Профессорская дочка - Колина Елена - Страница 30

Надька и Фридка быстро помирились и вместе набросились на меня. Сказали, что ни в коем случае не один, а для каждого свой, поговорили о моем отсталом национальном и религиозном сознании и засобирались домой.

– Где эта икона? Которая выполняет все, что попросишь, – поинтересовался Вадим и вытащил записную книжку.

По-моему, девочки ему понравились.

– Машка, что за мужик у тебя на кухне завелся?! Красавец, прямо крышу сносит! – прокричала Надька в прихожей. – Что у тебя с ним, что, что?!

– Неужели роман? – прошептала Фридка и тактично добавила: – Нет, конечно, все может быть, но он такой красивый... Что у тебя с ним, а? Общие дела? Какие?

– Да так, ничего особенного, мыши, сериалы и все такое, – объяснила я.

– Суворова, где твой крестик? – с тихим упорством прошелестела Фридка, обернувшись от двери.

Я вытянула цепочку с крестиком из-под рубашки.

– Гинзбург, где твой магендавид? – отталкивая ее, закричала Надька.

Фридка вытянула поверх моей рубашки крестик, а Надька магендавид. И они ушли.

– Маша, у Вас не дом, а какой-то паноптикум, – сказал Вадим. – А какие у Вас замечательные подруги – коллекционеры Бакста за триста восемьдесят долларов, религиозные фанаты... А я вспоминаю о Боге только в самолете, когда самолет попадает в зону турбулентности. Хотя, если веришь в Бога, ничего не теряешь, а только приобретаешь дополнительную фишку. Кстати, а что сегодня в Адин ой кастрюльке?

Сегодня в Адиной кастрюльке были голубцы, не ленивые, а настоящие, для телемагнатов.

Дело Дня – размышления на религиозные темы.

Вадим ушел, а я еще немного подумала о Боге. Вообще-то я в него верю или нет? Самая большая моя к нему претензия – это смерти невинных, Холокост, теракты и др. – как же он это позволяет, если он есть? С другой стороны, я понимаю, что Бог просто не может отвечать за все и люди сами решают.

Но тогда получается противоречие: если человек сам решает, как же он может рассчитывать, что Бог присмотрит за победой „Зенита“ или за бормашинами?

Вообще-то все это не моего ума дело, я просто так спрашиваю.

19 апреля

Дело Дня – Неопытное привидение получает свой гонорар.

На этот раз я не пила кофе в приемной – вот что значит писатель с договором.

„Привет, Машка“, поцелуй в щеку, и Игорь Юрьевич уже сидел за столом, а я в кресле-гамаке коленками наверх. И чувствовала себя там неплохо.

Дело в том, что я не зря провела время, прошедшее со дня выхода „Варенья“, а изредка заходила в один-два книжных магазина, если честно, в четыре, каждый день. Волновалась, не столкну ли я Игоря в финансовую яму своим „Вареньем“.

Если мое „Варенье“ стояло на полках в магазинах, я волновалась, что оно не продается и неужели мне придется купить все самой?! Если его не было, я думала, что магазины отказываются от „Варенья“ с отвращением... Но теперь я уже знаю, что все „Варенье“ продано и мы с Неопытным привидением на коне!..

– Принесла „Неопытное привидение“, – с достоинством сказала я. – И сюрприз.

– Какой сюрприз? – рассеянно спросил Игорь. Мой сюрприз вот какой – с тех пор как Вадим опять появился, я сочиняла как сумасшедшая, иногда даже без халата и тюбетейки. И написала еще одну книжку – „Кот открывает двери“.

– „Кот открывает двери“, – сказала я.

– Кот! – закричал Игорь в переговорное устройство. – Почему кот, откуда кот?!

Секретарь не отозвалась, наверное, вышла, и ему пришлось выйти из-за стола и самому осмотреть кабинет.

Я сидела со скромной, но мефистофельской улыбкой и с места помогала Игорю Юрьевичу искать кота – уверяла, что я его видела то в одном углу кабинета, то в другом.

Не знаю, зачем я это сделала. Анна-Ванна говорит, что даже на самых смирных людей иногда находит и они совершают необъяснимые поступки с целью заявить о себе окружающему миру, а потом долго просят у мира прощения.

Кота не нашли, и я перешла к Делу Дня.

