Окраины. Штурмовая группа - Валин Юрий Павлович - Страница 7

– Во дают, – восхитился Генка. – Значит, при плюс 10 тепловой удар схлопочешь, а при минус 73 зазвенишь?

– Нет, тебе просто станет некомфортно. Хм, абзац какой-то, да мне уже не комфортно, – возмутилась Капчага. – Эта куртяшка стоит 1990 евро.

– Так вот чем она греет. Это же по сколько «евров» на градус Цельсия приходится? – Генка закатил в глаза. – Уф, меня в жар бросило.

– Эту парку нужно носить с теми шортами, – сказал Андрей. – Может, поработаем, коллеги?

– Натуральный баклажан этот Батюшко. – Мариэтта торопливо застегивала «молнию» куртки. – Это надо же, куда занесло.

– Зато воздух какой чистый, – бодро восхитился Генка, нахлобучивая кепи пониже.

Группа стояла на склоне заснеженного холма. Подобные сопки-холмы громоздились до горизонта. По левую руку тянулся берег моря: стометровая полоса ледяного припая, а дальше водяной простор бутылочного цвета. С моря дул ветер, хватал ледяной лапой за лицо, насмешливо и грубо мял, морозил щеки. Андрей и не помнил, когда доводилось прочувствовать такую настоящую, морозную зиму. Не выше минус 20. Судя по всему, вечер. Нет, не зима – нормальная заполярная весна. На западе еще видно бледное пятно от зашедшего солнца. Одуреть, до чего просторный и прозрачный мир. Обзор километров на пятьдесят: сопки, торосы, море, редкие пятна низкорослых деревьев. Почти веришь этому морозному горизонту. Но все-таки «Фата» – чуть меньше запахов, чуть перехлестывает неправдоподобностью красота заката. Все чуть-чуть. Но мороз-то самый натуральный.

– Двигаемся, командир? Стоять околеем. – Генка чуть подпрыгивал на месте от нетерпения.

Андрей с сомнением смотрел на цепочку следов – они уводили по склону. Похоже, пропавший Батюшко не слишком-то колебался – немного потоптался на месте и двинулся вдоль морского берега. Смысл искать инженера? Время в «Фате» – понятие относительное, но прошло более пятидесяти часов. Мог уйти далеко, тем более ночь ему как-то нужно было пережить. Замерз? Выжил? Вышел к людям или убежищу? В любом случае Отделению придется несладко. К ночи температура запросто упадет до минус 30. Полевая форма к столь экстремальным условиям не приспособлена. Померзнет воинство. С другой стороны, время еще есть, уйти можно в любой момент.

– Прогуляемся дотемна, гражданин начальник?

Андрей глянул на подругу:

– Мысли читаем, Капчага?

Мариэтта радостно кивнула: из приподнятого капюшона куртки торчала только макушка, повязанная вишневым платком, да сияли раскосые глаза.

– Знаете, коллеги, когда вы друг другу так улыбаетесь, мне хреново, – жалобно сказал Генка. – У меня депрессия к единице подкатывает. Я завистливый.

– Не ври, – сказала Мариэтта. – Тебе одной девчонки всегда мало будет. Ты – енот-потаскун, Геночка.

– Я же не виноват. Это гормоны. Я если влюблюсь, одну-единственную любить буду. С остальными только так… чтобы не обижались. Я добрый.

– Так, идите-ка вы лесом, в смысле тундрой, с такими разговорами, – сказал Андрей. – Дотемна хорошо прогуляемся. Может, инженер где-то здесь и лежит?

Снег был не такой уж глубокий. Шагалось нормально. От ходьбы агенты согрелись. Андрей только беспокоили Мариэттины «мародеры» – обувь на мороз уж точно рассчитана не была. Но подруга заверили, что, как только ноги промерзнут, она начнет «скулить и проситься на ручки».

– Слушайте, а здесь живности полно, – сказал Генка, рассматривая то и дело попадающиеся следы. – Вот бы поохотиться. Я всю жизнь мечтал. Чтобы не на двуногих и не на бешеных собак. Этих я настрелялся. Чтобы для пищи. Чтобы костер, шашлычок, супчик. Хвосты на шапку. Чтобы не просто так живой твари башку сносить.

– Понимаю, только смотри, чтобы тебе самому «котелок» не огрызли, – Андрей показал на крупные отпечатки. – Это уже не песцы.

– Ой, а там еще крупнее, – сказала Мариэтта.

Агенты полюбовались на следы. Если это и были волки, то весьма эксклюзивные. Андрей пытался прикинуть – до каких же размеров дорастают здешние хищники?

