Мы наш, мы новый… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 55

– Гапон?

– А вы откуда знаете? Ну да, Гапон. Так вот, все вроде бы и ничего, вот только с месяц назад к нам в руки попал майор Ямомото. Семен Андреевич, вы должны его помнить.

– Помню, конечно. Умный, зараза, и очень на китайца похож.

– А еще очень упрямый. Мы его случайно сцапали. Раньше-то он порой вокруг концерна крутился – вот и заприметили, а тут – ни «здрасте», ни «до свидания» – прямиком на вокзал. Если бы Андрей Викторович не приказал отслеживать ситуацию во всем городе да если бы в этот день был поезд, то ушел бы, а так сцапали его по-тихому в гостинице. Хотели уже передать жандармам, да Варламов решил обождать: больно ему не понравилось, что этот вокруг концерна все крутился, когда никому и дела не было. Начали спрашивать. Жуть какой упертый попался, таких раньше и не было. Две недели ни черта из него выдавить не могли – он, зараза, даже кончить себя хотел, да кто ж позволит… – Тут парень ухмыльнулся, словно что-то припомнив, но в следующее мгновение опять был собран. – Вот из-за него-то меня и прислали. Из-за того, что он порассказал. Значит, так. Японцы поняли, что с Россией им не потягаться, быстро разгромить армию и флот не вышло, а потому, чтобы склонить ее к миру и все-таки выиграть, решили они поддержать наших революционеров, для чего выделены большие деньги для полковника Акаши, что сейчас в Европе. Ямомото направили ему в помощь, так как он способен действовать необычно, как никому и в голову не придет. Когда его уж совсем разморило, мы узнали, что пароход в проходе затопили его люди, он же устроил и аварию на «Севастополе» вместе с одним поляком-инженером, вернее, Ямомото придумал, а инженер сделал.

– Ковальский?

– Он, родимый. Кстати, был вместе с майором – он должен был вывести японца на националистов в Польше. Обоих и повязали.

– Чего же они через всю страну-то?

– А как еще! Как Великий Сибирский путь открыли – так до столицы за двадцать дней добраться можно, это ж не полмира на корабле обходить.

– Что с Ямомото решили? – помяв подбородок, поинтересовался Семен.

– А ничего мы ему не делали. Недоглядели, остальное он сам сделал.

– А поляк этот?

– А что поляк, падла, жить больно хочет, ничегошеньки себе не делает.

– Свербит, говоришь? Якорь тебе в седалище… – когда они вновь остались одни, поведя плечами, прямо как когда-то Антон, бросил в сердцах Гаврилов. – Похоже, накаркал ты, Сережа. Якорная цепь. И что теперь будем делать?

– А что мы можем сделать? Мы здесь, в осажденной крепости, события разворачиваются там, в Центральной России. Даже не представляю, что можно сделать в данной ситуации. Да и окажись мы по другую сторону фронта, тоже ничего не поделали бы. Похоже, старуха опять продолжает гнуть свою линию: все наши сегодняшние успехи имеют только тактическое значение, стратегически мы проигрываем. Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что мы взялись не с того конца?

– Понимаю. Лучше давай подумаем, как быть. Столько сил положили, столько раз под смертью ходили – и что, все зря? А вот хре?на.

– Семен, охолонь. Тут идет подковерная борьба. Японцы финансируют наших революционеров самых разных мастей, и, скорее всего, большинство средств вкладывается в радикально настроенных – таких, как эсеры. Перекупить их не получится, потому что они делают все это не за японские деньги, а на них. Понимаешь, японцы для них в данном случае просто средство, союзники в достижении своих целей. Если нужно, чтобы общественное мнение пошатнулось в результате поражения в войне, так тому и быть, и плевать на кровь и жизни тысяч людей. Главное – цель. Так что, если мы дадим в два-три раза бо?льшие деньги, мы им только поможем. Нам не потянуть такого, сейчас не потянуть: тут нужно положить уйму труда и времени. Вот если бы мы шесть лет назад взяли курс политический, а не военный, то могли бы достичь положительного результата, а сейчас, боюсь, уже нет. Единственное, чего мы добились, – это того, что Кровавое воскресенье будет не девятого января, а значительно раньше. Остается надеяться, что России удастся выстоять в эту революцию, сделать правильные выводы и переориентироваться в будущем. Больше никаких пулеметов, кораблей, танков, бронепоездов – только пропаганда, подкуп, черный пиар и прочие политтехнологии. А сейчас мы проиграли.