Ада сказала: „Раз уж у тебя и „Кот“, и договор – это уже бизнес. А в бизнесе люди должны друг за другом присматривать“. Но как я могу присмотреть за Игорем Юрьевичем, если Игорь при мне не подделывает векселя и не подчищает счета? К тому же между нами всегда огромный стол, и он просто не сможет до меня дотянуться, чтобы снять с меня последнюю рубашку.

Ада велела сказать: „Я требую гонорар“.

Неужели так прямо и сказать: „Требую гонорар“? Получится некрасиво, как будто я подозреваю Игоря в нечестности, в обмане. Может быть, подождать, пока он сам скажет?

Болтала обо всем: о погоде, о новых книжках, не моих, о фильмах, пока не заметила, что Игорь отвечает все более вяло. Это и был мой план – расслабить его светской беседой и неожиданно, как бы между прочим, потребовать гонорар.

– Игорь... – Я наконец решилась. – Не то чтобы я хотела... но ведь это тоже странно... ведь писатели... Я, например, очень люблю шоколадные тортики и мандарины.

– Я тоже, – сказал Игорь. – Давай сюда „Неопытное привидение“.

– А...

– А – что?

– А гонорар... ры... Буду я получать ры? Не обижайся. Ры могут быть маленькие. Ты не думай, дело тут вовсе не в деньгах, – заторопилась я, – у меня же есть переводы, спасибо папе. Папа говорит, что нельзя смешивать дружеские и деловые отношения, мы и не смешивали. Но мне кажется, мы все-таки можем смешать...

– Будешь, потом.

Так, варианты ответа: я возражаю, не хотелось бы, не вполне согласна, фига.

– Когда? – спросила я.

– Потом. Мымрик, ты же не глупый человек. Мымрик – не глупый человек, то есть не очень глупый. Глупый, но не очень.

Игорь Юрьевич не хочет мне платить. То есть он хочет платить мне благодарностью, но деньгами – нет, не хочет. Если Ада не поверит и скажет „этого не может быть“, то почему же – может. Я трезво смотрю на жизнь и понимаю – Ада права. Отсутствие гонорара унижает меня в моих собственных глазах как автора „Варенья“ и других произведений. Я не могу сказать это Аде, потому что она меня убьет и возьмет себе по своему завещанию мои картины.

– Игорь... Игорь молчал.

– Понимаешь, „Кот открывает двери“ – это не кот, а моя следующая книжка. Не знаю, как это вышло, может быть, я феномен природы, но я написала „Кота“ за две недели. Не знаю, откуда у меня такая творческая активность, правда... И этот „Кот“ у меня в сумке.

Игорь привстал за столом и взглянул на меня с уважением.

– Если так пойдет дело, то... – Игорь взял калькулятор, – две недели умножить на две книжки, на двенадцать месяцев и на... ну возьмем пять лет творческой активности.

– Почему пять, почему? – забеспокоилась я. – Умножай хотя бы сразу на восемь.

У Игоря получилась цифра сто двадцать, а у меня... Я закрыла глаза и представила огромный зал и повсюду... ах!

– Давай „Кота“! – сказал Игорь.

– Не дам.

Игорь позвонил секретарю и строго распорядился:

– Ни с кем меня не соединяйте, у меня переговоры. После этих слов у меня сразу же возникло приятное

ощущение, что я тут, в этом кабинете, занимаюсь крупным бизнесом. Неопытное привидение получит свой гонорар!

Переговоры протекали так: Игорь тянул мою сумку к себе через стол, а я тянула ее к себе. Так мы вели переговоры несколько минут. На самом деле у меня в этих переговорах было большое преимущество – я знала теорию (не так давно переводила статью из одного американского журнала). Там главная мысль вот какая: прежде чем скандалить и упираться, нужно подумать, что я потеряю, если переговоры закончатся в пользу партнера, очень этого жаль или не очень, можно пережить.

Так... если Игорь завладеет моей сумочкой, я потеряю: помаду (огрызок, не жалко), книжку конкурента (моя лучше, не жалко)... Но все равно нельзя же допустить, чтобы он вел переговоры сам с собой или они сразу же прервались. Поэтому я со своей стороны приняла участие в переговорах тем, что вцепилась в сумочку покрепче и уперлась ногой в пол.