– Заповедник, блин, – констатировал Генка и достал из рюкзака «Фермера».

Андрей передвинул под курткой кобуру и помог Мариэтте с ее ненаглядным «смит-вессоном». Закрепили кобуру-приклад.

– Руки в тепле держи.

– Не волнуйтесь. Я разумно, – пообещала девица.

– Разумно будет, если я их сразу картечью угощу, – проворчал Генка.

– Еще разумнее, если мы с представителями здешней фауны вообще разминемся, – заметил Андрей.

Следы уводили вверх по склону – прошедший здесь Батюшко намеревался миновать низины, выходящие к морю. Логично, там наверняка снега по грудь. Вот только куда так уверенно двигался турист-инженер?

– Слышь, Сергеич, а эти, которые волки, похоже, его пасли, – прошептал Генка. – Вон, по обе стороны следом шли.

– Может, это позже было?

– Вряд ли. Зверюги солидные, чего им по холодным следам бегать? Как бы Маня не огорчилась.

– Вы чего перешептываетесь? – возмутилась осквернительница могил. – Я дура, да? Абзац какой-то! Думаете, если я то, что от нашего Беркута осталось, воочию не видела, так и не догадываюсь, как обгрызенные мослы выглядят?

– Мы тебя корректно подготовить хотели. Как истинную леди.

– Если как леди, тогда ладно. Я подготовилась. Сожрали его, да?

– Есть такая вероятность. Но, может быть, и ушел. Вон он как целеустремленно шагал.

Батюшко не ушел. По следам можно было отчетливо прочесть, как он угодил в западню, устроенную хищниками. Очевидно, двое волков неторопливо подгоняли человека, остальная стая поджидала у распадка. Батюшко успел догадаться, но путь у него оставался лишь в долинку, в глубокий снег. Человек пытался бежать, увязая в снегу, все понял и у невысокой скальной стены принял бой.

– Черт, храбрые у нас инженеры, – сказал Андрей, стаскивая с головы кепи. – Я и не думал.

– Значит, у него нож был, – Генка оглядывал пятачок, истоптанный следами и розовыми пятнами. – Эх, вот она, судьба!

– Мань, ты бы все-таки не подходила, – тоскливо предупредил Андрей. – Нам сфотографировать нужно, собрать, что осталось.

– Я леди, а не кисейная барышня. И вообще мне в стороне торчать не по кайфу.

Все трое агентов одновременно вздрогнули – на сопке, что осталась за спиной, раздался басовитый вой.

– Твою дивизию, прямо мамонт какой-то, – пробормотал Генка.

– Делаем дело и сваливаем, – приказал Андрей. – Маня, присмотри за тылом.

Поскрипывал под подошвами снег, сверкала вспышка фотоаппарата. Андрей складывал в мешок разбросанные кости. Хотелось найти и череп, но на окрашенном снегу остались лишь оранжевые обрывки ткани. Куртка, та самая за две тысячи евро.

– Голову, наверное, разгрызли, – сказал Андрей.

– Хреново. Слушай, считаешь, он о волках думал или они сами пришли? – Генка рылся в снегу у подножья скалы.

– Не важно… – Андрей осекся.

Снова взвыли звери, сразу в двух местах. В сгущающейся темноте зов производил гнетущее впечатление. К счастью, угрожающий вой слышался за сопкой, что высилась чуть дальше от берега.

– Уходим. Все равно у Батюшко близких родственников нет. Похоронят в закрытом гробу и без головы. Он не обидится.

– Андрюш, там, по-моему, собаки, – вздрагивающим голосом сказала Мариэтта.

Андрей скинул капюшон, – дуновения морозного воздуха доносили отдаленный собачий лай. Оттуда же, из-за сопки.

– Собаки так собаки. Они местные, а мы нет. Собираемся.

– Начальник, ты что?! А если волчары охотятся на кого?

– У них своя охота, у нас своя. Мы работаем. По заданию, между прочим.

– Ну и что, задание? – заворчал Генка. – Давай глянем. У нас три ствола – риска никакого. А там сожрут кого-нибудь.

– Так нас и сожрут. Мы же не егеря и даже не охотники-любители. И вообще у нас лицензии нет.

– Не шути! – Глаза Мариэтты сузились. – Мы люди. По принципу надо. Если из-за меня боишься…

– Всё, дискуссия окончена, – Андрей глубоко вздохнул. – Генка, мы хоть на сопку подняться успеем? Они же движутся.