Трехдневный детектив - Колбергс Андрис Леонидович - Страница 23

Алвис, перелистывая какой-то толстый журнал, спросил, не у нее ли покупает журналы Людвиг.

— Людвиг хороший клиент.

— На каких же языках он читает?

— По-немецки и по-польски.

— Римша?

— А кто же? Польский он сам выучил, а по-немецки еще в детстве с покойным своим отцом так лопотал, что весь лес звенел. Способный к языкам.

Но вчера старушка не видела Людвига Римшу.

Продавщица продмага длинным ножом срезала с копченых рулетов бечевки и бросала их в ярко-синюю корзину для бумаг.

Да, она знает Людвига Римшу, но вчера не видала. Нет, ни на машине, ни пешком — вовсе не видала.

Говорят, будто он пропал куда-то, но каких только глупостей люди не мелют!

Посещение почты тоже было безрезультатным, и Алвису ничего не оставалось, как только опросить соседей Римши.

Римша должен был проезжать по главной улице, поэтому прежде всего надо пройти по ней.

Солнце, как назло, жарило самым наглым образом. Над главной улицей, хотя она и была заасфальтирована, поднималась пыль и липла к потной коже. Алвис действовал автоматически: открывал калитку, улыбаясь, здоровался с хозяином или хозяйкой, показывал служебное удостоверение, терпеливо сносил изучающие взгляды, объяснял, что следовало объяснить, и шел дальше.

Владельцы летних дачек Людвига Римшу не знали, они знали только, что старожилы живут в самом конце главной улицы. Большинство из них никогда там не бывали, потому что дорога к пляжам лежала через центр, а в лесу за хозяйствами старожилов грибов нет и не было. Но одна женщина вчера после обеда шла к автобусу и мимо нее в тот конец промчалось такси. Она запомнила это потому, что, увидев машину, сошла с дороги и чуть не угодила в канаву, но ее все равно обдало пылью и потом пришлось чистить одежду. Расписание автобусов имелось, и Алвис довольно точно подсчитал, что именно Римша мог в это время вести такси. Во всяком случае машина проехала здесь как раз в те сорок минут, которые прошли с момента, когда Людвиг Римша выехал из парка, и до того, как он приехал в банк за инкассаторами.

Во всех следующих домах Алвис спрашивал не только о Римше, но и о такси. Оказалось, что еще один человек видел, как такси ехало по направлению к старым хозяйствам. Правда, он не мог назвать время так точно, как женщина, но такси было такого цвета, как и то, которое видела женщина и в какой было окрашено такси 86 — 37. Кроме того, он заметил еще одну интересную деталь: в такси был только шофер.

— Такси ехало с желтым огнем, но сидел в нем только шофер. Такое не часто увидишь. А где же пассажир? — подумал я. Но потом сообразил, что, Наверно, едет по заказу и на самом деле ничего необычного тут нет.

Алвис показал фотоснимок Римши, мужчина сказал, что будто бы где-то видал его, и разумеется, в этом не было ничего удивительного, так как дома стояли на расстоянии каких-нибудь двухсот метров друг от друга, но похож ли человек с фотографии на шофера вчерашнего такси, — мужчина сказать не мог.

Из его дома Алвис позвонил Конраду, который готов уже был вычеркнуть Римшу из списка подозреваемых, и отправился дальше.

Но везение кончилось. Никто больше не видел ни такси, ни Людвига Римшу.

Наконец, Алвис подошел к дому ближайшего соседа Римши Козинда, на которого он возлагал самые большие надежды.

Если в конце поселка стоят обособленно только два дома и их разделяет только улица шириной в несколько метров, то почти невозможно не заметить подъезжающую автомашину.

Дом Козинда был сложен из белого силикатного кирпича. Вдоль забора из крашеного штакетника тянулся ряд кустов красной смородины, сплошь в крупных ягодах.

Вход в дом был с торца, напротив располагалась хозяйственная постройка, очевидно позже к ней пристроили гараж. Все постройки были аккуратные, ухоженные. Алвис про себя уже сетовал, что дома, наверно, будет только одна хозяйка, но ошибся — дома был только хозяин. Услышав скрип калитки, он вышел из гаража и окинул незнакомца не очень-то любезным взглядом:

— Вы кого-нибудь ищете?

