Само собой и вообще - Нёстлингер Кристине - Страница 7

Почему все потом так разволновались, я правда не понимаю! Даже младенец смог бы пройти по лесам от лестничного окна до кухонного. И я не боюсь высоты! Только мишка чуть не упал. Но у него же нет костей, которые могли бы сломаться.

Я уютно устроился в гостиной, распаковал вещи, включил радио и принес печенье. Потом я услышал, как кто-то открывает входную дверь, и подумал: «Наконец-то пришла Бабушка!»

Но это оказались мама, папа и Карли. Я сказал маме и папе, что теперь буду жить здесь. Потому что Бабушка всегда держит свои обещания. И потому что ей не с кем ссориться. Но я не сказал ни слова про то, что Карли довела меня до метро! Тут мама объяснила мне, что Бабушка уехала, и пообещала:

— Торжественно клянусь, что с этого дня мы с папой больше никогда не будем ссориться!

А папа добавил:

— И с этого дня будем держать все наши обещания! Торжественно клянусь!

Их клятвам я не поверил, но мне стало ясно, что если Бабушка уехала в санаторий, то мне все-таки придется вернуться домой. Только сперва я не подал вида, что мне все ясно, и сказал, что останусь у Бабушки и буду жить один! Тогда папа велел мне отдать ключ от Бабушкиной квартиры. Чтобы я еще раз не сбежал из дома и не поехал сюда.

— У меня нет ключа, — сказал я.

— Не пролез же ты внутрь через замочную скважину! — сказал папа.

— Нет, через окно! — ответил я. — Я прошел по строительным лесам! Целых три раза, пока все не перенес!

Тут мама стала совсем бледной. И папа тоже! Они, наверно, никогда не бывали на строительных лесах, иначе знали бы, что пройти по ним пару метров туда-сюда совсем не сложно.

А потом пришлось еще объясняться с Бабушкиной соседкой, потому что из-за нас она чуть не умерла со страху. Благодаря этой соседке папа с мамой и нашли меня так быстро. Карли ведь крепко держала язык за зубами и не сказала им, где я. А соседка позвонила к нам домой. Потому что услышала через стену музыку в квартире Бабушки. Она знала, что Бабушка уехала и не может включить радио. И решила, что в квартиру проникли воры. Вот уж глупо! Воры-то действуют тихо, они не станут включать музыку!

Соседка спросила у мамы, нужно ли ей звонить в полицию из-за подозрения о взломе. Мама посоветовала ей оставить все как есть и сказала: «Мы сейчас же приедем».

Мама, конечно, не поверила насчет воров. Ей было ясно, что в квартире я! И она очень обрадовалась, потому что уже несколько часов повсюду меня искала и очень боялась, что со мной что-то случилось.

Карли потом рассказала мне, что эта чудная соседка ждала их на лестничной площадке. Она жутко волновалась, и вся дрожала, и предостерегала папу и маму, что входить в квартиру Бабушки опасно. Потому что взломщик мог бы разбить им голову.

А потом мама с папой и Карли забыли сказать соседке, что в квартире нет никакого взломщика. И пока мы все вместе не вышли из Бабушкиной квартиры, соседка стояла у себя за дверью, тряслась от страха и сердилась на нас за то, что мы про нее забыли.

Карли думает, что она к тому же была немного разочарована. Ей очень хотелось, чтобы произошла какая-нибудь сенсация. Она была бы рада даже самой малюсенькой сенсации, например, что я забрался в квартиру по строительным лесам. Но папа и мама не сказали ей об этом. Моя мама терпеть не может эту соседку. Когда мама была маленькая и жила у Бабушки, соседка сильно осложняла ей жизнь. Стоило маме хоть чуть-чуть расшуметься, она сразу начинала стучать в стену. Если мама играла внизу во дворе с кем-нибудь из другого дома, то соседка кричала из окна, что чужой ребенок должен идти к себе домой. А когда мама первый раз поцеловалась со своим другом у входа в подъезд, соседка это увидела, помчалась к Бабушке и все ей рассказала. А потом еще и разозлилась, что Бабушка не отхлестала маму по щекам. Само собой, мама просто вообще терпеть не может эту женщину.

