Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего - Валин Юрий Павлович - Страница 8

Связист возился с «Север-бис»[10].

– Это всё? – поинтересовался Женька, водворяя в кобуру новенький ТТ и запасную обойму.

– Практически всё, – хмуро подтвердила начальница. – В пакете приказ от «здешнего» – в огневой бой не вступать. Категорически. Переоденемся на берегу. Наше дело – только ощупать «корыто». Вот мне для успокоения нервов презентовали, – она подбросила на ладони ножны с финским ножом.

– Помнит Враварин, значит, – пробормотал Женька. – Хорошо, когда о тебе память остается.

– Это ты брось! – резко сказала Катрин. – Рано в этаком тоне о себе думать. Завтра Иришке позвонишь, скажешь, что безумно соскучился. А помнить-то тебя товарищ Варварин наверняка помнит. Здесь хоть и целый год прошел, но твой порез идиотский бутылочный попробуй, забудь. Но уж томик трофейного Шопенгауэра тебе передавать, согласись, как-то глупо.

– Это да, я иррационалистов терпеть не могу. Их переводить трудно, – Женька улыбнулся.

Ехать было недалеко. Женька упирался ногами в борт накрытой брезентом лодки. На вид посудина была крепкой, что обнадеживало.

– Бойцы, а как у нас с плаваньем, ныряньем и прочим гребным спортом? – поинтересовалась Катрин.

– Я грести умею, – сказал сержант-взрывник. – На Оке вырос.

– Уже хорошо. А ты?

Старшина пожал плечами:

– Справлюсь. Хотя на разряд не сдал бы.

– Нам на рекорд не идти. Доберемся, – весело сказала Катрин. – Старшина, ты на меня так не косись. Меня не за легким орденом снарядили. Покровителей наверху не имею, сплю только с тем, с кем нравится. И грести я, кстати, тоже умею.

– Понял. Извиняюсь, – старшина разгладил усы. – А вы из каких мест будете, товарищ младший лейтенант?

Познакомиться толком не успели – «Додж» остановился под прикрытием хаты-развалюхи. Лимана видно не было, но с той стороны несло стылым холодом. Толкунов отправился устанавливать контакт с местным начальством. Доносились голоса, кто-то смачно матерился.

– Готовится братва, – безмятежно заметила Катрин.

Старший лейтенант вернулся взмокший от волнения, но довольный собой. Пакет с приказом передал, сложностей не возникло. Собственно, какие сложности? Приказ подлинный, подтвержденный по телефону из штаба армии.

Катрин, ежась в своей щегольской летной куртке, прогуливалась у машины. Бойцы смотрели на нее странно, – пока начальница шутила да болтала – армейской девчонкой казалась. Своей. А сейчас… Мешает красота на войне, хоть во что ее наряжай.

– Да нормальная она, – негромко сказал Женька, поднимая ворот шинели. – Боевая и опыта хватает.

– Не то слово, – пробормотал старшина. Верхняя часть правого уха у него отсутствовала, и от этого казалось, что подрывник держит голову криво. – Давно ее знаете, товарищ младший лейтенант?

– Да с начала службы. И в командировку с ней ходил.

– Понятно…

Из-за хат вышли трое командиров, поздоровались с Толкуновым. Принялись разглядывать «Додж». Тут из-за машины вышла Катерина, и внимание переключилось на нее.

– Дивчину брать не будем, – отчетливо сказал коренастый капитан.

– То есть как?! – изумился Толкунов.

– Вот так. Десант не шутки. Другого радиста ищите.

– Где искать? Да и не радистка она.

– Тем более. Оставьте с машиной. Нужен человек – в батальоне добровольцев хватает, берите на выбор. Бойцы у нас опытные, проверенные.

– Какие добровольцы? Она специалист. Нужна будет.

– Незаменимых у нас нет, – отрезал капитан. – Я контрразведку тонкому делу учить не собираюсь. Нужно забрасывать – забрасывайте. Но не с нами. Подстрелят зря. Мы с боем пойдем, без фокусов-покусов. Мужское занятие. О чем, извиняюсь, у вас командование думает?

– Командование у нас думает, – с нажимом заверил Толкунов. – У нас, знаете ли, СМЕРШ. Думать у нас умеют.

– А у нас морская пехота. Дело простое – в воду и на фрицев. Убьют девушку зря. Я уж извиняюсь…

– Я тоже извиняюсь, – Катрин шагнула к спорящим. – Будете брать, не будете – ваше право. Спорить не о чем, одно дело делаем, пусть и разным манером. Мы можем и раньше уйти. Лиман не лес – мимо порта мы как-нибудь и сами не проскочим.

– Товарищ младший лейтенант, вы нас правильно поймите, – начал лейтенант в лихо заломленной фуражке. – Вы там не пройдете…

– Я все понимаю, – безмятежно заверила Катрин. – Вы здесь разведку проводили, с обстановкой лучше знакомы. Мы верим. Я вот товарища капитана, по-моему, даже знаю. Вы ведь в 42-м у Балаклавы служили? В 9-й бригаде? Конец июня, да?

