Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 15

Всякий раз, когда смотрела в большие добрые глаза — печальные-печальные, ей становилось не по себе, а от радостного повиливания хвоста еще хуже. Она не заслуживала такого хорошего отношения и знала это.

На душе было скверно. Ей казалось, — и собака, и баба Валя видят ее насквозь. Но почему-то прощают.

Одиночество не знало гордости? Одиночество и старость были готовы прощать, потому что им уже нечего терять?

Она пришла сюда из-под палки, высиживала часы из жалости и думала все не о том… Никто не упрекал ее в открытую, но в каждом слове старухи ей виделся упрек.

Катя мечтала поскорее уйти, но вместо этого продолжала сидеть, обхватив ладонями теплую чашку, и жевать печенье.

Жучка улеглась возле стола, напоминая собой вертолет со своими тонкими лапами и массивным телом. Громкое пыхтение сбивало с мыслей, перемешивало их и, казалось, превращало в одно сплошное месиво из настоящего, прошлого и будущего.

Девушка терпеливо отвечала на вопросы бабы Вали о маме, папе, работе, погоде, сериале по первому, пока старушка не посмотрела на часы и не ахнула:

— Время-то! Давай-ка домой, заболтались мы!

При виде улыбки на морщинистом лице Катя в ответ несмело улыбнулась. Это был тот момент, когда ей становилось легче.

Пропахшую лекарствами квартирку она покинула с облегчением и очередным стыдом за него.

На улице стемнело, пошел снег. Мелкие белые мошки роились под грустно склоненными плафонами фонарей. За мыслями о старой бабе Вале и ее собаке девушка совсем позабыла свои страхи. Сейчас она ничего так не боялась, как стариться в компании уродливой собаки в маленькой квартире, пропахшей лекарствами. Ни за что на свете не хотела существовать от визита до визита родственников с их жалостью и лицемерными улыбками. И прощать их, потому что другого выхода просто нет.

Катя миновала проход между домами, подошла к своей парадной и даже взялась за дверную ручку, но с места так и не двинулась.

— Добрый вечер, — послышалось позади.

Она не сразу обернулась, и за те секунды, пока смотрела на блестящую дверную ручку, внутри пронесся целый ураган чувств: радость, сомнение, страх, волнение. Сердце — точно каучуковый мяч со всей силы швырнули в стену, оно отскочило, ударилось о другую и запрыгало — туда-сюда, туда-сюда.

— Добрый вечер, — оборачиваясь, ответила она, по-прежнему сжимая холодную дверную ручку.

Пауза затянулась. Катя не знала, следует ли ей спросить, что он здесь делает, или лучше подождать, пока сам объяснит.

А Влад смотрел на нее не мигая, как будто хотел загипнотизировать. Черные волосы были припорошены снегом, словно он несколько часов тут простоял, ловя снежинки. Без шарфа, в полурасстегнутой коричневой куртке — совсем как у мужчины со стоянки возле торгового центра.

Девушка отвела взгляд и спрятала окоченевшие руки в рукава пальто.

— Холодно? — обеспокоенно спросил он.

— Немного, — призналась она.

Снова повисло молчание.

— Я не мимо шел, — неожиданно произнес Влад, делая к ней шаг, — я…

Катя испуганно подалась назад и уперлась спиной в дверь.

Он замер.

— Не бойся, ладно? — Молодой человек спрятал руки за спину. — Я объясню… Постараюсь, если выслушаешь.

Она не сразу сообразила, что он вдруг перешел на «ты», и лишь кивнула.

Влад смущенно улыбнулся:

— Это трудно объяснить. Не подумай, что я сумасшедший… — Взгляд его из сосредоточенного резко стал изумленным, черные брови сдвинулись. Он вытянул руку и легко коснулся ее лба. — А что это?

— Ничего, — прохрипела она, — упала.

— Как?

— В дверь.

Молодой человек опустил руку. Она ждала, когда он снова заговорит, но он молчал и пристально смотрел на ее синяк.

— Ты говорил, трудно объяснить? — не выдержав, напомнила Катя, надвигая шапку ниже на лоб.

Он моргнул.

— Давай прогуляемся?

Катя замешкалась, и он понимающе улыбнулся:

— Да, верно, не стоит. — Его взгляд осторожно остановился на ее губах. Прежде никто не смотрел на нее с такой нежностью. К щекам прилило тепло, и кровь быстрее заструилась по венам.

