Ответный удар - Колфер Йон - Страница 3

Бросив последний взгляд на пациентку, доктор повернулся к двери.

– Приятных снов, Опал, – сказал он почти с нежностью.

На душе у него воцарился покой, даже о боли в бедре Аргон почти забыл. Кобой, как и прежде, пребывает в безмятежных далях забытья. В обозримом будущем она не очнётся. Страховому фонду ничто не угрожает.

Поразительно, как глубоко порой может заблуждаться гном…

Опал Кобой не находилась в состоянии кататонии. Впрочем, в сознании она тоже не была. Она пребывала где-то посередине, парила на волнах медитации, где каждое воспоминание представлялось разноцветным мыльным пузырём. Пузыри эти медленно всплывали и мягко лопались.

Ещё подростком Опал была ученицей Голы Швим – гуру очистительной комы. Теория Швим гласила, что существует сон гораздо более глубокий, чем тот, в который обычно погружаются подземные жители. Другим её ученикам, чтобы научиться уходить в очистительную кому, потребовались десятилетия постоянных тренировок. Опал впервые проделала это в возрасте четырнадцати лет.

У очистительной комы есть свои преимущества. Во-первых, она даёт возможность прекрасно отдохнуть и набраться сил, а во-вторых, время не пропадает зря – его можно провести в размышлениях или, как это делала Кобой, за составлением коварных замыслов. Кома Опал была настолько глубокой, что разум её практически перестал зависеть от тела. Она не чувствовала никакого смущения из-за того, что её кормят внутривенно и переодевают, и легко обманывала датчики. Официально зарегистрированный рекорд по добровольному пребыванию в искусственной коме составлял сорок семь дней. Опал оставалась в этом состоянии уже больше одиннадцати месяцев. Впрочем, в её намерения не входило задерживаться там дольше.

Когда Опал Кобой присоединилась к Шипсу Дубину и его гоблинам, она понимала, что ей необходим запасной план на случай провала. Замысел свергнуть полицейское управление был весьма остроумным, но всегда есть вероятность, что не все пройдёт так, как задумано. Опал не собиралась провести остаток жизни в заключении. Единственный способ избежать наказания, не вызвав ни у кого ни малейших подозрений, – это убедить всех, что ты и так находишься в заточении. Поэтому Опал занялась необходимыми приготовлениями.

Первым шагом стало создание страхового фонда для клиники Аргона. Таким образом, Опал могла не сомневаться, что, когда она впадёт в очистительную кому, её поместят именно туда, куда ей требуется. Вторым шагом было трудоустройство в клинике двух проверенных соучастников, которые помогут Кобой осуществить побег. Затем она начала тайно выкачивать огромные объёмы золота из своих предприятий. В планы Опал не входило становиться нищей изгнанницей.

Последним шагом стало создание клона, который должен будет занять её место в палате психиатрической клиники. Клонирование было абсолютно незаконным, его запретили более пятисот лет назад после первых неудачных экспериментов в Атлантиде. Учёным так и не удалось создать идеального двойника представителя волшебного народца. Выглядели клоны очень даже неплохо, но их умственных способностей хватало лишь на поддержание основных функций организма. Взрослый клон был неотличим от оригинала в коме. Как раз то, что нужно.

Опал построила инкубатор на значительном удалении от «Лабораторий Кобой» и регулярно выделяла средства на поддержание проекта в течение двух лет – именно такой срок требовался для выращивания взрослого клона. Когда она решит сбежать из клиники Аргона, её место займёт точная копия. Полиция Нижних Уровней ни за что не догадается, что Кобой сбежала.

