Возвращение в любовь - Армстронг Вера - Страница 14

Они помолчали.

— Дерил говорит, ты пообедаешь с нами? первой заговорила Саманта.

Рэй кивнул.

— Классная у тебя машина. Теперь никакие заносы не страшны. — Саманта кивнула в сторону ворот, у которых красовался черный «лендровер».

— Да, я давно хотел джип, — признался Рэй. При нашем климате это не роскошь, а необходимость. Хотя отец мою покупку не одобрил, он считает, что лучше его грузовичка машин не бывает.

Саманта, не зная, что еще сказать, машинально потянулась поправить серьгу, и…

— Ой!

— Что случилось?

— Я потеряла мою сережку! — воскликнула Саманта. — Должно быть, застежка расстегнулась.

Они стали осматривать снег в надежде, что где-то блеснет на солнце золотая искра.

— Не расстраивайся ты так, — попытался утешить ее Рэй, заметив, что Саманта готова разреветься. — В конце концов, это просто кусочек металла.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула она. — Это очень важно для меня. Я должна ее найти!

Они осмотрели снег вокруг снеговика дюйм за дюймом, но ничего не нашли. Рэй сдался и прекратил поиски. Он сел на крыльцо, глядя, как Саманта продолжает разрывать снег носком ботинка. Она готова была торчать здесь весь день, призвать на поиски Службу спасения и ФБР, полицию со специально обученными собаками…

Неожиданно Рэй наклонился к краю ступеньки и поднял что-то.

— Твое? — спросил он, и Саманта увидела, как в его пальцах блеснуло золото.

— Ой, спасибо тебе большое! — Саманта осторожно взяла крошечную сережку из большой руки Рэя, вдела себе в ухо и запечатлела на его щеке поцелуй благодарности.

— Спасибо не мне, а солнцу, — смущенно возразил Рэй. — Если бы оно не сияло так, мы бы ни за что не отыскали такую кроху в снегу.

Он нерешительно протянул руку и дотронулся до мочки уха Саманты, любуясь золотым блеском.

— Ты так расстроилась… Эти серьги много значат для тебя?

Саманта кивнула.

— Когда со мной случилась одна вещь… Очень неприятная для меня вещь… У меня была ужасная депрессия, я считала, что все меня бросили… И вскоре после этого родители подарили мне эти серьги вместе с открыткой. Там они писали о том, как любят меня. И эта открытка была такой трогательной, такой убедительной… Я поняла, что все и правда не так плохо, как мне казалось. Эти серьги теперь напоминают мне об их любви.

Она отвернулась, чтобы Рэй не заметил, что на ее глаза готовы навернуться слезы. Он ласково погладил девушку по щеке и сказал, вложив в эту фразу всю нежность, на какую был способен:

— Все будет хорошо, Саманта. Боль утихнет, и останутся только воспоминания о хорошем. Я понимаю, что эти серьги для тебя — мостик между детством и твоим будущим, но ведь и без них ты не забудешь своих родителей.

Саманта и сама не понимала, почему ей так хочется объяснить это Рэю — может быть, дело в том, что она давно не говорила по душам ни с кем, кроме Дерил? И Саманте показалось, что только Рэй сможет ее понять. Она смахнула непрошеную слезинку и продолжала:

— Конечно, не забуду. Но мне так тяжело видеть все, что о них напоминает: дом, мебель, семейные архивы. Поэтому я и переехала к Дерил, чтобы не видеть каждый день стены, которые были свидетелями нашего счастья.

Рэй внимательно слушал ее и не перебивал. Ему были знакомы эти чувства. Саманта прислонилась к перилам крыльца, вздохнула и продолжала:

— Только две вещи, напоминающие мне о родителях, не причиняют мне боли. Два их последних подарка — моя машина и эти серьги. Может быть, потому, что за ними не тянется шлейф детских воспоминаний. Потому, что как раз они-то и не служат мостиком между «тогда» и «теперь».

Может быть, поэтому я так расстроилась, когда потеряла сережку: она — это память, но светлая, без мучительного ощущения того, что все хорошее в жизни закончилось навсегда.

— Бедная девочка. Нелегко же тебе пришлось. — Рэй сочувственно покивал головой.

У Саманты было такое ощущение, что он слушает ее не из простой вежливости. Его сочувствие выглядело абсолютно искренним.

