Гибель «Демократии» - Руга Владимир - Страница 34

– Он оплачивал какие-то весьма дорогие услуги турка, – предположил Шувалов.

– И я так думаю, – согласился Жохов, гася окурок в античном черепке. – Но если ему доверили распоряжаться деньгами, значит не такой уж он болван. Кстати, все официанты в один голос твердят, что обсчитать Калитникова так никому и не удалось. Платил щедро, но, сколько бы ни выпил, итог всегда подсчитывал с точностью патентованного американского арифмометра. Ну, да бог с ним. Есть факт поинтереснее.

Начальник контрразведки достал из портфеля паспарту с фотографией и протянул ее Петру. Поручик посмотрел внимательно. Перед ним был портрет жандармского ротмистра с лихо закрученными усами. На его груди красовался орден Владимира четвертой степени.

– Этот человек следил за мной, – сообщил Шувалов. – Я его хорошо запомнил. Кто он и как связан с нашим расследованием?

– Некто Батурин, из бывших жандармов, – сказал Алексей Николаевич. – В настоящее время частный сыщик, не знающий отбоя от клиентов. Вот уже несколько дней подряд в его бюро всем дают от ворот поворот – дескать, занят Лука Петрович и когда освободится, неведомо. Вчера сей Пинкертон сопровождал на вокзал нашего Москвича, старательно проверяя наличие хвоста. По счастью, у Сомова хватило ума поехать другой дорогой и, укрывшись в буфете, пронаблюдать всю картину проводов.

– А почему прапорщик решил, что фигурант уедет поездом, а не пароходом?

– Наружники узнали, что Калитников из гостиницы заказал в конторе Международного общества спальных вагонов билет на курьерский, – пояснил капитан-лейтенант. – Но это не суть важно. Любопытно другое: сегодня утром Батурин посетил дом, в одной из квартир которого вы изволили неоднократно бывать. После этого дворник собрал окрестных мальчишек, перечислил им ваши приметы и посулил десять рублей тому, кто первым заметит гостя. Сам же сыщик побывал в Новом Херсонесе под предлогом поиска дачи для знакомого, прибывающего в скором времени. Хорошо бы выяснить, кто натравил на вас этого цербера, да его голыми руками не возьмешь – слишком многоопытен в сыскном деле.

– Как вы думаете, сюда догадается заглянуть? – забеспокоился Петр.

– Не волнуйтесь, – успокоил Жохов, – по последним сведениям он ищет вас на Корабельной стороне у ваших прежних хозяев и в казармах Брянского полка. Если эта ищейка все же решит проверить сие убежище, то все равно опоздает.

– В каком, простите, смысле? – спросил Шувалов, вконец озадаченный намеками Алексея Васильевича.

– В самом прямом, – ответил тот, посмотрев на часы. – Примерно через полчаса к монастырю подъедет известный вам штабной автомобиль. В нем будет несколько офицеров-авиаторов, пожелавших побывать на Херсонесе. Приложившись к святыням и осмотрев музей, все они в том же авто вернутся на авиабазу. Среди паломников окажется летун, недавно пострадавший в катастрофе, потому вынужденный носить на лице марлевую повязку. На обратном пути им будете вы. А ваш друг капитан Бородулин вернется в город вместе со мной.

– Но разве на авиабазе мне будет безопаснее? – усомнился Петр. – Там же служат довольно много людей. Через несколько дней весть о появлении нового офицера, скрывающего лицо, как Железная Маска, облетит весь город. Если не милиция, то господин Батурин обязательно заинтересуется таинственным незнакомцем. Может, лучше мне с забинтованным лицом сразу ехать на вокзал? Хотя нет, это еще хуже – сразу привлеку всеобщее внимание. Первая проверка документов, и мне придется снова оказаться в тюрьме.

– Все это правильно, – согласился моряк, – только вы не учитываете одно обстоятельство. Этой ночью из Севастополя в Киев вылетает тяжелый аэроплан «Илья Муромец». На его борту приготовлено местечко для вас. Если ничего не случится, через шесть часов увидите матерь городов русских с высоты птичьего полета. Оттуда поездом в Москву. Сыскная милиция будет вас искать на железной дороге харьковского направления, а вы окажетесь совсем в другой стороне. Пока суть да дело, я постараюсь убедить прокурора сосредоточить усилия на поиске истинных убийц Мирбаха. Рогачев не глуп, но из кожи лезет, чтобы сделать карьеру. Вот на этом я попробую сыграть. Покажу ему ваш анализ улик, да распишу, как он будет выглядеть, когда потерпит фиаско, если рискнет довести дело до суда. Поэтому в Москве работайте спокойно. Главное – проясните мне роль Калитнико-ва в истории со взрывом линкора.