Как оказалось, разработав резервный план, она поступила мудро. Шипс оказался предателем, а небольшая группка подземных жителей и людей сделала так, что его предательство привело к краху замыслов Кобой. Но у Опал была великая цель, которая не давала ей упасть духом: она будет оставаться в коме сколь угодно долго, потому что должна свести счёты с Жеребкинсом, Крутом, Элфи Малой и этим мальчишкой, Артемисом Фаулом. Это из-за них рухнули её гениальные планы. Скоро она покинет клинику и нанесёт визит тем, кто стал причиной её страданий. И тогда они на собственной шкуре узнают, что такое страдать. А потом, когда враги будут повержены, Кобой приступит к осуществлению второй части плана: она познакомит людей с волшебным народцем, причём с таким размахом, что замести следы стиранием памяти нескольким вершкам уже не удастся. Скоро тайне подземных жителей придёт конец.

Мозг Опал Кобой начал вырабатывать эндорфины удовольствия. Мысль о мести всегда согревала её душу.

Братья Криль проводили взглядом хромавшего по коридору доктора Аргона.

– Идиот, – пробормотал Мерв, убирая телескопической насадкой пылесоса скопившуюся в углу пыль.

– И не говори, – согласился Скант. – Старик Жерри не способен проанализировать даже миску с карри из полёвок. Неудивительно, что жена решила его бросить. Будь у него ума хотя бы как у креветки, он бы уже давно обо всем догадался.

Мерв сложил пылесос.

– Который час?

– Десять минут девятого, – ответил Скант, взглянув на лунометр.

– Отлично. Что делает капрал Келп?

– Все ещё смотрит кино. Этот парень просто идеален. Мы должны все провернуть сегодня. А то вдруг, чего доброго, на следующую смену управление полиции пошлёт кого-нибудь с мозгами… А если отложить операцию, клон подрастёт ещё на два сантиметра.

– Ты прав. Проверь камеры наблюдения. Скант поднял крышку на первый взгляд обычной тележки уборщика, из-под которой торчали швабры, аэрозольные баллоны и тряпки. Под панелью отверстий пылесоса появился цветной, разделённый на несколько экранов монитор.

– Ну? – прошипел Мерв.

Скант не отвечал, пока не проверил все экраны. Видеосигнал поступал от нескольких микрокамер, которые Опал благоразумно установила по всей клинике – ещё до того, как угодила туда в качестве пациентки. Камеры наблюдения представляли собой созданные методами генной инженерии органические устройства. Они передавали сигнал в режиме реального времени. Это были первые в мире живые машины. Никакие системы обнаружения следящих устройств не могут засечь живые машины.

– Только ночная смена, – сообщил он. – В нашем крыле никого нет, не считая капрала Тупицы.

– Кто на стоянке?

– Никого.

Мерв протянул руку брату.

– Ладно. Начинаем. Обратной дороги нет. Ты не против? Мы действительно хотим вернуть Опал Кобой?

Скант отбросил чёрную пушистую чёлку, упавшую на его круглые, как у всех пикси, глаза.

– Конечно. Ведь если она вернётся к жизни без нашей помощи, то найдёт способ испортить нам остаток дней. – Он пожал руку брата. – Начнём.

Мерв достал из кармана пульт дистанционного управления. Устройство было настроено на волну акустического излучателя, установленного на торцевой стене клиники. Излучатель, в свою очередь, был нацелен на сосуд с кислотой, который лежал на распределительном щите, расположенном на стоянке клиники. Второй сосуд с кислотой был пристроен над резервным электрощитом в техническом подвале. Мерву и Сканту как уборщикам не составило труда разместить сосуды с кислотой в нужных местах за день до начала операции. Конечно, клиника Аргона была подключена к городской электросети, но если распределительные щиты выходили из строя, питание восстанавливалось только через две минуты. В установке более сложной системы аварийного питания владельцы заведения не видели надобности – в конце концов, это ведь клиника, а не тюрьма.

Мерв сделал глубокий вдох, откинул предохранительную крышку и нажал на красную кнопку. Пульт дистанционного управления испустил инфракрасный сигнал, который активировал излучатель, и тот послал два направленных, не уловимых для слуха акустических импульса. Импульсы разрушили стенки сосудов, и содержимое потекло в распределительные щиты. Через двадцать секунд кислота разъела силовые кабели, и все здание погрузилось в темноту. Мерв и Скант не мешкая нацепили очки ночного видения.