Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Барышня и хулиган - Колина Елена - Страница 24


24
Изменить размер шрифта:

«Это стыдно — ненавидеть людей, которые с ним работали, за то, что они живы, а Папы нет. Ненавижу, все равно ненавижу! Что они лезут, зачем им их мелкие делишки, папки, статьи, диссертации, когда Папы нет и никогда больше не будет, никогда…»

После выпускного вечера Даша больше не видела Сергея, но сейчас, вдруг вспомнив его нетребовательную преданность, подумала, будто телеграмму послала: «Позвони, ты мне нужен».

Невероятно, как в плохом любовном романе, но он позвонил на следующий день.

— Мне показалось, что ты меня зовешь.

— Ну что ты, нет, конечно, нет, тебе просто показалось, — раздражаясь на его вечную высокопарность и не желая делить с ним свое горе, небрежно ответила Даша.

Сорок дней, когда душа, как считает Православная церковь, еще присутствует на земле, действительно оказались рубежом, после которого Даше стало легче. Сорок дней Даша, которая обычно дома расставалась с книгой только на время сна, не могла взять книгу в руки. Она пыталась почитать на ночь, но ничего не выходило, можно было только закрыть глаза и ждать, когда придет сон и спасет ее хоть ненадолго.

Горе не ушло, но теперь боль стала другой, она перестала острым ножом поворачиваться внутри, причиняя Даше страдания, у которых не было конца. Тупая боль устроилась теперь в душе как у себя дома, покойно и непоколебимо. С этой непременной частью души, болью-подругой, можно было выстроить отношения и начать жить.

Теперь она снова начала читать. Еще захотелось видеть людей, лучше новых, чужих, ничего не знающих о Даше и ее горе.

И еще Даша знала, что у нее больше нет дома, в котором протекает отдельная от всех жизнь, а она мамина и Папина дочка. Ее семейная история закончилась. Началась личная Дашина история.

Алка старалась Дашу надолго из виду не выпускать и под всякими предлогами вытаскивала ее из дома. Пустая квартира в центре города моментально сделала скромную, совершенно несветскую Алку популярнейшей личностью, и дома у нее теперь каждый день собирались компании.

Соня Алкиных родителей осуждала, не оставляя им никаких оправданий.

— Как можно! — возмущалась она. — Столько лет не давать девочке жить спокойно, следить за каждым шагом, чтобы взять и бросить в двадцать лет совершенно одну!

— Не совсем одну, раз в неделю будет приходить Алкина тетка, — возражала Даша, завидуя ее свободе страшной завистью. Да и кто бы не позавидовал?

— Я тебя умоляю! Что значит тетка? Все равно девочка живет одна!

Алкин отец получил почетное назначение на Север и незамедлительно отправился за очередной звездочкой. Семья разделилась: полковник с женой намеревались жить три года на Севере, а Алку оставляли с собакой в Ленинграде. Тишайшая Галина Ивановна за последние годы несколько раз уходила во внеплановые запои, и полковник надеялся, что атмосфера гарнизонной жизни пойдет ей на пользу.

Алка, заполучив свободу, проявила недюжинную для себя ловкость и после зимней сессии перевелась на вечерний.

— Алка, тебя же не одну все-таки оставили, а с собакой! Сама одни глупости делаешь, пусть хоть твой Лео за тобой приглядывает! — насмешничала Марина.

Теплым мартовским вечером Алка позвонила Даше и принялась возбужденно шептать:

— У меня в гостях такой парень, приходи скорей, он тебе понравится!

— Ты уверена, что он настолько хорош, чтобы я так неслась на ночь глядя? — томно поинтересовалась Даша, при этом держа трубку между щекой и плечом и проворно натягивая сапоги.

— Игорек тебя на остановке встретит и сам узнает, я сказала, что ты очень красивая, ты его тоже узнаешь, он такой… — Алка отключилась.

Даша вышла из автобуса и сразу заметила высокого парня в коричневом велюровом пиджаке. Отделяя себя от толпы, он обладал своим личным пространством независимо и гордо. Даша подняла глаза, и сначала почему.то ухнуло вниз сердце, а в следующий миг она узнала своего мучителя Игоря Которского.

