Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дюк Эллингтон - Коллиер Джеймс Линкольн - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Глава 3

В НЬЮ-ЙОРКЕ

Одной из самых сильных сторон Дюка Эллингтона как композитора (и я уже отмечал это) было богатство «звуковой палитры». Его произведения отличаются многоцветностью звучания. Мягкая лазурь альтового саксофона, густой багрянец баритонового, резкий пурпур хрипящей трубы… И речь идет вовсе не о естественных различиях в звучании тех или иных музыкальных инструментов: Эллингтон с повышенным вниманием относился к особенностям и оттенкам звучания инструментов своих конкретных исполнителей. В каждый данный момент ему требовалась не труба вообще, а определенный трубач с его своеобразной, неповторимой манерой игры. Поэтому, чтобы понять, как работал Эллингтон, необходимо знать, какую «палитру» он имел в своем распоряжении.

С некоторыми музыкантами, ее составившими, жизнь столкнула Эллингтона еще в годы ученичества. Первым оказался Отто Хардвик, который настаивал, чтобы его имя произносили как «Оу-тоу». Впоследствии «Оу-тоу» превратилось в «Тоби». Под этим прозвищем он и получил известность. Тоби жил по соседству и, возможно, учился в тех же школах, что и Дюк. Их отцы дружили, и Тоби в каком-то смысле считался своим в семье Эллингтонов. Однако он был пятью годами моложе Дюка, поэтому в детстве мальчики вряд ли могли быть приятелями.

Когда четырнадцатилетний Эллингтон, в надежде на успех, репетировал с братьями Миллерами и другими ребятами, Тоби там же, в Доме истинных реформаторов, начал осваивать контрабас. Инструмент был для ребенка слишком тяжел — отцу, видимо, часто приходилось помогать мальчику, — и Тоби вскоре переключился на тенор-саксофон до, а затем на альтовый, возможно, по совету Дюка. Очень скоро Тоби смог время от времени выступать с музыкантами из круга Эллингтона и братьев Миллеров, которые регулярно работали в Вашингтоне.

Тогда он только входил в курс дела, играя на слух популярные мелодии с большей или меньшей степенью точности. Но Тоби не остановился на полпути и стал полноправным участником ансамбля Эллингтона, добившись в нем заметного положения особенно в первые годы, когда группа начинала обретать свой музыкальный стиль. Однако в великого джазового импровизатора Хардвик так и не вырос. Наиболее удачные из его записей — несколько соло в хот-манере, сделанные в 40-е годы, когда он имел уже двадцатипятилетний стаж работы, — обнаруживают ритмическую скованность и недостаток воображения. Впрочем, его игра отличалась относительной чистотой тона, не греша свойственной джазовым саксофонистам жесткостью и «огрублением» звука, и в целом характеризовалась плавностью и слитностью звучания, что контрастировало с манерой других саксофонистов ансамбля. А это в определенных случаях как раз и требовалось Эллингтону, например в лиричных, грустных композициях, к коим Дюк всегда питал слабость. Кроме того, Хардвику принадлежало множество мелодических идей, воплощавшихся в репертуаре Эллингтона.

Тоби был одним из тех «негодных мальчишек», которые то и дело подводят в работе. Ненадежный и безответственный, он относился к разряду вечных мальчиков. Таких любят опекать женщины. Сам он говорил о себе: «Я никогда не умел всерьез зарабатывать деньги. Я предпочитал оставаться просто Тоби». «Оставаться просто Тоби» нередко означало позволять себе запросто исчезать на три-четыре дня. Барни Бигард, пришедший в ансамбль после Хардвика, однажды ночь напролет путешествовал с Тоби, чтобы посмотреть, где тот бывает. «Этот парень только и делал, что шатался с квартиры на квартиру, от одних друзей к другим, от одних женщин к другим. И нигде он не забывал выпить». По словам Бигарда, Тоби тянул за собой и других «непутевых», неизменно оставаясь для Эллингтона злополучной «дыркой в голове». Но пока все неприятности были уделом будущего.

