И пришел с грозой военной… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 3

– Озаботьтесь, Андрей Андреевич.

– А к чему такая спешка, поинтересоваться можно?

– Ничего особенного. Просто ночной выход. Ночь обещает быть темной. Прогуляемся до Элиота, заодно и проверим турбины на разных режимах – «ноль-третий» у нас ведь практически не обкатан. Опять же проверим гирокомпас, а то установить установили, но в ночное время так ни разу и не проверили, да и гидрофоны… вроде с ними были какие-то проблемы. Опять же посмотрим, как поведут себя турбины при полной выкладке.

Все это было не лишено смысла, так как по непонятной для Панина причине истинные характеристики сторожевиков содержались в секрете. Полные ходовые испытания проходили либо вне поля зрения других судов, либо ночью. Но с другой стороны, это его не касалось, так как при подписании контракта в нем черным по белому были прописаны пункты о неразглашении коммерческих тайн, и этот контракт им был подписан. С ним от начала и до конца были честны, а раз так, то и ему не след нарушать договор.

– Да, это так.

– Вот и замечательно.

– Я понял, Сергей Владимирович. – Вообще-то он ничего не понял, и это было заметно по его голосу. Ну и пусть его.

– Не понимаю я вашей перемены настроения, Сергей Владимирович. Вот только что были подавлены – и вдруг словно преобразились, стали каким-то возбужденным и целеустремленным, – недоумевая пожал плечами Зимов, когда Звонарев положил трубку.

– Чего же тут удивительного? Напала хандра, грусть-печаль. Да такое желание напиться, что удержу никакого. А вот выйду в море – и враз полегчает. Я хотя и сугубо сухопутный человек, но море люблю.

– Знаете, у меня сложилось такое впечатление, что вы чего-то ждете этак с нетерпением и в то же время боитесь этого. Вот такое вот двойственное чувство.

– Выбросьте из головы, Роман Викторович. А не хотите ли прогуляться вместе со мной? Встретим рассвет в море – то еще чувство.

– Вы забыли, что я весьма продолжительное время провел в море, пока добирался из Одессы до Владивостока.

– И что? Неужели оно не произвело на вас никакого впечатления?

– Отчего же. Произвело. И эдакое, неизгладимое.

– Ну так как?

– А давайте.

С рейда их выпустили без проблем, хотя и было видно, что эскадра находится в постоянном напряжении. С одной стороны, вроде и маяк не погашен, и на кораблях нет полного затемнения, но вот чувствуется напряжение, и все тут.

Ночь выдалась очень темной – не помогала даже ночная оптика с прямо-таки огромными линзами. «Ноль-третий» шел экономичным ходом в двенадцать узлов, используя только машину: что ни говори, но промышленные турбины для корабля не очень подходили, так как могли работать только в двух режимах. Средний, при котором катер, а в своем кругу друзья называли свои детища только катерами, так как они для них ими по сути и являлись, давал двадцать пять узлов, и полный, когда он буквально взмывал носом над водой, выдавая тридцать пять. Сейчас «ноль-третий» был способен выдать и все тридцать семь, так как был максимально облегчен, лишенный какого-либо вооружения – разве только две спарки пулеметов Горского. Что ни говори, но вооружение так себе, никакое в общем-то вооружение, но и без него никак. В море может случиться что угодно и где угодно. Здесь не Карибское пятнадцатого века, но тоже имеются пираты, так что какое-никакое оружие иметь надо бы, а двух пулеметов для местных флибустьеров – за глаза.

– Сергей Владимирович, мы уже полчаса идем экономическим ходом, прикажете увеличить ход?

Звонарев и Зимов находились на ходовом мостике. Хотя что тут делать? Вокруг тьма египетская – хоть глаз выколи. Ан нет, торчит на ходовом мостике и еще и инженера, своего первейшего сподвижника, приволок.

– Андрей Андреевич, прикажите застопорить ход. Приступаем к отработке поиска кораблей вероятного противника в данном квадрате.