– Нет, я тогда в Новороссийске был, – в недоумении признался капитан.

– Обозналась, значит. Очень похожи. Извините.

– Что, действительно в Севастополе была? – спросил до сих пор молчавший старший лейтенант.

– Врать буду? – оскорбилась Мезина. – До 2 июля. На Херсонес мы не пошли, в другую сторону двинули – в горы проскочили.

– Повезло, – угрюмо сказал капитан.

– Повезло, – согласилась Катрин.

Переодевались в пустующем доме. Женька натянул свободные шаровары маскировочного костюма поверх ватных брюк. Камуфляж был блеклый – размытые вылинявшие и выгоревшие серо-бурые пятна. Словно с мертвеца сняли. Может, и правда… Нет, пахло новым.

– Живее! Живее! – в каморку ворвался Толкунов. – Выдвигаемся! Катюша, рацию, будь добра, прихвати. А мы лодку…

«Мы» – это бойцы и Женька. Лодка со снаряжением оказалась штукой увесистой. Тащили, сопя и увязая сапогами в песке. Старлей шагал впереди, ловкий, вооруженный до зубов, – чехол с винтовкой бережно нес в руках. Молчаливая Катрин шла замыкающей с рацией. Вот и лиман. Правее слышались голоса, стучали топорами – там морпехи к делу готовились.

– Спускаем! – решительно сказал Толкунов.

Плоскодонку спихнули на воду. Женька чуть не зачерпнул голенищем, – ох, черт! Ноги хоть и остались в сухости, но бодрящая прохлада и сквозь голенища чувствовалась. Не искупаться бы.

Старлей уложил в лодку груз и принялся разглядывать в бинокль лиман. По правде говоря, видно было плохо, разве что только простор угадаешь за плотной стеной шуршащего камыша.

– Может, в хату пойдете? – сказал водитель, поправляя на плече автомат. – Я б часовым пока…

– Вы вот что, младший сержант, нечего здесь болтовней заниматься! – резко сказал Толкунов. – Отправляйтесь к машине и немедля следуйте в отдел. Доложите, что у нас все готово к выполнению задания. Шагом марш!

– Есть, шагом марш! – Водитель неуклюже повернулся через левое плечо и затопал по грязи. Спина в новом, но уже малость замасленном ватнике выражала обиду.

– Не время сейчас расслабляться, – пробормотал старший лейтенант, снова изучая в оптику камышовые заросли и сообщил: – Як морской пехоте. К лодке никого не подпускать, быть наготове. Мезина – за старшого.

Катрин отстраненно посмотрела вслед командиру и потянула Женьку за рукав. Уселись, с трудом выискав относительно сухой бугорок. Рядовой состав топтался в нерешительности.

– Устраивайтесь, – пригласила Мезина. – Будем неизбежных астрономических изменений дожидаться, то есть темноты. А пока я вас проинструктирую. Вам командир группы мозги вправлял?

– Так точно, – сказал старший сержант, опускаясь на корточки. – Призвал осознать серьезность момента и важность задания.

– Вот это верно, – согласилась Катрин. – Не за портянками едем. Как понимаю, в деле бывали?

– Так точно. Награды как положено – в штабе на хранении. А так в тыл немцам ходили…

– Тогда считаю инструктаж оконченным, – пробормотала Катрин, сдвигая на нос пилотку. – Евгений, не сутулься. Сидеть неудобно.

Начальница вроде дремала, облокотившись спиной о Женькину спину. Земляков вполголоса беседовал с новыми знакомыми. Оба были постарше возрастом рядового младшего лейтенанта – опытные, рассудительные. Взрывник-старшина оказался татарином из Горького. Женька вспомнил о земляке старшины – о лихом механике-водителе, рассказал, как легкий танк по улицам летал, – эсэсовцы только головами вслед вертели. Радист в 43-м тоже был на Воронежском – успел с полком организованно за Северский Донец выйти. Повздыхали, вспоминая отступление. Женька смущенно заметил, что на фронте бывал мало, больше в столице, по специальности трудился. Старшина сказал, что знание языка – дело самое нужное. Если бы в каждой разведгруппе имелся человек, умеющий сносно «шпрехать», то таких бы дел можно было наворотить – только держись. Сам старшина, Махсун Шахметов, или просто Миша, ходил в тыл к немцам неоднократно и, видимо, знал, что говорил. Рассказал, как в одной деревне под Псковом взяли сонными двух фрицев. Один был обер-лейтенантом, другой его денщиком. Обоих скрутили в одном нижнем белье, сгоряча выволокли в лес и потом долго выясняли, кто из них кто. Форму пленных прихватили с собой, но ростом и размером ноги фрицы были одинаковые, да к тому же оба малость ошалевшие, контуженые. Поговорить с ними не получалось, пришлось изучать документы. Кое-как расшифровали. А то так бы и пришлось за линию фронта обоих тащить. Хлопотное занятие за тридцать верст лишнего дурака провожать.