Трехдневный детектив - Колбергс Андрис Леонидович - Страница 4

— Ага, спасибо!

3

Когда Алвис примчался к магазину на улице Вирснавас, почти все остальные, кому положено явиться в таких случаях, уже явились: оперативные милицейские машины стояли вперемешку с автобусиками «скорой помощи».

Милиционеры пытались раздвинуть плотное кольцо людей, которое все туже и туже стягивалось у магазина и бесстрашно занимало часть мостовой.

Из окон соседних домов высовывались люди. Те, кто запоздал, спрашивали, что случилось, и, узнав, вытягивали шеи. Мимо Алвиса прошла какая-то парочка.

— Давай, посмотрим, — предложила женщина. Мужчина отказался. Нервы не позволяют ему глазеть на автомобильные катастрофы. И парочка свернула за магазин, так ничего и не увидев.

Как на пожаре, подумал Алвис. И почти тут же понял, почему на сей раз толпа вызвала у него такую ассоциацию: у автобусиков «скорой помощи» не были выключены опознавательные огни, и они, мигая, бро сали красные блики на лица и одежду людей. Адвид осторожно, но решительно отодвинул в сторону высокого человека в длинном кожаном пальто, который стоял в самом последнем ряду. Долговязый кинул сверху вниз на Алвиса ничего не понимающий взгляду Он ведь стоит позади всех и никому не мешает. К тому же он такой высокий, что его не часто осмеливаются толкать. Алвису он крикнул вслед:

— Что, выходишь на следующей, да?

— Разрешите, пожалуйста! — Алвис подвинул в сторону бледную малокровную женщину, в глазах у которой стояли слезы.

— Разрешите…

— Куда лезешь? — строго спросил усатый милиционер. Он успешно удерживал толпу любопытных и ни на сантиметр не разрешал переступать линию, которую провел в собственном воображении.

— Уголовный розыск. — Алвис сунул руку в карман, чтобы достать удостоверение, но так и не достал, потому что милиционер вовсе не собирался требовать документов.

— Извините! — милиционер козырнул и тотчас же снова принялся за своих подопечных. — Куда лезете? Дома, что ли, нечего делать? Тоже комедию нашли!

Свободное пространство, окруженное людьми, чем-то напоминало цирковой манеж. Так и казалось, что вот-вот погаснет свет и под звуки фанфар на зеленый ковер газона выйдут одетые в блестящие трико акробаты, стройные гибкие канатные плясуньи, кувырком вылетят пестрые клоуны, а медведи, совершая круг почета, станут кланяться зрителям.

У дверей магазина Алвис увидел следователя прокуратуры. Это был славный парень, но выражение его лица никогда не менялось — только серьезность и сосредоточенность. Он смотрел, как санитары бережно поднимают на носилки инкассатора, которого ранили возле машины. «Скорая помощь» попятилась на газон, задние двухстворчатые двери были распахнуты настежь, а возле них и в самой машине прилежно и быстро, как муравьи, что-то делали люди в белых халатах.

— Добрый вечер, — поздоровался Алвис со следователем.

— Добрый вечер, товарищ Грауд! — они пожали друг другу руки, и следователь прокуратуры тотчас добавил: — На сей раз нам удалось явиться раньше вас.

— Я должен был распорядиться, чтоб задержали такси, но сначала пришлось позвонить в банк и узнать номер машины. На это ушло почти десять минут.

— А разве товарищ Улф… Алвис не дослушал вопроса:

— Он скверно себя чувствует и сразу после обеда пошел домой. Я позвонил ему и послал за ним машину.

— Эх, старый Конрад, — следователь прокуратуры сочувственно вздохнул. — Наша работа требует железного здоровья и железных нервов. Конраду пора па пенсию, он бы сразу почувствовал себя лучше. Даже гранитные памятники в один прекрасный день начинают разрушаться…

— Чаще их или взрывают или сносят.