…В пятом классе старой школы в Московском районе в Дашу, искренне считавшую себя неудачной носатой кривоножкой, неожиданно хором влюбились сразу все готовые к влюбленности мальчики в классе.

— Тебе кто нравится? — по секрету спрашивал один мальчик другого.

— Мне… Коробова, — шептал первый. — Только никому! А тебе?

— И мне Коробова, — отвечал тот, хотя минуту назад ни о какой Коробовой даже не помышлял.

Пошла цепная реакция, в результате которой в наличии у Даши оказались: маленький Саша Чернов, самый сильный в классе Андрей Нефедов и — ура! — недоступный прежде красавец Иосиф! Итого трое приличных мальчиков. Далее один милый веснушчатый хулиган Сережка Веревкин и еще один, Игорь Которский, с красивым странным лицом и взглядом, часто направленным в одну точку. Он весь состоял из неправильностей: слишком длинные руки, сутуловатые плечи, чуть утрированные черты лица. Слагаясь вместе, неправильности образовали необычно привлекательную общую картинку, в которой красота была без надобности.

Часто взгляд Игоря тяжело и настойчиво останавливался на Даше, правда, дальше мрачных взглядов дело не шло, а Даше хотелось официального признания чувств. Пусть-ка он, как все остальные, напишет ей записку или, как малыш Чернов, скажет, что она ему нравится.

Даша действительно стала милой девочкой, не красавицей, конечно, но очки к тому времени сняла, так что стали видны огромные зеленые глаза, а главное, лицо ее было каждую минуту разным. Она вдруг начала хлопать ресницами и стрелять глазами так, будто специально обучалась кокетству, понимала, с кем надо разговаривать об умном, с кем хихикать, а кого, потупив глазки, попросить объяснить трудную задачу, решение которой было ей и без того хорошо известно.

К празднику Восьмого марта Даша относилась презрительно. Папа называл его днем сумасшедшей девственницы Клары Цеткин, уверяя, что на родине основательницы он давно забыт. И вовсе это не международный, а исключительно советский день подгоревшей яичницы, которую непутевые мужья делают раз в году для своих жен в бигудях, отдраивая потом весь день сковородки. А мама смеялась и говорила, что не хочет принимать поздравлений по половому признаку.

В школе мальчики организованно дарили девочкам открытки с изображением мимозы, обвитой красной лентой, и стандартным текстом: «…желаем здоровья, счастья, успехов в учебе». После уроков по команде классной руководительницы мальчики разносили открытки, швыряя их на парты девчонкам, как будто раздавали тетради с двойками. Мальчики поздравляли девочек как будущих женщин, и затертое клише стирало гинекологический оттенок поздравлений.

В День Советской армии девочки уже без всяких оттенков поздравляли мальчиков как будущих воинов. При всей безликости организованных поздравлений некоторые возможности для личного маневра здесь все-таки имелись. Поздравляя одноклассников, девочка могла выменять право вручения открытки нужному мальчику на красивую заколку или обещание дать списать сочинение. Ненужного мальчика могли отдать и просто так, ни за что. Мальчики тоже делали свой выбор, поэтому день Восьмого марта всегда был наполнен нервным ожиданием, интригами и волнением.

Ноябрьские праздники были самыми неинтересными, не оставляли простора воображению и не включали в себя ни малейшей интриги. Тем невероятней для Даши стало событие, которое произошло перед ноябрьскими праздниками.

После звонка, когда все копошились, собирая портфели, вокруг Дашиной парты неожиданно сгруппировались мальчишки. Ближе всех к Даше, держа руки за спиной, стоял Сережка Веревкин, уважаемый в классе за силу, которой он добродушно не пользовался.

— Мы… тут… Это тебе к Седьмому ноября! — И он вытащил из-за спины — ух ты, невозможно поверить! — настоящий букет розовых тюльпанов!

Пару минут молчали все. Даша не могла вымолвить ни слова от счастья, а девчонки вокруг затихли в неодобрении. В общей тишине Даша получила еще один подарок. Маленький Саша Чернов протянул Даше куклу в синем платье с белым кружевным воротничком.

— От всех нас, — сказал он и спрятался за спину высокого и широкоплечего Веревкина.