Сборник новелл «На полпути в ад» - Кольер Джон - Страница 46

Друзья, пришедшие проститься с доктором Карпентером и его женой, пили чай у них в гостиной.

– Он обязательно вернется, – успокоила гостей миссис Карпентер. – Я вам обещаю.

– Едва ли это получится, – возразил доктор. – Хотя отпраздновать дома Рождество, конечно, очень хочется.

– Но вы же едете с лекциями всего на три месяца, – удивился мистер Хьюитт.

– Где три, там и четыре, – отозвался доктор Карпентер.

– Как бы то ни было, к Рождеству он вернется в Англию. – Миссис Карпентер ослепительно улыбнулась. – Можете мне поверить.

И гости поверили. Готов был поверить жене и сам доктор, ведь уже целых десять лет она давала за него обещания, что он будет присутствовать на званых обедах, банкетах, приемах и прочих светских мероприятиях, – и обещания эти неизменно сбывались.

Пришло время прощаться. В адрес хозяйки дома звучали многочисленные комплименты: Гермиона, как всегда, все предусмотрела. Сегодня вечером она с мужем выезжает на машине в Саутгемптон; пароход отплывает завтра утром-никаких поездов, никакой суеты, спешки, волнений. Да, повезло доктору, с такой женой – хоть на край света. В Америке его ждет колоссальный успех. Гермиона, можно не сомневаться, обеспечит ему все условия для работы – она это умеет, да и сама тоже скучать не будет. Одни небоскребы чего стоят, в Литтл-Годверинге такого не увидишь. «Только непременно возвращайтесь». «Да, я его привезу, вот увидите. О том, чтобы остаться в Америке, не может быть и речи. Нет, на продление контракта он ни за что не пойдет. Неужели вы думаете, что муж соблазнится местом в какой-нибудь суперсовременной американской клинике? Да никогда в жизни! Он нужен нашей городской больнице. И потом, к Рождеству мы должны быть дома».

– Да, – заверила миссис Карпентер последнего засидевшегося гостя. – Я за этим прослежу. На Рождество мы непременно приедем домой. До скорой встречи.

Вещи были сложены, дом убран, окна закрыты. Помыв за гостями чайную посуду, служанки зашли попрощаться и поспешили на автобус.

Все было готово, оставалось лишь запереть двери да прибрать в гостиной.

– Ступай наверх, – распорядилась Гермиона, – и переоденься. Наденешь коричневый костюм, а этот положишь в чемодан. Не забудь только все из карманов вынуть. Остальное сама сделаю. Твое дело-не мешаться под ногами.

Доктор поднялся наверх, разделся, однако вместо коричневого костюма надел почему-то старый грязный купальный халат, который был припрятан у него в шкафу. Затем, покончив с еще какими-то мелкими делами, он вышел на площадку и, перегнувшись через перила, крикнул жене: – Гермиона, можно тебя на минутку?

– Конечно, дорогой. У меня уже все готово.

– Подымись, пожалуйста, наверх, я тебе кое-что покажу.

Гермиона поднялась и, увидев мужа в старом халате, воскликнула: – Что это значит, мой милый? С какой это стати ты напялил на себя эту рванину? Я же тебе давным-давно велела этот халат сжечь.

– Лучше скажи, кому пришло в голову бросать в ванну золотую цепочку? – спросил доктор.

– Ты с ума сошел? У нас в доме никто золотых цепочек не носит!

– Взгляни сама, если мне не веришь, – сказал доктор. – Возьми фонарь, вон она блестит, видишь?

– Наверняка служанка уронила свой позолоченный браслет, – сказала Гермиона, но фонарь взяла и, нагнувшись, заглянула в водосток. В ту же секунду доктор поднял короткую чугунную трубу и, размахнувшись, изо всех сил несколько раз ударил жену по голове, после чего, подхватив труп за ноги, сбросил его в ванну.

Затем доктор скинул купальный халат и, совершенно голый, достал с полки завернутые в полотенце инструменты и переложил их в умывальник. Покончив с этим, он разложил на полу несколько газет и повернулся к своей жертве.

Гермиона, разумеется, была мертва, она лежала в углу ванны, согнув ноги в коленях, словно готовящийся к прыжку спортсмен.

Доктор очень долго простоял, не спуская глаз с тела жены и решительно ни о чем не думая, а затем, спохватившись, вдруг увидел, что ванна полна крови, и вновь начал действовать.