— Ты спрашивала, почему я вернулся в Саммерленд, — после небольшой паузы неожиданно сказал Рэй. — Долгими холодными ночами там, в Лапландии, я много думал. И понял, что та жизнь, к которой я стремился и ради которой уехал отсюда, не так уж замечательна. Все это — мишура.

Успех, деньги, слава, интервью в журналах, светские вечеринки, приятельские отношения со звездами… Наверное, мне стоило пройти это испытание. Но потом я понял, что мне это не нужно. И вместе с этим осознанием пришла тоска по дому.

Я решил, что выполнил свою миссию и с чистым сердцем могу вернуться туда, где все начиналось. Правда, одному Богу известно, смогу ли я остаться здесь навсегда, не сгложет ли меня скука в нашем маленьком городке… Отец все равно отвергает любую мою помощь, я чувствую, что не так-то ему и нужен.

— Наверное, он просто не хочет на тебя давить. Считает, что если ты останешься здесь, то пусть это будет по твоему желанию, а не из чувства долга.

— Может быть, ты и права, — кивнул Рэй. — В любом случае, я еще ничего не решил…

Саманте было так приятно, что Рэй ответил откровенностью на ее откровенность. Теперь она боялась сказать что-то лишнее, неуклюжим словом вспугнуть Рэя и разрушить эту чудесную атмосферу доверия. Но, несмотря на ее осторожность, Рэй снова замкнулся в себе, поджал губы, и было видно: он уже сожалеет о том, что позволил девушке краем глаза заглянуть в свою жизнь.

Доверие порождает близость между людьми.

Может быть, в этом причина замкнутости Рэя Трименса? Он не позволяет себе видеть в Саманте нечто большее, чем просто сотрудницу, и поэтому не желает откровенничать с ней? А она — чего хочет она сама? Что выбрать — сердце, пустое, как старый кувшин, или разбитое на осколки?

Но ведь есть еще и третий вариант. Сердце, полное любовью, как сосуд с драгоценным бальзамом… Но об этом Саманта боялась даже мечтать.

— Пойду, посмотрю, куда подевался Майкл, вздохнула Саманта. — Надеюсь, он не собирается надеть на снеговика любимый мамин шарф.

— А я немного расчищу снег, который нападал с крыши, — ответил Рэй.

Они повернулись в разные стороны и разошлись по своим делам, как будто ничего и не было.

С кухни доносились удивительно аппетитные запахи наваристого куриного бульона с приправами, бифштексов и жареного картофеля.

Рэй блаженно улыбнулся, отряхнул снег с ботинок, снял куртку и прошел в комнату. Мысли о предстоящем вкусном обеде немного помогли ему отвлечься от возбуждения, в которое привел его невинный поцелуй благодарности — награда Саманты за найденную серьгу.

Даже Беатриса, вскружившая ему голову в мгновение ока и приведшая его к алтарю всего через пару месяцев после знакомства, не вызывала у Рэя такого горячего желания. Но я уже большой мальчик, с иронией сказал себе Рэй. И умею держать себя в руках… А ведь ему так нестерпимо хотелось в тот миг повалить Саманту на снег и овладеть ею здесь же, у крыльца!

— А вот и обед! — сообщила Дерил, внося в комнату кастрюлю с дымящимся бульоном и ставя ее на стол.

— Давай помогу! — встрепенулся Рэй.

— Перестань, ты и так мне уже помог. Даже не знаю, как тебя благодарить за нашу крышу.

— Вот уж не стоит благодарности. Мужчина должен иногда заниматься физическим трудом.

Боже, как аппетитно пахнет!

Саманта заглянула в комнату, тоже с удовольствием потянула носом и воскликнула:

— О! Суп уже готов? Пойду принесу тарелки.

Рэй сделал шаг по направлению к двери, собираясь тоже пойти в кухню и помочь Саманте, но Дерил остановила его:

— Рэй!

И, когда он остановился и обернулся к ней, тихо попросила:

— Пожалуйста, не обижай Саманту. Она так много перенесла.

— Ты думаешь я способен обидеть женщину? поднял брови Рэй. — И вообще, мы просто коллеги.

— Надеюсь, не способен, — спокойно сказала Дерил. — Но она куда более ранима, чем пытается казаться.

Неужели Дерил думает, что между ним и Самантой существуют особые отношения? Рэй не был готов к новой любви. Ему не хотелось впускать никого в свой с таким трудом построенный мирок, нарушать свой едва обретенный покой. Саманта очаровательна и притягательна, но он сможет выбросить ее из головы.