В поисках рая - Хейердал Тур - Страница 15

По каким-то неведомым соображениям нас в церковь не пригласили, зато нагрузили остатками угощения, чтобы мы их унесли домой.

Рядом с дощатым домом священника стояла бамбуковая лачуга без окон, крытая пальмовыми листьями. Это и была церковь протестантов. А поодаль мы увидели католический собор — дощатые стены выкрашены белой краской, крышу из рифленого железа венчает шпиль… Да, пожалуй, на Фату-Хиве и впрямь почетнее быть католиком.

Мы зашагали вверх по долине, а священник и звонарь отправились в свой бамбуковый сарай.

Кроме еды священник одарил нас всевозможными редкостями. Меня больше всего поразил коралл причудливой формы. Когда мы плыли вдоль побережья Фату-Хивы, я не видел ни одного рифа — следовательно, если верить науке, кораллов здесь быть не должно. Но белый как снег коралл был найден на Фату-Хиве!

И однажды рано утром мы вместе со звонарем и его женой, очень приветливой, добродушной женщиной, отправились в дальний поход. Нас обещали повести туда, где есть кораллы, на пустынный берег с красивой белой галькой, который островитяне называли Тахаоа.

Нелегкий это был путь! По узкому бережку, по обвалившимся сверху каменным глыбам. Справа бесновался океан, слева к небу поднимались грозные красноватые скалы. Здесь каждый день бывали камнепады, особенно после дождя.

Невелик простор для прохода… Могучие океанские валы обрушивались на остров, кипя и пенясь среди глыб, по которым мы шагали. Потом глыбы сменились узким карнизом из застывшей лавы. Стали попадаться всевозможные гроты и пещеры. Мы шли по изваянным природой мостикам, заглядывая в шахты и провалы, на дне которых плескалась вода. В одном месте что-то гудело и рокотало прямо в толще скалы у нас под ногами, а из расщелины через равные промежутки времени вырывался фонтан.

Не слишком приятный маршрут, но Тиоти чувствовал себя уверенно. Он смело прыгал босыми ногами с одного острого камня на другой. Этот человек мог бы, наверно, плясать на битом стекле…

Путь занял не один час; наконец мы, обогнув выступ в скале, спустились с глыбы на красивый пляж. Тахаоа…

На километр с лишним протянулась полоса ослепительно белого песка и белоснежных камней. Ее окаймляли отвесные скалы, вдоль подножия которых росли пальмы и зеленела трава.

Удивительное чувство овладело мной, когда я очутился на этом загадочном берегу, где все переливалось и блестело на солнце. Редкие на Маркизских островах участки плоского берега в устьях долин обычно сложены мелким-мелким угольно-черным лавовым песком. Здесь я увидел нагромождение коралловых глыб, и песок был тоже смесью кораллов с миллионами перемолотых в порошок ракушек.

От берега далеко в океан протянулись отмели — точно пруды, окаймленные пестрыми, красными, желтыми и зелеными рифами. Могучие волны, спотыкаясь о рифы, разбивались вдребезги о баррикаду, которая пропускала только слабые, постоянно освежающие воду струи.

Какой замечательный аквариум! По краю природной чаши было множество раковин и моллюсков, в толще воды буквально кишела жизнь. Дно выстилал ковер всех цветов радуги — водоросли и непрестанно колеблющиеся морские анемоны. Полчища плавающих и ползающих тварей… Стайками сновали пятнистые рыбки от круглых до тонких, как нитка. Удивительное разнообразие видов и щедрое изобилие красок. Красные рыбки старались держаться над красными пятнами дна: там их было труднее обнаружить. Ведь из океана нередко приплывают рыбы покрупнее, и тогда малышам приходилось несладко. Большие преследовали маленьких, а самым крохотным — с монетку — вообще лучше было не высовываться. Увидят злую морду морского угря или клешню грозного краба — и юркнут в чащу игл черного морского ежа. Малютки великолепно знали, что здесь они защищены острыми подвижными штыками. Даже самый опасный враг избегал приближаться к морскому ежу. Наткнешься — игла обломится, и ядовитое острие с закорючками прочно застрянет в ранке.

Своеобразное общество… Ползают, бегают, снуют, кишат, переливаются разными цветами. Лежа на рифе, мы готовы были без конца наблюдать эту картину.

