мировой драмы, в которой пресмыкающемуся вероломству «бессмертной пошлости» противостоит героическая духовность Адонаиса.

В. Микушевич

К. («Опошлено слово одно…»)

Приводим не публиковавшийся перевод В. Микушевича:

ДЖОН КИТС

Дж. Китс родился в 1795 году в Лондоне в семье конюха. Опекун устроил его учиться медицине, но Китс оставил учение. При жизни поэта были изданы три его книги: «Стихотворения» (1817), «Эндимион» (1818), «Ламия, Изабелла, Канун Святой Агнессы и другие стихотворения» (1820). Перу Китса принадлежат поэмы, замечательные сонеты, многочисленные стихотворения, написанные в разнообразных поэтических формах, но вершины его дарование достигает в шести одах 1819 года. Затравленный критикой, больной туберкулезом, Китс уехал в 1820 году в Италию. В последний год жизни он не написал ни строки. Китс умер в 1821 году в Риме.

Ода Меланхолии

Впервые опубликована в сборнике 1820 года. Характерно, что поэт отделил в книге «Оду Меланхолии» и «К осени» от предыдущих; сборник открывали поэмы «Ламия», «Изабелла» и «Канун Святой Агнессы», за ними следовали «Ода соловью», «Ода греческой вазе», «Ода Психее», после них были помещены четыре стихотворения скорее юмористического свойства — «Фантазия», «Барды страсти и веселья», «Строки о таверне «Морская дева» и «Робин Гуд», вслед за ними — «К осени» и «Ода Меланхолии», а завершалась книга неоконченной поэмой «Гиперион». Таким образом, Китс, очевидно, рассматривал свои знаменитые оды не как единый цикл, так же как не составляют единого цикла, скажем, его сонеты.

Тема меланхолии нашла у Китса одно из высших воплощений, между тем для английской поэзии эта тема весьма традиционна, в китсовской оде чувствуется прямая перекличка со второй частью дилогии Мильтона — «Il Penseroso», — прежде всего сказывающаяся в разработке деталей, отдельные отзвуки темы Мильтона находим мы и в «Оде соловью» (ибо «Филомела», которую Мильтон называет единственной птицей, поющей с приходом Печали, это не что иное, как китсовский соловей):

(Перевод Е. Витковского)

Кроме того, с произведением Мильтона оду Китса роднит концепция печали: не в нагромождении печалей следует находить печаль, — в них она исчезнет, — но в радостях, ибо в радости именно и заключена печаль Меланхолии, надо лишь суметь понять это.

Ода к осени

Перевод С. Я. Маршака: