Карты судьбы - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 32

Пальцы сжали ставший обжигающе ледяным камень, и Гейджи закончила, открывая глаза:

– …тебя с собою уведет.

– Здравствуй, – сказал он. – Здравствуй, маленькая сестренка.

– Я смотрю, ты не плаваешь, госпожа…

Гейджи вскинула голову. Перед ней стоял Сигеноу – самый старший из пловцов, старик, на ее взгляд, – сухопарый, невысокий, совершенно лысый, с морщинистым узким желтоватым лицом. Черные глаза всегда прикрыты тяжелыми веками, манеры тихи и почтительны. Он единственный изо всей команды обращался к ней, как подобает обращаться к дочери Владетелей – но вряд ли из-за того, что подозревал о ее происхождении – скорее из природной учтивости.

– Скажи, Сигеноу, – выпалила Гейджи. – Тебе никогда не случалось слышать голоса?

Она взглянула на него снизу вверх, и ныряльщик тут же, словно его упрекнули в невежливости, сел рядом с ней на песок – так, как умел делать только он – немыслимо скрутив жилистые босые ноги.

– Я видел однажды, как один из пловцов, забыв обо всем, бросился в глубину на зов морской девы – той, что забавляется телами и душами тонущих людей. Когда мы нашли его, на лице его была улыбка. Может, хоть перед смертью он узнал счастье и блаженство. А что до голосов…

Он помедлил.

– Когда часто и помногу ныряешь, глубина начинает пьянить, словно крепкое вино. Многое можешь увидеть и услышать, если помрачен твой рассудок.

Гейджи качнула головой. Она не была в воде. И тот голос что она слышала в гроте, ей не почудился. Некто приветствовал ее как вновь обретенного старого друга – с удивлением и радостью. Может, она спала наяву и видела сон? А еще говорят, пловец слышит голос, предрекающий ему скорую смерть…

Гейджи обнаружила, что Сигеноу рассматривает ее из-под тяжелых век. Он чуть потянулся и пальцем указал на Слезу Дракона, не касаясь камня.

– Не думаешь ли ты, госпожа, что тебя позвал тот, с кем ты можешь и должна говорить?

– Я… – Гейджи уставилась на Слезу, как на нечто странное, внезапно обнаружившееся у нее на шее. – Но ведь я никогда… Я не могу…

Теперь палец Сигеноу указывал на нее. Пловец сказал наставительно:

– Этот камень не может принадлежать тому, кто «не может». Если он у тебя, значит, это твоя судьба, и никуда тебе от такой судьбы не деться. А Он…

Сигеноу огляделся. Тонкие ноздри его затрепетали.

– Он здесь. Я почувствовал Его, едва ступил на этот остров. Лишь благодаря Его милости мы все еще живы. Но не знаю, сможет ли кто-нибудь из нас покинуть этот берег. Кроме тебя, Говорящая.

Сигеноу поднялся, чуть коснулся ее плеча.

– Тебе ничего не грозит, но не завидую твоей доле.

Неожиданно низко поклонился – смешавшаяся Гейджи ответила торопливым кивком – и побрел по песку прочь, к поджидавшей его лодке.

Гейджи нерешительно стояла на берегу. Было новолуние, и свет разведенного у хижин костра, казалось, делал ночь еще темнее. Звуки негромких голосов далеко разносились по берегу, а навстречу им вкрадчиво шуршало море.

Шептало.

Звало.

Она переступила с ноги на ногу. Снова оглянулась. Все привыкли, что она держится особняком, и Гейджи давно уже не ощущала, что за ней непрерывно следят, – и правда, куда она могла деться с острова?

Сейчас за ней наблюдало само море. Ночное, почти неразличимое в темноте море ждало. Ждал некто в глубине…

Кто он, она не узнает, пока… Гейджи обнаружила, что стоит уже по колено в воде, и море ласково увлекает ее за собой, подталкивает прочь от берега.

Гейджи глубоко вздохнула, шагнула вперед и почти без всплеска ушла под воду.

…Рука Сигеноу осторожно коснулась плеча Саймона. Тот оглянулся на него и снова посмотрел на опустевший берег.

– Не беспокойся, господин. С ней ничего не случится.

Рот торговца скривился в усмешке.

