Голливудские жены - Коллинз Джеки - Страница 19

Второй убежал, и Дек удалился небрежной походкой, а прохожие ускорили шаги, старательно отводя глаза.

Он почувствовал себя так хорошо! Таким непобедимо могучим! И вспомнил Филадельфию. Тот вечер, тот особый вечер.

Он вспомнил, и походка его обрела пружинистость. Мачете он купил у закладчика за двадцать долларов, просто потому, что оно ему понравилось. И оно два года висело на стене его спальни без применения, хотя он иногда снимал его и принимал перед зеркалом всякие позы. Ему и в голову не приходило, что наступит день, когда он воспользуется им по-настоящему.

Он вспомнил Джой. Ее плотное тело, торчащие вихры волос и широкий красный рот.

Джой Кравец.

– Эй-эй! Ищешь, как поразвлечься, красавчик?

Дек попытался пройти мимо, но она встала перед ним, решительно преграждая дорогу. Наклонила голову набок и призывно подмигнула.

– Я ж не собираюсь тебя порезать, и ничего такого! Я одного хочу: залезть тебе в штаны и разрядить так, как тебя весь год никто не разряжал. Ну, что?

Он уставился на нее. Даже почти хорошенькая. Только нос сдвинут в сторону, один глаз косит, красный провал рта обмазан помадой…

– Сколько? – буркнул он.

– Доллар за минуту. Честнее не найдешь. – Она скосила глаза вверх на него, потому что он был куда выше, – пигалица, ростом футов пять с небольшим. – Сполна получишь за каждый цент, ковбой.

Ковбой. Так его никогда не называли. Ему стало хорошо.

– Ладно, – пробормотал он, зная, что все займет не более пяти минут. – Где?

– У меня есть маленький такой дворец. – Она ухватила его за локоть. – Через два квартала. По дороге могу послушать историю твоей жизни. Меня звать Джой, а тебя?

Такой девушки он еще не встречал. Конечно, проституток он имел много – с кислыми ртами и пустыми глазами; ну, а дуры, которых он приглашал, только вежливо улыбались и не позволяли пальцем до себя дотронуться. Джой была совсем другая. Они шли по залитой дождем улице, и казалось, ей с ним приятно.

Ее «дворец» был комнатушкой на третьем этаже с раковиной в углу, кроватью, на которой развалилась жирная белая кошка, и лампой, задрапированной розовым шарфом.

Она согнала кошку с кровати, сбросила пластиковый дождевик и сказала:

– Уютно, а? Куда лучше прежней моей дыры.

Он нерешительно топтался в дверях и думал, что все будет как всегда. Сначала деньги, а потом короткое соитие с неподвижным куском мяса.

Джой дернула «молнию» на боку узкой черной мини-юбочки и, извиваясь бедрами, стащила ее, оставшись в узеньких трусиках с красной вышитой надписью «вторник». Была пятница.

Дек сунул руку в карман за деньгами.

– Да погоди! Откуда ты знаешь, сколько тебе времени понадобится? – хихикнула она. – А может, по-другому договоримся: пятьдесят зеленых – и сколько тебе захочется?

Он мотнул головой.

– Ну, как знаешь, – сказала она, стягивая свитер через оранжевые торчащие вихры и швыряя его на пол. Груди у нее оказались совсем маленькие с грубо нарумяненными сосками. Румяна смазались, как и тушь под ее левым глазом.

Она подняла руку и затеребила пальцем соски, пока они не встали торчком.

– Что, ведь стоит полтора доллара, а? – хихикнула она. – Я много таких штучек знаю, ковбой.

Он сухо закашлялся.

– А ты очень милый, – сказала она, продолжая играть нарумяненными сосками. – Ты мне нравишься. По-моему, мы можем стать друзьями. Понимаешь – близкими-преблизкими друзьями.

Глаза у тебя, какие я люблю. Горяченькие такие. Я могу кончить, просто поглядев в них, ковбой. Просто поглядев.

Он пробыл с ней два часа. Они обошлись ему в сто двадцать долларов, но стоили того. И очень.

Издали донеслось знакомое завывание полицейской сирены.

Дек ускорил шаг. Явно подошло время двигаться дальше. Нью-Йорк был хорошим местом для передышки. Город, где можно было затеряться, пока убийства не забудутся. Еще день, от силы два – и в путь. Ему нужно многое сделать, побывать во многих местах.