Вдруг нас окликнул Тиоти: пора обедать. Стоя на внешнем рифе, он занес над головой длинное копье. Вот уверенной рукой молниеносно метнул его в воду, и на острие забилась рыба.

Мадам Тиоти уже облюбовала «стол», и мы уселись вокруг одной из белых глыб на берегу. Тиоти достал из кармана два лимона и выдавил их сок в ямку на камне. Затем он длинным ножом изрубил на мелкие кусочки отчаянно бьющуюся рыбу, разукрашенную красными и зелеными пятнами. Эти куски его жена размяла в лимонном соке. Блюдо готово! Сам звонарь уже уписывал за обе щеки. Я выловил пальцем скользкий кусочек и стал прилежно жевать. Как-никак мы не первый раз ели сырую рыбу на Фату-Хиве… Бедняжка Лив бросила свою порцию в воду: может, еще оживет?

Следующее блюдо. Мадам Тиоти еще раньше собрала на берегу несколько больших улиток. Теперь она расколола раковины камнем, точно орехи, потерла улитки о коралл и сполоснула в море. Прошу! Я стал есть, стараясь думать об устрицах. Но третье блюдо оказалось еще более неожиданным — каждый получил по морскому ежу! "Ешьте, ешьте, — приговаривал Тиоти. — Эти не ядовитые". Словно подушки для иголок — и до него же колючие… Чтобы такое переварить, нужен желудок из чертовой кожи. Я осторожно тронул чудовище, поглядывая на звонаря. Тогда он спокойно взял ежа за самые длинные иглы и сильно стукнул его о камень. Шлеп! Внутри оказалось нечто весенне-зеленое с красными комочками. Звонарь извлек пальцем содержимое и вкусно причмокнул.

Лив положила свою порцию на песок и сказала: "Кш, пошел прочь!" Но животное оказалось слишком неповоротливым, оно не тронулось с места. Я, зажмурившись, разбил ежа о камень и сделал глоток, твердя себе, что ем суп из саго и смородинное желе…

А нас ждало еще и четвертое блюдо! Оно отчаянно извивалось между камнями, не теряя надежды на спасение. Мне всегда становилось тошно при одном виде скользких "морских сосисок". Без особого энтузиазма я попытался представить себе норвежские копченые колбаски, но этот номер не прошел!..

Глава пятая

НЕТ ЖИЗНИ ПОЛИНЕЗИЙЦАМ В КРАЮ ИЗОБИЛИЯ…

Чокк! Чокк! Чокк! Секач врубался в стволы и сучья, расчищая нам путь в зарослях. Впереди шли трое смуглых островитян, за ними — Лив и я.

Мы поднимаемся все выше и выше — и чем выше, тем тяжелее идти. Душно, мы обливаемся потом. Над крутыми склонами горы Тауауохо повисли грозные тучи. Там, наверху, почти непрестанно лил дождь. Каким бы синим и чистым ни было небо над океаном, вершина постоянно куталась в косматое облако.

Ну и склоны… То головокружительные обрывы, то такие густые заросли, что никаким топором невозможно прорубить себе дорогу к вершине. Некуда поставить ногу: на земле бурелом — сплошное переплетение ветвей и гниющих стволов.

Но мы не собирались покорять вершину Тауауохо. Мы отправились в лес посмотреть удивительную рыбу, обнаруженную там островитянами. Совершенно необычайную рыбу — каменную!

В чаще леса была прогалина, где среди древних развалин издавна росли кокосовые пальмы. Здесь мы устроили привал. Наши друзья легко вскарабкались вверх по пятидесятиметровым стволам и сбросили оттуда зеленые орехи. Взяв себе по ореху, мы срубили секачом верхушку и жадно выпили содержимое.

Вдруг по лесу прошел ветерок — такой, который всегда предшествует тропическому ливню. Точно низвергающиеся с неба лавины воды теснят воздух… Птицы заметались в поисках укрытия, и в следующий миг хлынул дождь. Мы вооружились вместо зонтов огромными листьями. То количество воды, которое у нас в Норвегии льется с неба несколько дней, здесь обрушивается за несколько минут. Вот уже солнце вынырнуло из-за туч, через долину перекинулась радуга.