– Подождите, подождите, Алексей Васильевич, – прервал его Шувалов. – Рогачев, Калитников – это понятно… Я не ослышался – мне предстоит лететь на аэроплане? Почему? Каким образом? Это так неожиданно… Мне же не доводилось раньше участвовать в полетах!

– Ах, Петр Андреевич! Я что, предлагаю вам лететь подобно Икару – посредством крыльев, скрепленных воском? – сказал Жохов прежним насмешливым тоном. – Нет, поскольку общеизвестно, такой способ передвижения не прижился. Вы подниметесь в небо на борту летучего корабля. К тому же не один, а под присмотром весьма опытного авиатора полковника Башко. Вы, наверняка, слышали о нем – герой войны, георгиевский кавалер. Путешествие обещает быть комфортным, ибо на аппарате системы Сикорского, кроме гостиной с удобными креслами, имеется даже гальюн. Если вас сразит приступ морской болезни, не надо будет травить, опасно склонясь над бездной. Почему вы побледнели?.. Нет, я ошибся?! Ну, тогда в путь, вспомнив завет великого Пушкина, обращенный ко всем узникам: мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Успокаивающе похлопав поручика по руке, начальник контрразведки заговорил серьезно:

– Не тушуйтесь, мой друг! Полет на этом аэроплане действительно безопасен. Сейчас многие забыли о том факте, что летом четырнадцатого года господин Сикорский совершил на «Илье Муромце» перелет из Петербурга в Киев и обратно. К сожалению, это эпохальное событие померкло на фоне случившегося в те дни сараевского убийства и разразившейся следом мировой войны. Кстати, на фронте действовало около сорока «Муромцев». Немцам удалось сбить только один корабль, да и то потому, что на нем не был установлен хвостовой пулемет. А экипаж того же Башко в одном из вылетов завалил сразу три германских истребителя. Если вас утешит, могу добавить, что мой план одобрен полковником Артемьевым. Он передает вам пожелание удачи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Курьерский поезд, следовавший до Петрограда, остановился у харьковского вокзала точно по расписанию – в 9.34 утра. Шел дождь, поэтому, когда проводники объявили о прибытии на станцию, это не вызвало обычного ажиотажа. Никто из пассажиров не ринулся на перрон, чтобы запастись провизией, выкурить на свежем воздухе папиросу или просто размять ноги. Торговки в цветастых платках, втянув головы в плечи, понуро тащили вдоль состава корзины со снедью домашнего приготовления, но никто их не окликал. Стоявший у окна спального вагона Калитников проводил взглядом одну из них и равнодушно подумал, что из-за непогоды сегодня она останется в убытке.

С грохотом распахнулась дверь в тамбур, впустив в коридор волну сырости и запах паровозного дыма. Оставляя на ковровой дорожке мокрые следы, в конец вагона прошла невысокого роста дама в шляпе с опущенной вуалью. В руках она несла круглую коробку с ручкой из голубой ленты и сложенный черный зонтик, с которого капала вода. За ней, сопя, проводник тащил два больших чемодана. Павлу Тихоновичу пришлось прижаться к окну, чтобы пропустить процессию. Проводник занес багаж в самое дальнее купе и тут же выскочил, торопясь обратно, – восемь минут стоянки были почти на исходе. Дама вошла и закрыла за собой дверь. Только слабый аромат модных духов «Коти» напоминал о том, что еще мгновение назад она была здесь.

На звон станционного колокола паровоз откликнулся протяжным гудком. Вагон дернулся так сильно, что Калитников с трудом устоял на ногах. Он еще немного понаблюдал, как мимо с нарастающей скоростью проплывают закопченные стены пристанционных построек, взглянул в сторону купе, где скрылась незнакомка, и вернулся на свое место. Пейзаж за окном навевал уныние. Казалось, низко висевшие тучи вместе с дождем поливали город серой краской, отчего все вокруг, даже листва деревьев, казалось серым.