– Ты как знаешь, но я сдаваться не собираюсь.

– То есть?

– А то и есть. Войны на истощение Японии ни за что не потянуть, но и России ее затягивать никак нельзя. Сожрут изнутри. А, судя по тактическому гению Куропаткина, он не сможет прийти к Артуру на помощь.

– Ну и что? Ноги попытается атаковать на перешейке, даже если ему удастся выбить Фока из первой линии обороны, что больше смахивает на фантастику. То есть вторая, которая за это время стала куда мощнее тафаншинской. Даже если допустить фантастическую мысль о том, что ему удастся прорвать обе, то потери его будут таковы, что на дальнейшее наступление он будет не способен. Фок, теперь уже совместно с Кондратенко, займет позиции в Зеленых горах. Кстати, там сейчас на всякий случай роют траншеи и устраивают полевые укрепления. Вот только как Ноги сможет восполнить свои потери при хозяйничающих в этих водах русских кораблях?

– Глупость говоришь, Сережа.

– Отчего же?

– Надо думать не о том, как Ноги сумеет прорваться на Квантун, а о том, как его не только остановить, но и разбить, и желательно подгрести под себя всю артиллерию, в крайнем случае – уничтожить осадную. Но лучше все же разгромить Ноги.

– Ты смеешься? Да у него не меньше сотни тысяч – хорошо, если удастся не допустить прорыва, а ты замахиваешься на разгром. И вообще начали про Ивана, закончили про болвана.

– Снова здорово. Сережа, повторяю, если ты что-то не расслышал: гений полевых сражений Курапаткин способен только отступать, это у него получается, ничего не скажешь. Из того, что мне стало известно от Кима, наших должны были окружить и схарчить, но они вывернулись. Впрочем, может, в этом и нет заслуги командующего, а сами же японцы и прощелкали клювом нашу армию. Не суть. В таких условиях я лично не верю в то, что Маньчжурская армия способна наступать: если уж совсем дикий перевес, то тогда еще может быть. Но у нас нет времени. Еще пара месяцев – и если не задушить Японию, то она возьмет Россию за кадык.

– Ты хочешь…

– Да, якорная цепь. Влезать в политические интриги слишком поздно, значит, нужно давить на старуху там, где мы сильны, давить так, чтобы она сломалась. Куропаткину это не по плечу, да и не станет нас там никто слушать…

– А тут – красный молодец, свет в окошке генерал Фок, – ухмыльнувшись, произнес Звонарев.

– Ну уж не Куропаткин точно. К тому же есть и Кондратенко, и заметь – никто им тут палок в колеса не вставляет.

– Если только не сами себе.

– Ты за Кондратенко такое видел? А Фок разве сейчас занимается интригами? По-моему, как раз наоборот, всячески старается действовать на благо обороны.

– Интересно, а не ты ли хотел его?.. А теперь, стало быть, нарадоваться не можешь.

– Смейся-смейся. Ну хотел. Кто ж знал, что он окажется таким…

– А что ты там вещал насчет того, чтобы разбить Ноги? Есть какие наработки, или как?

– Есть кое-что, вот только как это донести до командования…

– Так ты вроде теперь вполне можешь обратиться к самому Фоку: после того боя, а уж тем паче после проделок твоих снайперов и многого другого, он тебе благоволит.

– Не будет из этого толку. Самому ему не потянуть – ресурсов дивизии для такого мало, тут нужно весь корпус подтягивать, обе дивизии, всю полевую артиллерию, и крепостную не забыть, а гарнизонную службу взваливать на ополчение. И какой прибыток Александру Викторовичу?

– Да ты прямо Кутузов, – усмехнулся Звонарев. – Но где прав, там прав: не пойдет Фок ни о чем просить Кондратенко. Мне кажется, он сильно разочаровался, что прямая связь прервалась, так как, скорее всего, ждал, что его назначат командиром корпуса. Кстати, здесь не две дивизии, а три, причем полносписочные. Не понимаю, как так случилось, что у Макарова никто не отобрал полномочий?