— Ты мне понравилась, — негромко сказал Влад, — и я пришел в надежде случайно встретить тебя… или не очень случайно.

Она ожидала чего угодно, что он маньяк, инопланетянин, но ей даже в голову не взбрело, что она ему просто понравилась как девушка.

Не было похоже, будто признание далось ему тяжело.

«Возможно, это не самая трудная часть объяснений?» — предположила Катя — и не ошиблась.

Дальше ему стало заметно сложнее. Какое-то время он подбирал слова.

— Я бы хотел встречать тебя после работы. — Влад потупился. — Если ты узнаешь меня немного лучше, может быть, я тоже смогу тебе понравиться?

Первым ее желанием было сказать, что он тоже ей нравится, но вырвалось совсем другое:

— Встречай, если хочешь.

Он задумчиво улыбнулся:

— А ты? Ты сама хочешь?

На память пришли холодные голубые глаза, а в ушах зазвучал голос: «Так может, следует осторожнее выбирать новых знакомых?» Единственное, что ей следовало, это запомнить раз и навсегда страх, когда чувствуешь себя букашкой, которую кто-то могущественный может в любой момент задавить одним пальцем. Но, глядя в красивое бледное лицо Влада и ощущая на себе его нежный взгляд, она почему-то совсем не боялась. И думать о страхе ей не хотелось. Бесчувственный голос обладателя ледяных голубых глаз заглушил другой, громче и четче: «Ты мне понравилась». Ему так легко было верить. Как в хороший сон, пока не проснешься, или в ясный день, пока не нахмурится небо.

— Хочу, — честно ответила Катя.

Снег усилился. За пределами козырька было белым-бело. Снежинки у нее на шарфе от горячего дыхания превратились в россыпь капель, а на волосах Влада белый покров так и не растаял.

«Как странно, — подумала девушка и тут же себя отругала: — Если ко всему цепляться, так ничего хорошего не выйдет. Он наверно, бедняга, долго уже тут торчит, замерз, хоть и вида не подает».

— И давно? — нерешительно посмотрела на него Катя.

— Давно? — непонимающе переспросил Влад.

Она покраснела.

— Давно нравлюсь?

Он улыбнулся как будто с облегчением.

— Больше двух месяцев.

Девушка шумно выдохнула:

— Месяцев!

Влад пожал плечами.

— Я не был уверен… — Он не договорил и умолк.

«Не был уверен, что я ему нравлюсь, или в чем-то еще? Но ведь он совсем меня не знает! И я его не знаю».

— Некоторые вещи я не смогу сразу объяснить, — нехотя признался он, — Но позже…

— Катя! — раздался мамин голос. Из белого марева вышли заснеженные фигуры родителей.

— А ты чего тут?… — Мать осеклась и с интересом уставилась на молодого человека.

— Здравствуйте, меня зовут Влад, — спокойно представился он, но руку для рукопожатия ее отцу не протянул.

— Здравствуйте, — растерялась Валентина Васильевна.

— Мои родители, — быстро проговорила Катя и распахнула перед ними дверь, пообещав: — Я сейчас приду.

Родители переглянулись, и прежде чем войти в парадную, мама спросила:

— Ты к бабе Вале сходила?

— Сходила.

Дверь закрылась, шаги на лестнице стихли, тогда Влад полюбопытствовал:

— Кто такая баба Валя?

— Сестра моей бабушки по маминой линии. — Девушка подождала, возобновит ли он разговор, который нарушили своим появлением ее родители, но он медлил, поэтому Катя сказала: — Мне нужно идти…

— Тогда до завтра? — Он с надеждой поднял на нее глаза. — В парке.

— В парке, — повторила она.

Влад сделал к ней нерешительный шаг и негромко произнес:

— Если мы познакомимся ближе и я тебе все-таки не понравлюсь, скажи мне об этом, хорошо? И я больше никогда тебя не побеспокою.

Катя медленно кивнула.

«Почему он так сказал? О каких вещах не договорил? Насколько трудно объяснить эти вещи?»

— Мне что-то должно не понравиться в тебе? — не выдержала она. — Или дело не только в тебе, а еще в чем-то?… В чем-то, что трудно понять и объяснить?