— Так точно. Инспектор уголовного розыска Алвис Грауд.

— Очень приятно,,, — Хозяин протянул руку: — Козинд.

— Я боялся, что никого не застану дома, — признался Алвис. — Все надежды были на хозяйку.

— У меня их тут целых три штуки. Которую вы имели в виду? — Козинд вытирал тряпкой испачканные маслом руки, а вытерев, сунул тряпку в карман не слишком чистого полукомбинезона.

В распахнутые двери гаража Алвис видел тупой нос «Запорожца» цвета морской волны с хромированным буфером и декоративной решеткой.

— Вы, наверно, догадываетесь, в связи с чем я пришел.

— Пойдемте в сад, присядем.

За домом, под большими старыми вишнями стояли столик и несколько плетеных стульев. Ветви вишен низко склонились над ними, и создавалось впечатление, будто сидишь в беседке.

— Римша еще не нашелся? Алвис покачал головой.

— И не найдется! — Козинд засунул большие пальцы за лямки комбинезона и манерно наклонил голову, словно бросая собеседнику вызов.

Алвис чуть не вздрогнул.

— Но такое убеждение должно же на чем-то основываться!

— Разговор останется между нами?

— Хорошо. — Алвис заметил, что верхняя часть затылка Козинда плоская, словно срезанная.

Над головой звенели телефонные провода. Почему они звенят? И почему в его голову лезут всякие глупости?

— Сколько он стащил?

— Восемьдесят шесть тысяч.

— Значит, он уже бог знает где, и вы его не поймаете.

— Вы уверены, что Людвиг Римша виновен?

— Да. Потому что это — эксцесс. А он способен на любые эксцессы. Он действует по первому побуждению и только потом, когда дело уже сделано, задумывается о последствиях. А так — золотой человек, золотой сосед, лучшего и желать нельзя.

Остальная часть участка до самого забора была занята под парники. Их откинутые рамы пускали в небо солнечных зайчиков. С некоторых парников рамы были вовсе сняты и составлены пирамидой; над ними, окутывая сад радужной дымкой, крутились роторы дождевальных установок.

— Вы знаете, как он женился? Не знаете? В Янову ночь познакомился, а утром сделал предложение. Почти в двадцать восемь лет. Еще примеры? Попалась ему какая-то польская книжка, а прочесть ее он не может. Разозлился. Полгода из дому не вылезал и научился по-польски. Без какой бы то ни было особой необходимости, даже в туристическую поездку не собирался. Наконец, после восьми лет совместной жизни вдруг влюбился в собственную жену. Когда он женился, он ее не любил, но ему нравилось — заметьте! — ему нравилось, что она его любит. Через восемь лет она уже любила другого. Людвиг за ней и так и этак увивается, а она — ноль внимания. Недели две назад он сидел на том самом месте, где вы сидите, и говорил мне: «Оставлю ей все и уйду, пусть себе живет!» — «Зачем же тебе уходить? — спрашиваю. — Дом-то твой». — «Но я ведь женился на ней без любви», отвечает.» — Козинд помолчал немного, а потом постучал себе пальцем по лбу: — у него тут не все дома.

— Вчера, около двух часов дня, вы не видели как Людвиг Римша приехал домой в такси?

— Нет. В это время меня дома не было. Я в городе был. По делам.

— По каким?

— Купите машину, и дел у вас появится уйма. И не дай бог, если эта машина будет не слишком новая. Я сам ремонтирую, а начальник у меня большой человек, поэтому я все могу достать для своей машины, но все же вечно чего-нибудь не хватает. Отпуск идет к концу, а вы думаете, я отдохнул? Ничуть. Вечно как белка в колесе.

— Хозяйки тоже не было дома?

— Хозяйка, наверно, была, и старшая дочка тоже, потому что обе собирались на работу. Они проводницами в фирменном поезде — полтора суток на работе, трое свободны. Дома будут завтра утром примерно в это время. Я могу вам позвонить, когда они приедут.

— Буду очень благодарен. Значит, вечером у вас никого дома не было?

— Может быть, только младшая дочка. Правда, она больше сидит на пляже… Постойте, кажется, стукнула ее дверь, сейчас взгляну… Козинд подошел к углу дома и позвал: — Тереза! Тереза, иди сюда!