Кто ты? - Колберт Лилиан - Страница 25

Вдруг страшное подозрение охватило Камиллу.

– Нет! – вырвалось у нее.

Элен вскинула голову и встретилась с гневным взглядом голубых глаз.

– О Боже! – вздохнула она. Девушка скрипнула зубами.

– Так вы и есть тот самый «друг», которому он хотел меня показать? – спросила она злобно.

Элен вздохнула.

– Ведь говорила же я ему, что ничего не получится.

– О-о-о! – только и смогла промолвить Камилла. Она вскочила на ноги и быстро подошла к окну. В дальнем конце заснеженного сада Джеррод выгуливал собак. – Шпион!

– Да, можно сказать и так, – послышался сзади голос Элен. – Но пойми, он искренне хочет помочь тебе преодолеть свои страхи. Кстати, дорогая, иногда легче привыкнуть страдать, чем попытаться изменить себя. Ты многим со мной поделилась, и мне кажется, я смогла бы помочь тебе. Сейчас, пока мы вдвоем, прочему бы тебе не рассказать мне все? Обещаю, что это останется между нами. Джеррод ничего не узнает, если, конечно, ты сама не захочешь ему все рассказать. Ты готова?

Гнев боролся в Камилле с желанием найти понимание хоть у кого-нибудь на этом свете. Еще раз взглянув в окно, она со вздохом обернулась.

– Хорошо.

Элен одобрительно улыбнулась.

– Славная девочка! Ну, садись, а я заварю свежий кофе. Полагаю, это будет долгий разговор.

Через час Камилла вышла через заднюю дверь, поплотнее закутываясь в пальто. После разговора с Элен она была выжата как лимон и в то же время чувствовала себя куда увереннее. Джеррод, черт его побери, оказался прав! И тем не менее она все еще злилась на него за то, что он пытался решать ее проблемы, не спрашивая согласия.

Едва она появилась на дорожке сада, как собаки бросились к ней и принялись прыгать вокруг, пытаясь лизнуть ее в нос и в разрумянившиеся щеки. Камилла смеясь, отбивалась от них, краешком глаза следя за Джерродом, который стоял, сунув руки в карманы и дожидался, пока она подойдет к нему. По мере ее приближения лицо его расплывалось в лукавой улыбке, и она почувствовала, что совершенно не в состоянии на него злиться.

– Паршивыми приемчиками пользуешься, Грейсон, – сварливо бросила она, и глаза ее сверкнули, как две голубые молнии.

– Если гора не идет к Магомету... – сказал тот уклончиво.

– Паршивыми, подлыми, низкими! – упрямо твердила Камилла.

Губы его чуть дернулись.

– Но действенными, – заметил он.

– Это не извинение. Цель, знаешь ли, далеко не всегда оправдывает средства.

– Я хотел помочь тебе.

– Ты бесцеремонно вмешиваешься в чужую жизнь, хотя не имеешь на это никакого права, – топнула она ногой и услышала визг пса, которому наступила на лапу. – Вот видишь, к чему все это приводит!

Камилла погладила собаку, радостно вилявшую хвостом, и вдруг в глазах ее блеснул дьявольский огонь. Она зачерпнула пригоршню снега и, мгновенно развернувшись, бросила в Джеррода, угодив ему прямо в лоб.

– Ах, так! Ну, ладно, ты сама напросилась! – В следующую секунду комок снега уже летел в Камиллу. Разгорелось настоящее сражение. Он попал в нее еще дважды, а она, заливаясь смехом, увертывалась от снеговых снарядов и псов, вертящихся под ногами и лающих во весь голос. Последний комок угодил ей в лицо, и она упала в сугроб, дрыгая ногами.

Камилла со смехом смахнула с глаз снег, а Джеррод нагнулся над ней и, тяжело переводя дух, поинтересовался:

– Ты все еще злишься на меня?

Сердце так и подпрыгнуло у нее в груди. Как можно злиться на человека, который смотрит на тебя таким нежным и преданным взглядом.

– Нет, – хрипло призналась она.

– В таком случае смиренно прошу прощения. Я думал только о тебе. Ты простишь меня?

– Да, но не советую тебе больше искушать судьбу! – с напускной строгостью предупредила она.

Джеррод усмехнулся.

– Что сказала Элен? Камилла удивилась:

– Разве ты ничего не слышал о врачебной тайне?