Ага, кое-что начинает проясняться. Стало быть, это не просто выход с целью проверки состояния механизмов, а полноценный учебный поход. Господи, сколько уже мазута сожгли на этих выходах, это же просто жуть. Но, как видно, эти учредители концерна что-то знают, раз уж им не жаль выбрасывать в трубу свои деньги.

Панин знал, что, несмотря на то что эти кораблики заявлены как малые сторожевые корабли для промысловой стражи, по сути они являлись самыми настоящими миноносцами, да еще и какими. Он не был военным моряком – как говорится, происхождением не вышел, а потому служил на гражданских судах, – но составить себе представление, на что способны эти – да какие там сторожевики, самые натуральные миноносцы, – имел. Скорость, маневренность, мощное вооружение. Две семидесятипятимиллиметровые пушки вполне позволяли выступать на равных с миноносцами противника, новый затвор позволял выдавать просто немыслимую скорострельность в сравнении со старым – успевай только снаряды подносить, что вполне компенсировало малое количество артиллерии. Четыре минных аппарата давали возможность вести залповую стрельбу, увеличивая шансы на поражение цели. Недостатком было то, что они могли выстреливаться только строго по курсу, но скорость и маневренность вполне это компенсировали. Известные ему самые быстроходные эсминцы были в состоянии выдавать едва тридцать узлов, когда этот при полной загрузке мог дать все тридцать пять, причем не номинально, а вполне реально. Нет, с «ноль-третьим» пока не все было понятно, но «ноль-второй» вполне способен на это, и в этом он убедился лично.

Сейчас на сторожевиках не было установлено вооружения. Как пояснил Сергей Владимирович, они хотели сначала довести корабли до ума, так как головной выказал весьма своенравный характер и, хотя уже был принят Приамурским департаментом государственных имуществ, в настоящее время стоит неисправным, вмерзшим во льды Охотского моря. Нет, этот департамент не мог себе позволить закупить этакий корабль: максимум, на что они могли замахнуться, – это уж совсем малые катера водоизмещением до семидесяти тонн и уж точно без артиллерийского вооружения. Но тут проявил себя концерн, вдруг решивший внести добровольное пожертвование в виде малого сторожевого корабля. Кто же откажется от дармовщинки! Вот и получили чиновники свой сторожевик. Понятно, что учредители концерна пеклись о своей выгоде, – что ни говори, но их рыбная отрасль росла год от года, и конкуренты в виде браконьеров, хоть японских, хоть американских, им были ни к чему, но кто будет содержать такое количество экипажей? Ведь пять кораблей, по сути, были уже готовы, на верфи полным ходом шло строительство еще четырех. Да только кто же закупит их у концерна, если только один обходится больше чем в триста тысяч? Департаменту и одного не потянуть. Опять же предусмотрена возможность для установки минных аппаратов. Скорее всего, учитывалась возможность использования их в качестве миноносцев на случай войны. Но все едино как-то не срасталось. А эта секретность по поводу ввода в строй? Ведь скрывают от всех. Всем всячески показывают, насколько несовершенны машинно-котельные установки, но на деле это не так. Панин очень сомневался, что вооруженный сейчас артиллерией головной «Росич» стоит на приколе из-за поломок. Нет, то, что он вмерз во льды, Панин допускал, но наличие фатальных поломок… Не верил он в это, потому как не в первый раз выводит в море уже второй его систершип.

С другой стороны, назвать учредителей концерна дураками у него не поворачивался язык. Дураки не ворочают такими деньгами. А потом, их дурость в его понимании заключалась только в этом непонятном проекте со сторожевыми кораблями, которых по такой цене у них никто и никогда не купит. Было еще много чего непонятного – эта повальная секретность. Он уже больше года как подписал контракт, но и понятия не имел, что происходит в областях, не касающихся его служебных обязанностей. Да и пропади все пропадом. В конце концов, зачем забивать себе голову – сами разберутся, а его дело маленькое.

Приказ Звонаревым отдан. Вот же сподобился – на палубе корабля, где он царь и бог, ему отдают приказы. Нет, судовладельцам на палубе не место – прав был его наставник, высказавший эту мысль в те времена, когда он мирно ходил на торговце, тысячу раз прав. Но никуда не денешься. Значит, будем отрабатывать этот квадрат.