Вторым музыкантом, присоединившимся к группе в Доме истинных реформаторов и занявшим впоследствии видное место в ансамбле Эллингтона, стал Артур Уэтсол — полная противоположность Хардвику. Уэтсол родился в городе Пунта-Горда, штат Флорида, в семье мексиканского происхождения, принадлежавшей к адвентистам седьмого дня. По свидетельству Джона Клинтона, настоящая фамилия Уэтсола — Шииф, но Артур взял девичью фамилию своей матери. Он вырос в Вашингтоне и являлся во всех отношениях образцом добродетели. Во многом, несомненно, благодаря религиозному воспитанию. Уэтсол разделял убеждение многих негров в том, что их долг — завоевать уважение белого общества своим безупречным и достойным поведением. Это был серьезный молодой человек, тщательно следивший за своими поступками и своей английской речью. Неудивительно, что он поступил в университет Хауарда на подготовительное отделение медицинского факультета. Он и не думал о карьере музыканта, но музыка, как выяснилось, давала возможность оплачивать обучение. Естественно, что и к музыкальным занятиям он отнесся очень вдумчиво. Один из немногих участников первого состава оркестра Эллингтона, Уэтсол владел нотной грамотой и не уступал Хардвику в точности, чистоте и даже изяществе звучания. Он довольно редко солировал, но, если приходилось заменять отсутствующего ведущего трубача, проявлял себя как знающий и квалифицированный музыкант, хотя и несколько ограниченный в ритмическом плане. Иногда ему даже неплохо удавались сурдинные и граул-эффекты. Эллингтон, ценивший манеру Уэтсола, говорил, что тот «умел вышибить слезу» у слушателей, и часто использовал его при исполнении грустных, печальных мелодий, типа тех, которые поручались Хардвику.

Третий участник ансамбля, Сонни Грир (полное его имя Уильям Александр Грир), родился в городе Лонг-Бранч, штат Нью-Джерси, в 1902 году. Его назвали в честь отца, который, по словам Грира, служил старшим электриком на Пенсильванской железной дороге и руководил целой бригадой. Мать Грира была портнихой. Мальчик учился в интегрированной школе, после уроков подрабатывал доставкой на дом газет и продуктов из продовольственного магазина, играл в пул «Пул — род игры в бильярд», посвящая ежедневно два часа тренировкам. Он вырос общительным и уверенным в себе человеком и благодаря своему неотразимому обаянию зачастую достигал того, чего вряд ли мог бы добиться, рассчитывая лишь на природные способности. В его семье никто не отличался особенной музыкальностью — «включая и меня», замечал Грир.

Он стал ударником по счастливой случайности. Негритянская гастролирующая труппа «The Rosamond Johnson Company», возглавляемая популярным негритянским композитором и постановщиком мюзиклов Джоном Розамондом Джонсоном, выступала в Лонг-Бранч. Ударник Юджин «Пегги» Холланд зашел как-то в бильярдную, где тренировался Грир, и затем несколько дней они провели вместе за бильярдным столом. Техника Грира так восхитила Холланда, что музыкант предложил юноше несколько уроков игры на ударных в обмен на несколько уроков игры в пул. Имея в активе этот скромный курс, Грир вступил в школьный марширующий оркестр, что и послужило началом его музыкальной карьеры. В юности он выступал с интегрированным ансамблем, где был единственным негром, в Эсбери-Парк, а также репетировал в Нью-Йорке со знаменитым оркестром из «Клеф-клаб». В Эсбери-Парк он познакомился со Стерлингом и Юэллом Конауэями, которые пригласили его в Вашингтон. Он отправился туда на три дня — и прожил в столице несколько лет, обнаружив там непочатый край работы. Конечно же, он не мог не попасть в бильярдную Фрэнка Холлидэя. Однажды, когда он играл в пул, дверь распахнулась и в зал ворвался кто-то из театра «Хауард». Оказалось, что труппе срочно требуется ударник, так как прежний неожиданно исчез, скрываясь от уплаты алиментов. Грир ухватился за предложение и устроился в театр, совмещая отныне новую службу с выступлениями в «Дримленд-кафе», где играли Клод Хопкинс и тромбонист Харри Уайт, который впоследствии некоторое время работал в оркестре Эллингтона. «Дримленд-кафе» — еще одно злачное местечко, посещаемое подпольными торговцами спиртным и игроками в азартные игры, — имело в штате десять официанток — исполнительниц блюза. Сонни влился в музыкальную жизнь большого города.