– Знаю. Наша Говорящая заговорит любую акулу или гремучую медузу, если та поимеет несчастье оказаться у нее на пути. И еще она умеет дышать под водой. Только какого дьявола она лезет в море в безлунную ночь? Что она там видит? Что ищет?

– Не беспокойся, – вновь повторил Сигеноу. – За ней присматривают. Ей ничего не грозит. Не ей.

Она заставила себя не отступить, хотя он все поднимался и поднимался из глубины водоема, и с испугу казалось, что он займет собою весь грот. Гейджи вбирала жадным взглядом его клиновидную голову, длинную шею с сияющим гребнем, перепончатые лапы, которыми он оперся о камень спуска. Дракон повел головой, отыскивая ее взглядом, и спина его, покрытая чешуями-пластинами, попав под луч солнца, заиграла ослепляющим светом – словно огромное зеркало разбросало по стенам и потолку грота хоровод разноцветных бликов. Наконец глаза Дракона нашли ее…

Больше всего Гейджи хотелось броситься на колени (тем более, что они дрожали). Остановил некий инстинкт, подсказавший, что Дракон просто не поймет этого чисто человеческого выражения почтения и благоговения. И еще гордость – ведь он пришел по ее зову.

Золотые глаза – таких она не встречала у морских, да и земных обитателей тоже. И он был…

– Спасибо, – сказал Дракон, окидывая себя чисто человеческим взглядом, – так получившая комплимент женщина прихорашивается инстинктивно.

– Спасибо – за что? – не удержалась Гейджи. Голос ее прозвучал не громче шелеста песка, но он услышал.

– Ты сказала, я прекрасен. Мне не говорили подобного.

– Я не говорила… я подумала…

– А есть разница?

Он склонил голову, разглядывая Гейджи то одним, то другим глазом.

– Не скажу того же о тебе.

Гейджи моргнула. Тон его был так учтив, что она не сразу поняла, как неучтиво его замечание.

– Как ты там помещаешься? – с интересом спросил он.

– Где?

– Внутри этой маленькой оболочки. Тебе там не тесно? Не хочешь выйти наружу?

– Я…

– Так ты забыла! – удовлетворенно сказал он. Протянул шею, и его голова оказалась совсем рядом с Гейджи. В этот момент она оценила истинные размеры грота – он был просто огромным, раз в него вместился такой гигант. Голова Дракона оказалась размером с нее саму целиком. Мало сознавая, что делает, Гейджи протянула руку и коснулась его. Он был холоден, влажен и гладок, как отполированный волнами камень.

– Я рад, что ты пришла ко мне, – сказал он.

Гейджи нерешительно бродила вокруг хижин, построенных еще в прошлом году и обновленных моряками на скорую руку. Вряд ли в них вообще была нужда – многие предпочитали спать просто под открытым небом. Должна же она предупредить торговца о том, что у его города все-таки есть хозяин? Желание рассказать кому-нибудь о Драконе было невыносимым. Шлепнув ладонью в качестве предупреждения по зашелестевшей завесе на входе, Гейджи нырнула внутрь хижины.

Саймон сел на постели, потирая глаза. Взглянул на нее снизу и расслабленно, сонно улыбнулся.

– Гейдж?..

– Я… – начала она и осеклась.

Он был совершенно обнажен. Саймон проследил за ее взглядом и улыбка его из мягкой стала насмешливой. Он похлопал рукой по постели рядом с собой:

– Присоединишься?

Гейджи попятилась. В полумраке хижины он напоминал какого-то очень сильного и очень красивого зверя. Саймон вздохнул:

– Ах, как жаль… подожди тогда, – и потянулся за своей одеждой.

Она уже шагнула к двери, но что-то ее задержало. С мгновение Гейджи пялилась в стену, пытаясь осмыслить увиденное, потом медленно повернулась.

На широкой плотной спине Саймона изгибался красный рисунок.

Дракон.

– Что это? – резко спросила Гейджи.

Торговец, вздрогнув, оглянулся.

– Что?

– Вот это! – Гейджи указала пальцем.

Он глянул себе за плечо.

– А… это. Семейная татуировка.

Он повел плечом, и дракон на его спине шевельнул распахнутыми крыльями. Гейджи прислонилась к стене, заткнув пальцы за ремень, уставилась на него. Иногда его очень раздражали ее мальчишеские ухватки. Саймон натянул штаны.