Глава 9

Итак, знаменитая кинозвезда вернулась домой, ворча и жалуясь на все.

Они лежали в кровати – Росс, откинувшись на четыре подушки, не отрывал глаз от телевизора. И Элейн решила, что настал удобный момент упомянуть фильм, про который ей рассказала Карен Ланкастер.

– По-моему, тебе следует сказать Заку, чтобы он этим занялся сейчас же.

– Ха! Великий Джордж Ланкастер от чего-то отказывается, а ты считаешь, что я тут же должен звонить моему агенту! – процедил Росс. – Черт подери, Элейн! Иногда ты меня доводишь!

– Если роль предложили Джорджу, значит, она выигрышная, – не отступала она.

– Херня! Джордж наделал больше дерьма, чем фабрики слабительного! – Он злобно сменил канал с помощью дистанционного управления. – Джордж, мать его, Ланкастер на пятнадцать, мать их, лет старше меня. Не забывай!

– На двенадцать, – поправила Элейн. Она знала возраст всех и каждого с точностью до одного дня.

Росс приподнял задницу и оглушительно пернул.

Элейн взбесилась. Поглядели бы на него сейчас его поклонницы!

– Если тебе это обязательно, так уходи в ванную! – крикнула она.

В ответ он снова пернул и переключил канал.

– Каким образом до нашей свадьбы ты всегда умудрялся контролировать свои телесные отправления? – спросила она холодно.

Он передразнил ее:

– Каким образом до нашей свадьбы ты никогда не взъедалась и не пилила?

– Господи! Ты невыносим! – Она выбралась из огромной кровати и надела неглиже из бирюзового шелка.

– Куда ты? – спросил он.

– На кухню.

– Принеси мне мороженого. Ванильного и шоколадного под горячим шоколадным соусом.

– Ты ведь должен соблюдать диету.

– Мне диета не нужна!

– Диета нужна всем, кому больше двадцати пяти лет.

Он сдался:

– Принеси мне мороженого, и я позвоню Заку.

– Обещаешь?

Он ухмыльнулся знаменитой ухмылкой Конти.

– Детка, ну когда я тебя обманывал?

Монтана сидела у себя в кабинете и смотрела на молодого актера, сидящего напротив у стены. Ей казалось что он изо всех сил гипнотизирует ее. Она опустила глаза и перечитала список сыгранного им, который он ей вручил. Обычная смесь дешевой телевизионной дряни и скверных фильмов.

– Вот уж не думал, что приду сюда сегодня и увижу за столом такую женщину, как вы! – хрипловато сказал он низким голосом.

Его глаза вновь ее гипнотизировали. Упорный взгляд, который действовал на нее очень тягостно, потому что в этих глазах она читала хорошо ей знакомое исступленное отчаяние.

– Тут сказано, что вам двадцать два года. А я ищу актера постарше, – сказала она деловым тоном.

– Насколько старше? – требовательно спросил он.

Она замялась. Как-то смягчить отказ. Отвергать всегда нелегко.

– Ну-у… э… лет двадцати пяти-шести.

– Я могу выглядеть старше. На самом деле мне двадцать четыре. – У него начался нервный тик, и подергивания испортили стандартную красивость его лица.

– Прекрасно, – ответила она, протягивая ему его бумаги. – Я это учту. Благодарю вас за то, что вы пришли.

– И это все? – В голосе у него прозвучало удивление. – А прочитать мне ничего не надо? Или сыграть?

– Не сегодня.

– То есть мне еще прийти?

Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой – так она, по крайней мере, надеялась.

– Благодарю вас, мистер Кранч. – (Кранч! Что за фамилия!) – Мы свяжемся с вашим агентом.

Он встал и небрежным шагом подошел к ней.

– Не мог бы я увидеться с вами где-нибудь? – спросил он.

Отчаявшиеся глаза и так достигли предела. Ей было жаль его – и сотни других молодых актеров, таких же, как он.

– Послушайте, – сказала она терпеливо, – не дешевитесь так!

– А?

– Возможно, вы очень хороший актер, но не для кино. Так перестаньте пробиваться туда.

Он покраснел, закусил нижнюю губу чуть не до крови, но не отступил: