Повседневная жизнь российских подводников - Черкашин Николай Андреевич - Страница 8

В Полярный вернулись перед самым Новым годом. Вернулись со щитом. Вернулись все - целые и невредимые. Вернулись без единого трупа на борту, чего не скажешь об иных куда более мирных «автономках».

Встретили 69-ую бригаду хмуро. Из Москвы уже приехали, как выразился один из командиров, «седые мужчины с мальчишеской искрой в глазах и большими лопатами - дерьмо копать». У комиссии из Главного штаба была одна задача: назначить виновных «за потерю скрытности». Никто из проверяющих не хотел брать в толк ни обстоятельства похода, ни промахи московских штабистов, ни реальное соотношение сил. Лишь профессионалы понимали какую беспрецедентную задачу выполнили экипажи четырех лодок. «Живыми не ждали!» - честно признавались они. Понимал это и командующий Северным флотом адмирал Владимир Касатонов, который-то и не дал на заклание ушлым москвичам своих подводников. Более того, подписал наградные листы на всех отличившихся. Даром что в Москве эти представления положили под сукно…

Маршалы из министерства обороны и партийные бонзы из ЦК КПСС долго не могли уяснить почему подводникам рано или поздно приходилось всплывать на поверхность. Командиров кораблей вызвали держать ответ в Большой дом на Арбате. Разбор вел первый заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Андрей Гречко.

Рассказывает капитан 1 ранга в отставке Рюрик Кетов: « Вопросы стали задавать один чуднее другого. Коля Шумков, например, докладывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему: «Какая такая зарядка? Каких там батарей?»

- На каком расстоянии от вас были американские корабли?

- Метрах в пятидесяти.

- Что?! И вы не забросали их гранатами?!

Дошла очередь до меня.

- Почему по американским кораблям не стрелял? - Кипятился Гречко.

- Приказа не было.

- Да вы что, без приказа сами сообразить не смогли?

Тут один из ЦеКовских дядечек тихонько по стакану постучал. Маршал, как ни кричал, а услышал, сразу притих. Но долго не мог врубиться почему мы вынуждены были всплывать. Еще раз пояснили, что ходили мы к Кубе на дизельных подводных лодках, а не на атомных. Дошло!

- Как не на атомных?!! - Заревел маршал.

Сдернул с носа очки и хвать ими по столу. Только стекла мелкими брызгами полетели. Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены атомные лодки. Позже мне стало известно, что одну атомную лодку послали впереди нас, но у нее что-то сломалось, и она вынуждена была вернуться в базу.»

А лукавые царедворцы не стали передокладывать Хрущеву, какие именно лодки ушли на Кубу.

Слава Богу, что у капитана 1 ранга Агафонова и его командиров хватило выдержки и государственного ума, чтобы не стрелять по американским кораблям, не ввергнуть мир в ядерный апокалипсис. И Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР Сергей Горшков, перечеркнув проект разгромного приказа, начертал: «В тех условиях обстановки командирам ПЛ было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать».

Кто-кто, а уж он-то знал, что и после принудительного всплытия, оторвавшись от конвоя, подводные лодки до последнего дня кризиса продолжали таить угрозу для американского флота.

И все-таки маршал Гречко остался недоволен действиями полярнинских подводников.

- Я бы на их месте, - мрачно заявил он в кругу коллег, - вообще не всплывал.

Все было так, как в дурашливой солдатской песенке:

На утро вызывают

В особенный отдел:

«Что же ты, подлюка,

В танке не сгорел?!»

А потом приехал Фидель Кастро. У вождя кубинской революции было другое мнение о роли советских подводников в Карибском кризисе, и он попросил представить ему героев Саргассова моря. Ему и представили… Агафонов до сих пор не может простить той давней обиды.

… В честь прибытия главы кубинского правительства на Северный флот состоялся парад кораблей. В общем строю на североморском рейде стояли и все четыре лодки 69-ой бригады. После официальной церемонии Б-36 и еще одну дизельную ракетную подводную лодку 629 проекта, не ходившую под Кубу, поставили у причала. Длинный и высокий корпус ракетоносца загораживал щупловатую «букашку». Напрасно капитан 2 ранга Дубивко, ближе всех прорвавшийся к Кубе, ждал на мостике высокого гостя. Его отвели на ракетоносец.

- Для меня так и осталось загадкой, - пожимает плечами Агафонов, - почему Фидель не посетил Б-36… Видимо, наше руководство решило, что подводный ракетоносец произведет на него большее впечатление своими размерами, а главное наличием на борту мощных баллистических ракет.

Скорее всего так оно и было…

На тридцать три года, как в недоброй сказке, была заколдована слава 69-ой бригады дизельных подводных лодок Северного флота. Бесценный боевой опыт засекретили и хранили за семью печатями, доводя его до специалистов лишь «в части касающейся». Низкий поклон контр-адмиралу Георгию Костеву, который первым публично поведал о подвиге своих товарищей по оружию.

Большая часть матросов в 69-й бригады была рождена в грозовом сорок первом году. Тогда, в шестьдесят втором, их бросили под американские авианосцы, как в сорок первом бросали пехоту - их отцов - под немецкие танки. Вдумайтесь в этот расклад: на каждую агафоновскую подводную лодку приходилось по противолодочному авианосцу (40 самолетов и вертолетов) и свыше 50 кораблей, оснащенных изощренной поисковой электроникой. И это не говоря уже о том, что поле брани освещалось системами СОСУС и «Цезарь». За всю историю мирового подводного флота никому и никогда не приходилось действовать во враждебных водах против такой армады противолодочных сил! Тем не менее «великолепная четверка» бросила вызов большей части американского флота и вела свою безнадежную игру умело и дерзко.

Национальный герой России (даром, что ей неведомый) капитан 1 ранга в отставке Виталий Наумович Агафонов живет ныне у черта на куличиках - на дальней окраине Москвы, за Выхино, на улице Старый Гай. Комбрига 69-ой и его подводников американские телекомментаторы называли «пиратами Саргассова моря». Соседи Агафонова здорово бы удивились, если бы им сказали, что этот седенький божий одуванчик был когда-то главой «пиратов Саргассова моря»: ни те черного наглазника, ни те попугая на плече.

- Возможно, американцы и считали нас пиратами, - усмехается Агафонов, - но для кубинцев мы были прорывателями блокады, героями Карибского кризиза…

Спустя тридцать восемь лет после «президентской охоты», мы разлили с ним по маленькой «за тех, кто в отсеках», и он щелкнул ногтем сначала по краю стопки, затем - дважды - по донышку: чтоб на одно погружение приходилось два всплытия.

Работал телевизор. С экрана снова, как и 62-ом веяло войной. Диктор подсчитывал часы до воздушного удара по Сербии.

Вся жизнь Агафонова прошла в ожидании ударов - ракетно-ядерных, воздушных, торпедных… Но самый страшный удар нанесла ему судьба в 1976 году, когда старший сын Сергей, офицер Северного флота, неожиданно скончался от инсульта. Он навсегда остался в Полярном на кладбище подводников в губе Кислая. Слава Богу, здравствует младший - Алексей, тоже офицер-североморец.

На кухне Агафонова визит школьная карта мира, на которой помечены недалеко от Кубы три подводные лодки - Б-36, Б-59 и Б-130 - в тех точках, как я понимаю, где их подняли американцы. Понимаю я и то, почему эта карта висит в столь непрезентабельном месте. Высокое начальство ничтоже сумняшеся назвало поход неудачным, и отсвет этой оценки невольно лег на главное дело жизни Агафонова даже в его собственном сознании. Хотя сам-то он по здравому размышлению так не считает. Однако гордость-то придавлена…

Карта обрамлена фотографиями детей и внуков. Это как бы потомству в пример. С надеждой, что потомки во всем разберутся и оценят по достоинству. И я надеюсь, что когда вникнут и поймут, чего стоил тот давний поход и чем он был, изумленно ахнут: да полноте, возможно ли такое?!