– Слышал и поэтому спрашиваю не ее, а тебя.

Она вздохнула и протянула ему руку.

– Помоги подняться.

Он поставил ее на ноги и начал отряхивать снег со спины. Они уселись на садовую скамейку. Один из псов положил морду Камилле на колени, и она потрепала его за ухом.

– Итак, в чем же дело? – напомнил Джеррод.

– Элен сказала, что в ночных кошмарах оживают события, которые я сознательно стерла из памяти, и что ты каким-то образом вызываешь во мне воспоминание о пережитой травме – смерти Пола. – Камилла замолчала.

– И это все?

Она бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза в сторону.

– Что в ситуации, которая порождает страх, фигурирует мужчина и постель. Элен полагает, что у нас остается шанс, и все будет в порядке. Она утверждает, что речь, скорее всего, идет об изнасиловании, – тихо сообщила она.

Она не стала говорить, что Элен назвала еще одну возможность, а именно то, что память Камиллы блокирует воспоминание не о том, что было сделано с ней, а каком-то поступке, совершенном ею самой. Подобная мысль повергала ее в ужас, и она решила ничего не говорить об этом Джерроду.

– Еще она сказала, что мне нужно проявить терпение, потому что память нельзя торопить. Посоветовала не бороться с тем, что сидит у меня в подсознании, а просто позволить событиям идти своим чередом.

– Иначе говоря, постараться забыть обо всем, насколько это возможно, – задумчиво проговорил Джеррод.

Лицо у Камиллы вытянулось.

– В твоих устах это звучит так просто.

– По крайней мере, в наших руках сделать этот процесс менее болезненным. Я обещал тебе показать местные достопримечательности, именно этим мы и займемся. Тебе нужно быть всегда чем-то занятой, чтобы не оставалось места для праздных мыслей. Что скажешь?

– Можно попробовать, – неуверенно проговорила она.

– Не слышу в твоем голосе энтузиазма, – рассмеялся Джеррод. Он встал со скамейки и подал ей руку. – Пойдем, сбросим эти мокрые тряпки, пока не заработали воспаление легких, а потом отправимся на экскурсию.

Джеррод оказался прав. У Камиллы совершенно не оставалось времени для размышлений. Они проводили дни, посещая памятные места Филадельфии. Взявшись за руки, бродили по музеям и выставочным залам, обнявшись, гуляли по паркам, уставшие, обедали в лучших ресторанах.

Это было волшебное время. Они катались на коньках при свете луны, совершали долгие прогулки с собаками и ездили на санках, которые Джеррод вытащил из подвала. Целыми днями Камилла смеялась, а ночью, как по мановению волшебной палочки, быстро засыпала и спала безмятежным сном ребенка.

Все было чудесно – кроме одного. Наслаждаясь новыми для себя чувствами и ощущениями, она напрочь забыла об одном существенном обстоятельстве. Не подозревая, что может влюбиться, а тем более в такого мужчину, как Джеррод, она потеряла бдительность.

Но однажды Камилла вдруг поняла, что стоит на пороге новой опасности. Она не собиралась предохраняться и понимала, что при первой же близости может забеременеть от Джеррода. Это было бы чудесно, но только в том случае, если бы их союз основывался на любви и взаимных обязательствах. А родить ребенка в браке, заведомо обреченном на провал, было бы непростительной ошибкой. Джеррод наверняка стал бы замечательным отцом и, возможно, даже настоял бы на сохранении брака, но она понимала, что он ее не любит, а только жалеет. Как ни мучительно это было, ей следовало проявить здравомыслие, а значит, оставалось одно: не заходить слишком далеко и все время помнить об опасности.

На помощь ей неожиданно пришел сам Джеррод. Правда, он исходил из ложной посылки, что ее нынешнее воздержание вызвано теми же самыми причинами, что и в прошлом. С чуткостью, прямо-таки унижавшей ее, он всячески подавлял собственное возбуждение, добиваясь того, чтобы она засыпала в его объятиях – теплых, сильных и надежных, хотя сам при этом совершенно не высыпался.

Когда Камилла пыталась возражать, он отказывался выслушивать какие-либо доводы. Но чувство вины глодало ее изнутри. Она не могла понять, почему, собственно, он должен страдать ради нее. Когда она, набравшись духа, прямо спрашивала его об этом, он тут же делал вид, что не расслышал или не понял, и оставлял ее вопросы без ответа.