Сначала он расправил руки и ноги покойной, затем стал снимать с нее одежду, что в узкой ванной оказалось делом весьма непростым, а когда Гермиона была наконец раздета, доктор открыл кран. Из крана хлынула было сильная струя воды, но с каждой секундой струя почему-то становилась все слабее и вскоре, – заурчав, иссякла совсем.

– Черт! – догадался доктор. – Она отключила водопровод!

Ему ничего не оставалось, как наспех вытереть руки, распахнуть дверь ванной, предварительно завернув пальцы в чистый кончик полотенца, припереть дверь табуреткой и сбежать вниз, на первый этаж, едва касаясь пола голыми ступнями.

Дверь в подвал находилась в углу прихожей, под лестницей. Где отключается водопровод, доктор знал, так как уже несколько дней возился в подвале, сказав Гермионе, что хочет выкопать винный погреб. Он распахнул ногой дверь, по крутой лестнице сбежал вниз и успел, прежде чем дверь закрылась и помещение погрузилось в кромешный мрак, нащупать и повернуть водопроводный вентиль, после чего, хватаясь за закопченную стену, на ощупь двинулся обратно к лестнице. Только он поставил ногу на нижнюю ступеньку, как в дверь позвонили.

Звонок странным образом не отозвался в ушах доктора, зато почему-то иглой вонзился в живот, прошил мозг. И тут что-то в докторе надломилось: он повалился на покрытый угольной пылью каменный пол и внятно сказал: «Мне конец. Конец».

«Они не имели никакого права возвращаться, – проговорил он и услышал свое собственное тяжелое дыхание. – Нет, я им не дамся, – пообещал он себе. – Не дамся, и все».

Доктор понемногу пришел в себя, встал на ноги и, когда звонок зазвонил снова, даже не вздрогнул. «Позвонят и уйдут, – успокоил он сам себя и тут вдруг услышал, как открывается входная дверь. – Наплевать. – Он поднял плечо, как боксер, который закрывается от удара. – Сдаюсь».

Он услышал голоса. «Герберт! Гермиона!» Уоллинг-форды. Проклятье! Что им надо?! Знают же, что мы сегодня уезжаем. И оба голые! И следы крови на полу! Я погиб! Пропал! Выхода нет!

– Где их черт носит?!

– Машина здесь.

– Может, они зашли в кафе миссис Лиделл?

– Надо обязательно с ними повидаться перед отъездом.

– Или по магазинам отправились. Что-то, вероятно, в последний момент понадобилось.

– Нет, у Гермионы наверняка все заранее готово. Знаешь, мне кажется, я слышу шум воды. Кто-то, по-моему, в ванне моется. Может, крикнуть? Или в дверь посильнее постучать?

– Ты что? Не вздумай. Где тебя воспитывали?

– Подумаешь, уж и крикнуть нельзя.

– Знаешь что? Давай-ка зайдем еще раз на обратном пути. Гермиона сказала, что раньше семи они не уедут. Обедать они собирались по дороге, в Солсбери.

– Думаешь? Ладно. Но если я не выпью на дорожку со стариком Гербертом, он обидится.

– Пошли скорее. В половине седьмого вернемся. Доктор услышал удаляющиеся шаги, стук закрываемой двери. «В половине седьмого, – пронеслось у него в голове. – Успею».

Он вышел из подвала, пересек прихожую, закрыл входную дверь на засов, поднялся наверх и, достав из умывальника инструменты, сделал все необходимое. Затем, уже в халате, опять спустился вниз, неся несколько свертков, упакованных в полотенце или в газеты и аккуратно пришпиленных булавками. Свертки эти он бережно вложил в узкую глубокую яму, выкопанную в углу подвала, завалил яму землей, присыпал сверху угольной пылью и, довольный собой, с чувством выполненного долга опять поднялся на второй этаж. Там он тщательно вымыл ванну, не менее тщательно вымылся сам, еще раз помыл ванну, оделся и отнес вещи жены, а также свой халат в мусоросжигатель.

Теперь, кажется, все в порядке. Уже четверть седьмого, но Уоллингфорды всегда опаздывают, а ему осталось только выйти из дому и сесть в машину. Жаль, конечно, что не удалось дождаться темноты, но он поедет в объезд, минуя главную улицу; впрочем, в этом нет необходимости, ведь в том, что он один в машине, не было ничего удивительного: Гермиона по какой-то причине могла поехать вперед.