Мы наш, мы новый… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 62

– А ведь если бы ты согласился, у нас был бы еще один гарантированный шанс. Теперь-то мы знаем, как надо действовать. У нас будет целая киноиндустрия, синематографы по всей стране, политагитки, просто патриотические фильмы, документальные фильмы о происходящем за границей, чтобы сбить спесь и тупость с нашей интеллигенции. Наймем кучу борзописцев по всему миру – и пусть клепают статьи на благо России… Нет, откроем свои газеты. Раскроем глаза на наших революционеров. Вон про Ковальского фильм сняли, теперь его переправят в Питер и Москву – не думаю, что народу это понравится. Это же сколько можно наворотить!

– Вот если выживем – займемся. И не смотри на меня так. Если нет – эвон Варламу подробную инструкцию расписали, как, что и зачем.

– Варлам – не то.

– Семен, вот умеешь ты настроения добавить. Тут вот-вот в бой – а он стонет, как раненный поносом в самую… Иди вон лучше займись своим батальоном.

– Ротой.

– Это ты им рассказывай.

Выдвигаться было решено в три эшелона, без артиллерийской подготовки и вообще с минимумом шума. Первым по путям должен был проследовать один паровоз, с двумя добровольцами – они должны были проверить целостность пути. Конечно, парням не позавидуешь, случись путь нарушен, но они знали, на что шли. Далее двигался фронтовой бронепоезд «Стерегущий», ощетинившийся во все стороны орудиями и пулеметами. Уже следом за ним – состав, состоящий из платформ, обложенных мешками с песком, и блиндированных вагонов, которые были изготовлены для КВЖД еще в довоенное время, только у них срезали верхнюю часть, чтобы уменьшить площадь, по которой будет целиться артиллерия, и увеличить свободу маневра, тем более что бронированной была только нижняя часть, до окон.

Далее за этими составами выдвигались «Квантун» и «Ляодун»: на них возлагалась задача по артиллерийской поддержке этого своеобразного десанта. Уже следом за ними шли два состава с первой и второй подвижными батареями – это шестидюймовые мортиры, установленные на обычные двухостные платформы и обложенные шпалами, всего шестнадцать орудий. Их дальности в семь с половиной верст было вполне достаточно для осуществления артиллерийской поддержки.

Корабли с пополненным и даже завышенным боекомплектом уже заняли привычные для них позиции. Но на этот раз в заливе Джонок находилось также четыре броненосца, готовых метать свои фугасы по противнику. Понятно, что снарядов крупного калибра сейчас на эскадре была едва ли половина боекомплекта, но на сегодняшний день ставилось слишком много. На левом фланге были собраны практически все миноносцы, которых должны были дополнить канонерки. Флот намеревался поддержать армию по максимуму. Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.

За полночь началось выдвижение войск. Подобно японцам до этого, выдвигались без артиллерийской подготовки, всячески стараясь сохранять скрытность, с тем чтобы приблизиться как можно плотнее. Артиллерия должна была вступить в дело в последний момент – средней предстояло громить тылы, мелкому калибру предписывалась непосредственная поддержка атакующих.

С этой целью от каждой батареи были выдвинуты по два корректировщика, которым было придано аж по два связиста. В этом бою корректировка и связь должны были означать очень много: только от бесперебойной работы этой сцепки зависела эффективность огня. При потере связи и отсутствии свежих данных батареям предписывалось тут же прекращать огонь, чтобы не накрыть свои же части, – больно уж тесно должны были взаимодействовать «боги войны» и «королева полей». Такого до сих пор нигде не было, если не считать единственного случая поддержки атаки под руководством капитана Гобяты. В последние дни русские артиллеристы вели огонь на пределе, вот только свои части при этом находились в траншеях, – сейчас опасность возрастала многократно, так как предстояло все же поддерживать атакующие цепи.

Огонь. Дым. Пыль. Мечущиеся тени в неровном свете ракет и пожара. Нескончаемая трескотня винтовочных выстрелов, перемежаемых весьма часто слышимыми свирепыми пулеметными очередями. Тяжкие вздохи разрывов.

– Ура-а-а!!!

– Банза-а-ай!!!