Папа страшно обрадовался, что получил меня назад, и сказал: «А теперь будем праздновать! И как следует!» И мне разрешили выбрать, как мы будем праздновать. Я сразу придумал. Я уже давным-давно мечтал устроить такой праздник на берегу маленького озера. Туда, правда, довольно долго ехать, но я как раз и хотел, чтоб праздник продолжался до поздней ночи. И чтоб был костер, на котором можно жарить сосиски и картофель. В темноте костер выглядит гораздо красивее. А когда небо черное, можно увидеть звездопад.

Сначала папа не соглашался. Он, мол, не может праздновать допоздна. В семь часов вечера у него назначена встреча! А звездный дождь все равно бывает только раз в десять лет!

Но мама убедила папу отложить свою встречу. Папа позвонил прямо из телефонной будки, на углу около Бабушкиного дома, и отменил ее. Мы поехали домой и забрали Ани. А еще картошку и много замороженных сосисок. И растопку для костра. И колу, и апельсиновый сок, и одеяла, и хлеб.

Праздник получился замечательный. Пока было еще светло, я искал с папой красивые камушки. Мы набрали полный пакет. Ани, скучный человек, ничего не делал, а только читал, сидя на корточках. Мог бы заняться этим и дома!

Когда стемнело, мы развели костер. С большими камнями вокруг, чтобы на лугу не случилось пожара. Сосиски пожарились хорошо, а картошки — нет. Они остались жесткими внутри. Но я их все равно съел, и у меня заболел живот. Карли с мамой пели у костра на два голоса. Даже Ани потихоньку подпевал, потому что при свете костра не очень-то почитаешь. Я ждал, когда же начнут падать звезды. Неправда ведь, что они падают только раз в десять лет. По телевизору один дяденька рассказывал, что на Землю непрерывно падают бесчисленные метеориты. Дяденька этот — директор какой-то обсерватории и, конечно, знает про такие вещи лучше, чем папа.

Жаль только, я скоро заснул и ничего не увидел. А остальные забыли про звезды. Только Ани видел, как они падали. Но мама сказала, что если Ани видел звездопад, то желание может загадать и любой из нас.

Я пожелал, чтобы Карли поверила, что зеленая тушь упала сама. Из-за сквозняка или чего-нибудь в этом роде. Но это желание не исполнилось.

— Только не отпирайся, — сказала она мне, когда мы уже были дома. — Если где-то обнаруживается свинство, то всегда из-за тебя! Еще раз так сделаешь — я тебе шею сверну!

Но она не по правде на меня сердилась. Может быть, это как-то связано со звездопадом.

А потом Карли сказала что-то очень странное. Она сказала:

— Я считаю, Шустрик, мы должны тебя всячески благодарить!

— За что это? — спросил я.

— Твоя шоковая терапия подействовала, — сказала Карли. Что такое шоковая терапия и когда и где я ее делал, она не объяснила, потому что пришел Вуци. Когда он рядом, у Карли больше ни для кого нет времени.

Я пошел к Ани и спросил про шоковую терапию. Он засмеялся.

— Твоя сестра на все смотрит через розовые очки, — сказал он. — И через них она почти все видит неправильно!

— А как же на самом деле? — спросил я.

— В точности наоборот, — сказал он. — А теперь исчезни, я хочу читать.

Я вырвал у Ани из рук его дурацкую книжку и сказал:

— Отдам, когда ты ответишь по-нормальному! Ты всегда говоришь так, что я не понимаю! Объясни сейчас же, или я твою книжку разорву!

Я влез с книгой на письменный стол и поднял ее повыше, держа за несколько страниц. Как будто хотел их вырвать. Я, само собой, вообще не стал бы их вырывать, но Ани решил, что я на это способен, и испугался за книгу. Правда, он все равно не успел бы меня опередить. У него только мозги быстрые, а руки-ноги медленные. Ани вздохнул и сказал:

— Ладно, слушай! Шок — это сильный испуг или страх! И ты его нагнал на маму с папой, когда сбежал из дому. А потом они нашли тебя, сильный страх прошел, и они очень обрадовались. И поскольку они очень обрадовались, они помирились и устроили праздник с костерком, и все было очень гармонично. Карли теперь воображает, что эта гармония будет продолжаться и этим мы обязаны тебе. Понял?