Алвиса раздражали эти разговоры. Об уходе полковника Конрада Улфа на пенсию говорили и думали многие; может быть, даже ждали с нетерпением момента, когда освободится кресло начальника отдела; ждали, но никто не смел намекнуть Конраду о пенсии. Разговоры эти, из года в год ползая по кабинетам, стали обычными и банальными, как разговоры о погоде и о мудрых поступках родных детушек. Сотрудники, встречаясь в коридорах министерства, сперва обсуждали возможность достать те или иные запчасти для машины, потом, в зависимости от времени года, говорили о футболе или хоккее, затем о том, кому начальство в приказе задало перцу, а кого обласкало, и в конце концов о том, что старый Конрад долго не протянет и все же уйдет на пенсию, хотя большинство в глубине души было уверено, что из уголовного розыска Конрад по доброй воле не уйдет: отсюда его могут только вынести в гробу.

— Да, да, железные нервы и железное здоровье. — Алвис закивал. — Но Конрад этого не понимает. Вы могли бы ему подсказать. — И, сделав паузу, добавил: — Ну, я пошел.

Следователь прокуратуры был отнюдь не дурак. Or понял, что его хотели уколоть, и лицо его тотчас приняло обычное выражение серьезности и сосредоточенности, от которого он в начале разговора почти освободился.

«Скорая помощь», включив сирену, умчалась. Едва взвыл сигнал, люди метнулись в стороны, словно их ударило током. Странно, что рычание мотора — угроза гораздо более реальная — не произвело на них никакого впечатления.

За стеклянными дверями магазина время от времени сверкала «вспышка». Блеском своим она слепила людей, и потом они долго моргали.

Виктора уже увезли. Там, где он лежал, темнели пятна крови и белел наведенный мелом контур тела, четко выделявшийся на темно-сером бетонном полу.

— Добрый вечер! — Алвис подошел к медицинскому эксперту, седому, очень тихому мужчине. Глаза у него были выпуклые, и поэтому он всегда выглядел испуганным.

— Добрый вечер! — эксперт взял руку Алвиса за запястье и осторожно пожал. — Ничем не могу вас порадовать.

В магазине толпились милиционеры и люди в штатском Чувствовалось, что все жаждут деятельности и только ждут команды, чтобы начать действовать. Кассирша стояла у служебного входа и то ли по привычке, то ли действительно опасаясь, следила, как бы не сунули что-нибудь в карман. Может, Алвису только казалось так из-за остроты ее взгляда.

Алвис поздоровался и, ни о чем не спрашивая прошел мимо кассирши, отворил дверь служебного входа, протиснулся между грудами тонких картонных ящиков, сложенных вдоль стен длинного темного коридора, и чуть не ткнулся в табличку, на которой курсивом было выгравировано «Директор магазина». Из кабинета доносились всхлипывания женщины и мужской голос. Сквозь щели в двери просачивался синеватый мертвенный свет неоновой лампы. Глядя на эти вертикальные полосы света, Алвис опять вспомнил Конрада, который боролся против всяческих «новомодных выдумок».

В своем кабинете старый полковник расправился с неоновыми лампами куда как быстро — он просто их не включал, Его громадный дубовый письменный стол — мебельные музеи мира не заинтересовались им только из-за неосведомленности — до сих пор освещался настольной лампой с абажуром салатового стекла, напоминавшим сплющенный берет. Эту лампу сослуживцы подарили Конраду к тридцатилетию со дня рождения — с точки зрения Алвиса — во времена допотопные.

События за дверью развивались. Мужчина вроде хотел успокоить женщину, но добился противоположного результата — она всхлипывала все громче и надрывней.

Алвис постучался и, не дождавшись ответа, открыл дверь. Кабинет был узкой, сплошь заставленной комнатушкой; из-за тесноты казалось, что вещи здесь подпирают друг друга, и достаточно тронуть одну из них, чтобы опрокинулись остальные. К простому фанерному шкафу, на который столяры пожалели даже бейца — такие обычно стоят в заводских гардеробах, — прислонилась груда похожих на круглые пеналы коробок. Торцы их были украшены фотографией длинноногой рекламной герл. С другой стороны коробки упирались в стену, а улыбка герл — в корзину для бумаг, мешавшую вытянуть ноги.

Бывший однокурсник Алвиса, нынче инспектор районного отделения внутренних дел Юрис Гаранч сидел за столиком директора. В столике с правой стороны было два ящика. Верхний выдвинули, и в него засунули телефон.