– Полундра-а!!!

На маленьком пятачке промежуточной станции творится просто невообразимое: русский – японец, едва разобрав, кто перед ним, бросается в схватку очертя голову, напрочь позабыв об инстинкте самосохранения. Достать! Порвать! Вцепиться в глотку! Ни страха, ни сомнений – одна только ярость рукопашной схватки.

– Сергей Владимирович! Куда?!

– Достали уже. То Семен, теперь еще и ты. В няньки нанялся?! А может, позабыл, кто тут командир?!

– Не забыл я ничего. А только не дело командиру поперед подчиненных в атаку ходить. Вы головой думайте, а не маузером направо и налево машите. За вами эвон сотня парней стоит. Ставьте задачу.

– Дело говорит Фролов, – выдохнул присевший рядом старый унтер Никодимыч. Вот вроде и в штыки принял нового начальника, а как время пришло и предложили остаться на «Квантуне», не удержался – рванул за подпоручиком на «Стерегущий». – Надумали что, ваш бродь? Дак скажите.

В принципе в настоящий момент все шло так, как и планировалось, и каких-либо изменений в намеченный план вносить смысла не было. Рота Гаврилова зачищала окрестности станции – десант бронепоезда захватывал саму станцию. Хотя что тут захватывать? Кирпичное здание самой станции, водокачка, разгрузочная платформа, и рядом с ней – вытянутое каменное здание склада и притулившаяся с боку каморка станционных рабочих, вот, пожалуй, и все хозяйство. Не было ни мастерских, ни депо, ни вагонов, одни только голые железнодорожные пути и стре?лки.

– Да ничего нового. Нужно срочно захватывать здание станции: если штаб здесь – то в нем. Времени нет совсем.

– Сделаем. Только там ить енералы, – все же высказал сомнение моряк.

– А нам откуда знать? Темень. Делать все, как учили: в здание сначала граната – и только потом входить, кто сдастся – вязать, нет – гасить.

– Ясно. Эгей, братва. Второй взвод у бронепоезда! Первый – к станции, гранат не жалеть! Полундра-а!!!

– Полундра-а!!!

– Чего копытом землю роешь? Давай за ними, – толкнул в плечо Фролова Сергей.

– Там есть кому заняться, – возразил ветеран, внимательно осматриваясь по сторонам.

Со стороны передовой нарастала канонада, с моря ударил калибр. Орудия бронепоезда и китайские пушки на платформах садили не переставая по обнаруженным неподалеку батареям. Туда же бежали взводы из роты Семена. Минометы со звонкими хлопками посылали мины одну за другой, поддерживая наступление других взводов в сторону водокачки, за которой, собственно, и заканчивается территория станции.

С момента, как они ворвались на станцию Кинчжоу, не прошло и пяти минут – все было кончено. Японцы еще держались в здании станции, но огонь оттуда был все какой-то несолидный – такое впечатление, что отстреливались только из револьверов. Наконец внутри ухнули взрывами несколько гранат, заброшенных десантниками, и во все проемы полезли как тараканы морячки в лихо заломленных беретах. Были, правда, и те, кто имел каски, но большинство все же предпочитало целесообразности лихость.

Ну что ты будешь делать – видать, это у морячков все же в крови. Взять хоть Вторую мировую. Уж насколько к тому времени была доказана целесообразность касок, уже в армейскую форму матросов обрядили, а они, как только атака, пилотку в сторону, каску к черту, бескозырку на темечко, ленты в зубы – и айда с «полундрой». Так чего же требовать от этих-то!

– Жив, Сережа?

– А сам-то не видишь?

– Ты что, еврей – вопросом на вопрос отвечать?

– Семен!

– Ладно тебе, – задорно засмеялся гигант. – Фролов?..

– Не извольте беспокоиться, приглядываю.

– Молоток. Так, Сережа, давай-ка теперь будем определяться, что дальше. Сейчас они в себя придут и попрут своего командующего выручать.

– Ты все напутал. Тебе к командиру бронепоезда.

– Ваше благородие, господина лейтенанта ранило… – Молодой морячок словно поджидал этого момента и материализовался перед офицерами как из-под земли.